Всѣ вы сегодня въ радости, а я одинъ только въ печали. Когда я посмотрю на это духовное море и вижу несмѣтное богатство церкви, и потомъ подумаю, что, по прошествіи праздника, это множество, отхлынувъ, опять удалится отъ насъ, то терзаюсь и скорблю душею о томъ, что церковь, родившая столько дѣтей, можетъ утѣшаться ими не въ каждое собраніе, но только въ праздникъ. Какое было бы духовное веселіе, какая радость, какая слава для Бога, какая польза для душъ, если бы мы при каждомъ собраніи видѣли ограды церкви такъ наполненными! Мореплаватели и кормчіе дѣлаютъ все, какъ бы переплыть море и достигнуть пристани, а мы ревнуемъ о томъ, чтобы непрестанно носиться по морю, постоянно погружаться въ волны житейскихъ дѣлъ, обращаться на плошадяхъ и въ судилищахъ, здѣсь же встрѣчаемся едва однажды или дважды въ цѣлый годъ.

Или вы не знаете, что Богъ устроилъ церкви въ городахъ, какъ пристани на морѣ, дабы мы, прибѣгая сюда отъ бури житейскихъ смятеній, наслаждались величайшею тишиною? Подлинно, здѣсь не нужно бояться ни бурнаго движенія волнъ, ни нападенія разбойниковъ, ни нашествія злодѣевъ, ни силы вѣтровъ, ни засады звѣрей; это — пристань свободная отъ всего такого, это — духовная пристань душъ. И вы сами свидѣтели сказанному. Если бы кто-нибудь изъ васъ раскрылъ теперь свою совѣсть, то нашелъ бы внутри себя великое спокойствіе: ни гнѣвъ не волнуетъ, ни похоть не воспламеняетъ, ни зависть не изсушаетъ, ни гордость не надмеваетъ, ни страсть тщеславія не снѣдаетъ, но всѣ эти звѣри укрощены, такъ какъ слушаніе божественныхъ Писаній, какъ бы нѣкоторая божественная чарующая пѣсня, проникаетъ чрезъ слухъ въ душу каждаго и усыпляетъ эти безумныя страсти. Какъ же не жалѣть о тѣхъ, которые, имѣя возможность наслаждаться такимъ любомудріемъ, не обращаются и не приходятъ постоянно къ общей матери всѣхъ — Церкви? Какое могъ бы ты указать мнѣ занятіе необходимѣе этого? Какое собраніе полезнѣе? И что препятствуетъ пребыванію здѣсь? Ты, конечно, скажешь мнѣ, что бѣдность бываетъ для тебя препятствіемъ участвовать въ этомъ прекрасномъ собраніи; но это — неосновательный предлогъ. Недѣля имѣетъ семь дней; эти семь дней Богъ раздѣлилъ съ нами такъ, что Себѣ не взялъ больше, и намъ не далъ меньше, и даже не раздѣлилъ ихъ по-ровну — не взялъ Себѣ трехъ и не далъ намъ трехъ, но тебѣ отдѣлилъ шесть дней, а для Себя оставилъ одинъ. Ты же и въ этотъ весь день не хочешь воздержаться отъ дѣлъ житейскихъ, но какъ поступаютъ святотатцы, такъ и ты осмѣливаешься поступать съ этимъ днемъ, похищая и употребляя его на житейскія заботы, тогда какъ онъ освященъ и назначенъ для слушанія духовныхъ поученій. Но что говорить о цѣломъ днѣ? Какъ поступила вдовица съ милостынею (Марк. 12, 42), такъ поступай и ты съ временемъ этого дня: какъ она положила двѣ лепты, и пріобрѣла великое благоволеніе отъ Бога, такъ и ты удѣли Богу два часа, и внесешь въ домъ свой прибыль безчисленныхъ дней. А если не воздержишься, то смотри, чтобы ты, не желая отрѣшиться отъ земныхъ пріобрѣтеній въ теченіе малой части дня, не лишился трудовъ цѣлыхъ годовъ. Богъ можетъ, когда пренебрегаютъ Имъ, уничтожить и собранныя богатства, какъ Онъ, угрожая, говорилъ іудеямъ, когда они нерадѣли о храмѣ: внесосте я въ домы ваши и отдунухъ я, глаголетъ Господь (Агг. 1, 9) [2]. Если ты приходишь въ намъ одинъ разъ или дважды въ годъ, то, скажи мнѣ, чему необходимому мы можемъ научить тебя — о душѣ, о тѣлѣ, о безсмертіи, о царствѣ небесномъ, о наказаніи, о гееннѣ, о долготерпѣніи Божіемъ, о прощеніи, о покаяніи, о крещеніи, объ отпущеніи грѣховъ, о тваряхъ небесныхъ и земныхъ, о природѣ человѣческой, объ ангелахъ, о коварствѣ бѣсовъ, о козняхъ діавола, о поведеніи, о догматахъ, о правой вѣрѣ, объ извращенныхъ ересяхъ? Это и гораздо больше этого должно знать христіанину и о всемъ давать отвѣтъ спрашивающимъ васъ. А вы не можете узнать и малѣйшей части этого, собираясь сюда однажды въ годъ, и притомъ мимоходомъ и по обычаю праздника, а не по благочестивому душевному расположенію, — ибо и то было бы хорошо, еслибы кто, присутствуя здѣсь при каждомъ собраніи, могъ въ точности удержать все это. Многіе изъ васъ, присутствующихъ здѣсь, имѣете рабовъ и сыновей, и, когда намѣреваетесь отдать ихъ учителямъ искусствъ, какихъ изберете, то вмѣстѣ съ тѣмъ дѣлаете свой домъ недоступнымъ для нихъ разъ навсегда, и заготовивъ одежду и пищу и все прочее необходимое для нихъ, помѣщаете ихъ вмѣстѣ съ учителемъ, запрещая имъ ходить въ вашъ домъ, дабы отъ постояннаго пребыванія тамъ и неразвлекаемаго никакими заботами занятія ученіе ихъ было успѣшнѣе. Но имѣя научиться не обыкновенному искусству, а величайшему изъ всѣхъ, — какъ угодить Богу и достигнуть небесныхъ благъ, вы думаете, что можно сдѣлать это мимоходомъ? Не безумно ли это? А что [эта] наука есть дѣло требущее великаго вниманія, послушай, чтó говоритъ [Христосъ]: научитеся отъ Мене, яко кротокъ есмь и смиренъ сердцемъ (Матѳ. 11, 29); и опять пророкъ: пріидите чада, послушайте мене, страху Господню научу васъ (Псал. 33, 12); и еще: упразднитеся и разумѣйте, яко Азъ есмь Богъ (Псал. 45, 11). Итакъ, много нужно (посвятить) времени для занятій тому, кто хочетъ усвоить себѣ это любомудріе.

2. Впрочемъ, чтобы намъ не употребить всего времени на обличеніе отсутствующихъ, мы, удовольствовавшись тѣмъ, чтó сказано для исправленія ихъ нерадѣнія, полюбомудрствуемъ теперь нѣсколько о настоящемъ праздникѣ. Многіе празднуютъ праздники и съ названіями ихъ знакомы, но поводовъ, по которымъ они установлены, не знаютъ. Такъ, о томъ, что настоящій праздникъ навывается Богоявленіемъ, всѣмъ извѣстно; а какое это Богоявленіе, и одно ли оно или два, этого еще не знаютъ; между тѣмъ крайне стыдно и весьма смѣшно — каждый годъ празднуя этотъ праздникъ, не знать повода, по которому онъ установленъ. Посему прежде всего необходимо сказать вашей любви, что не одно Богоявленіе, но два: одно настоящее, которое уже произошло, а другое — будущее, которое произойдетъ со славою при кончинѣ [міра]. О томъ и другомъ вы слышали сегодня отъ Павла, который, бесѣдуя съ Титомъ, говоритъ такъ о настоящемъ: явися благодать Божія спасительная всѣмъ человѣкомъ, наказующи насъ, да отвергшеся нечестія и мірскихъ похотей, цѣломудренно и праведно и благочестно поживемъ въ нынѣшнемъ вѣцѣ; а о будущемъ: ждуще блаженнаго упованія и явленія славы великаго Бога и Спаса нашего Іисуса Христа (Тит. 2, 11-13). И пророкъ объ этомъ послѣднемъ сказалъ такъ: солнце обратится во тму, и луна въ кровь, прежде неже пріити дню Господню великому и просвѣщенному (Іоил. 2, 31). Почему же Богоявленіемъ называется не тотъ день, въ который Онъ родился, а тотъ, въ который Онъ крестился? Настоящій день есть тотъ самый, въ который Онъ крестился и освятилъ естество водъ. Посему въ этотъ праздникъ въ полночь всѣ, почерпнувъ воды, приносятъ ее домой и хранятъ во весь годъ, такъ какъ сегодня освящены воды; и происходитъ явное знаменіе: эта вода въ существѣ своемъ не портится отъ продолжительности времени, но, почерпнутая сегодня, она цѣлый годъ, а часто два и три года остается неповрежденною и свѣжею, и послѣ столь долгаго времени не уступаетъ водамъ, только что взятымъ изъ источниковъ. Почему же этотъ день называется Богоявленіемъ? Потому, что Христосъ сдѣлался извѣстнымъ для всѣхъ не тогда, когда Онъ родился, но когда Онъ крестился; до этого дня Онъ не былъ извѣстенъ народу. А что народъ не зналъ Его и не разумѣлъ, кто Онъ былъ, объ этомъ послушай Іоанна Крестителя, который говоритъ: посредѣ васъ стоитъ, Его же вы не вѣсте (Іоан. 1, 26). И удивительно ли, что другіе не знали Его, когда и самъ Креститель не зналъ Его до того дня? И азъ, говоритъ онъ, не вѣдѣхъ Его, но пославый мя крестити водою, Той мнѣ рече: надъ него же узриши Духа сходяща и пребывающа на немъ, Той есть крестяй Духомъ Святымъ (Іоан. 1, 33). Отсюда видно, что два Богоявленія; а почему Христосъ приходитъ на крещеніе, объ этомъ необходимо сказать, а также и о томъ, на какое Онъ приходитъ крещеніе, — и то и другое необходимо знать. И напередъ надобно сказать вашей любви о послѣднемъ, такъ какъ изъ этого мы узнаемъ и первое. Было крещеніе іудейское, которое очищало тѣлесныя нечистоты, но не грѣхи совѣсти. Такъ, кто совершалъ прелюбодѣяніе, или кто рѣшался на воровство, или кто сдѣлалъ какое-нибудь другое беззаконіе, того оно не освобождало отъ вины. Но кто касался костей умершаго, кто вкушалъ пищу, запрещенную закономъ, кто приходилъ изъ [мѣста] заразы, кто обращался съ прокаженными, тотъ омывался, и до вечера былъ нечистъ, а потомъ очищался. Да омыетъ тѣло свое водою чистою, говорится въ Писаніи, и нечистъ будетъ до вечера, и чистъ будетъ (Лев. 15, 5, 22, 7). Это не были въ самомъ дѣлѣ грѣхи или нечистоты, но такъ какъ іудеи были несовершенны, то Богъ, дѣлая ихъ чрезъ это болѣе благочестивыми, съ самаго начала приготовлялъ ихъ къ точнѣйшему соблюденію важнѣйшаго.

3. Итакъ, іудейское очищеніе освобождало не отъ грѣховъ, а только отъ тѣлесныхъ нечистотъ. Не таково наше: оно гораздо выше и исполнено великой благодати, потому что освобождаетъ отъ грѣховъ, очищаетъ душу и подаетъ даръ Духа. И крещеніе Іоанново было гораздо выше іудейскаго, но ниже нашего; оно было какъ бы мостомъ между обоими крещеніями, ведущимъ чрезъ себя отъ перваго къ послѣднему, такъ какъ понуждало ихъ [іудеевъ] не къ соблюденію тѣлесныхъ очищеній, но вмѣсто таковыхъ увѣщевало и совѣтовало переходить отъ порока къ добродѣтели и надежду спасенія полагать въ совершеніи [добрыхъ] дѣлъ, а не въ разныхъ омовеніяхъ и очищеніяхъ водою. [Іоаннъ] не говорилъ: вымой одежду твою, омой тѣло твое, и будешь чистъ; но что? Сотворите плодъ достоинъ покаянія (Матѳ. 3, 8). Потому именно оно было выше іудейскаго, но ниже нашего, что крещеніе Іоанново не сообщало Духа Святаго и не доставляло благодатнаго прощенія; оно повелѣвало каяться, но не было властно отпускать [грѣхи]. Поэтому [Іоаннъ] и говорилъ: азъ убо крещаю вы водою, Той же вы креститъ Духомъ Святымъ и огнемъ (Матѳ. 3, 11). Очевидно, что Онъ не крестилъ Духомъ. Что же значитъ: Духомъ Святымъ и огнемъ? Вспомни тотъ день, въ который апостоламъ явишася раздѣлени языцы яко огненни, и сѣде на единѣмъ коемждо ихъ (Дѣян. 2, 3). А что крещеніе Іоанново было несовершенно, не сообщало Духа и отпущенія грѣховъ, видно изъ слѣдующаго: Павелъ, обрѣтъ нѣкія ученики, рече къ нимъ: аще убо Духъ Святъ пріяли есте вѣровавше? Они же рѣша къ нему: но ниже, аще Духъ Святый есть, слышахомъ. Рече же къ нимъ: во что убо крестистеся? Они же рекоша: во Іоанново крещеніе. Рече же Павелъ: Іоаннъ убо крести крещеніемъ покаянія, — покаянія, не отпущенія грѣховъ; для чего же Онъ крестилъ? Людемъ глаголя: да во грядущаго по немъ вѣруютъ, сирѣчь въ Христа Іисуса. Слышавше же крестишася во имя Господа Іисуса. И возложшу Павлу на ня руцѣ, пріиде Духъ Святый на ня (Дѣян. 19, 1-6). Видишь ли, какъ несовершенно было крещеніе Іоанново? Если бы оно не было несовершенно, то Павелъ не крестилъ бы ихъ снова, не возлагалъ бы на нихъ рукъ; исполнивъ же то и другое, онъ показалъ превосходство апостольскаго крещенія, и то, что крещеніе Іоанново гораздо ниже его. Но изъ этого мы узнали различіе крещеній; теперь необходимо сказать, для чего Христосъ крестился и какимъ крещеніемъ. Ни прежнимъ — іудейскимъ, ни послѣдующимъ — нашимъ, потому что Онъ не имѣлъ нужды въ отпущеніи грѣховъ; да и какъ можетъ нуждаться въ этомъ Тотъ, Кто не имѣетъ никакого грѣха? Грѣха, говорится въ Писаніи, Онъ не сотвори, ни обрѣтеся лесть во устѣхъ Его (1 Петр. 2, 22); и еще: кто отъ васъ обличаетъ Мя о грѣсѣ (Іоан. 8, 46)? И Духу не была непричастна плоть Его; да и какъ могло быть иначе, когда она вначалѣ была произведена Духомъ Святымъ? Итакъ, если и плоть Его не была непричастна Духу Святому, и Онъ не былъ подверженъ грѣхамъ, то для чего Онъ крестился? Но прежде намъ нужно узнать, какимъ Онъ крестился крещеніемъ, тогда и то будетъ яснымъ для насъ. Какимъ же крещеніемъ Онъ крестился? Не іудейскимъ, и не нашимъ, но Іоанновымъ. Для чего? Для того, чтобы ты изъ самаго свойства крещенія позналъ, что Онъ крестился не по причинѣ грѣха и не потому что имѣлъ нужду въ дарѣ Духа; какъ мы показали, это крещеніе было чуждо того и другого. Отсюда видно, что Онъ приходилъ на Іорданъ не для отпущенія грѣховъ, и не для полученія дара Духа. Но чтобы кто-нибудь изъ присутствовавшихъ тогда не подумалъ, что Онъ приходилъ для покаянія, подобно прочимъ, послушай, какъ Іоаннъ предупредилъ и это. Тогда какъ другимъ онъ говорилъ: сотворите плодъ достоинъ покаянія, послушай, чтó онъ говоритъ Ему: Азъ требую Тобою креститися, и Ты ли грядши ко мнѣ (Матѳ. 3, 8. 14)? Этими словами онъ показалъ, что Христосъ приходилъ въ нему не по той же нуждѣ, по которой приходилъ народъ, и что Онъ тѣмъ болѣе далекъ былъ отъ нужды — креститься по той же причинѣ, что былъ гораздо выше и несравненно чище и самого Крестителя. Для чего же Онъ крестился, если сдѣлалъ это ни для покаянія, ни для отпущенія грѣховъ, ни для полученія дара Духа? По другимъ двумъ причинамъ, изъ которыхъ объ одной говоритъ ученикъ, а о другой Онъ Самъ сказалъ Іоанну. Итакъ, какую же причину этого крещенія высказалъ Іоаннъ? Ту, чтобы Христосъ сталъ извѣстнымъ народу, какъ и Павелъ говорилъ: Іоаннъ убо крести крещеніемъ покаянія, да во грядущаго по немъ вѣруютъ (Дѣян. 19, 4); это было завершеніемъ крещенія. Если бы обходить жилище каждаго и, подойдя къ дверямъ, вызывать на улицу и, держа Христа, говорить: это есть Сынъ Божій, то это дѣлало бы свидѣтельство подозрительнымъ и было бы весьма затруднительно; также, если бы, взявъ Христа, войти въ синагогу и показать Его, то и это самое опять сдѣлало бы свидѣтельство подозрительнымъ; но когда весь народъ стекся изъ всѣхъ городовъ въ Іордану и пребывалъ на берегахъ рѣки, то уже то обстоятельство, что и Самъ Онъ пришелъ креститься и получилъ удостовѣреніе свыше голосомъ Отца и наитіемъ Духа въ видѣ голубя, дѣлало свидѣтельство о Немъ Іоанна несомнѣннымъ. Поэтому онъ и говоритъ: и азъ не вѣдѣхъ Его, представляя свидѣтельство свое достовѣрнымъ (Іоан. 1, 31), такъ какъ они были по плоти родственниками между собою [се Еливаветь, южика твоя, и та зачатъ сына, говорилъ ангелъ Маріи о матери Іоанна (Лук. 1, 36); если же матери были въ родствѣ, то, очевидно, и дѣти]. Итакъ, поелику они были родственниками, то, дабы не показалось, будто Іоаннъ свидѣтельствуетъ о Христѣ по родству, благодать Духа устроила такъ, что Іоаннъ провелъ весь ранній свой возрастъ въ пустынѣ, дабы не показалось, будто свидѣтельство высказывается по дружбѣ или по какому-нибудь подобному предобному основанію; но Іоаннъ, какъ былъ наученъ отъ Бога, такъ и возвѣстилъ о Немъ. Вотъ онъ и говоритъ: и азъ не вѣдѣхъ Его. Откуда же ты узналъ? Пославый мя, говоритъ, крестити водою, Той мнѣ рече. Что Онъ сказалъ тебѣ? Надъ него же узриши Духа сходяща, яко голубя, и пребывающа на немъ, Той есть крестяй Духомъ Святымъ (Іоан. 1, 33). Видишь ли, что Духъ Святый снисшелъ не такъ, какъ въ первый разъ тогда нисшелъ на Него, но дабы показать проповѣданнаго, наитіемъ Своимъ, какъ бы перстомъ, указуя Его всѣмъ? По этой причинѣ Онъ пришелъ на крещеніе. Была и другая причина, о которой Онъ Самъ говоритъ; какая же именно? Когда Іоаннъ сказалъ: азъ требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко Мнѣ, — то Онъ отвѣчалъ такъ: остави нынѣ, тако бо подобаетъ намъ исполнити всяку правду (Матѳ. 3, 14-15). Видишь ли благоразуміе раба? Видишь ли смиреніе Владыки? Что же значитъ: исполнити всяку правду? Правдою называется исполненіе всѣхъ заповѣдей, какъ говорится: бѣста праведна оба, ходяще въ заповѣдехъ Господнихъ безпорочна (Лук. 1, 6). Такъ какъ исполнять эту правду должны были всѣ люди, но никто изъ нихъ не соблюлъ и не исполнилъ ея, то Христосъ, приходя, исполняетъ эту правду.

4. А какая, скажетъ кто-нибудь, правда въ томъ, чтобы креститься? Повиновеніе пророку было правдою. Какъ Христосъ обрѣзался, принесъ жертву, хранилъ субботы и соблюдалъ іудейскіе праздники, такъ присоединилъ и это остальное — повиновался хрестившему пророку. Воля Божія была, чтобы тогда всѣ крестились, о чемъ, послушай, какъ говоритъ Іоаннъ: Пославый мя крестити водою (Іоан. 1, 33); также и Христосъ: мытаріе и людіе оправдиша Бога, крещшеся крещеніемъ Іоанновымъ, фарисее же и законницы совѣтъ Божій отвергоша о себѣ, не крещшеся отъ него (Лук. 7, 29-30). Итакъ, если повиновеніе Богу составляетъ правду, а Богъ послалъ Іоанна, чтобы крестить народъ, то Христосъ со всѣмъ другимъ, что требуется закономъ, исполнилъ и это. Представь себѣ, что заповѣди закона суть двѣсти динаріевъ; этотъ долгъ долженъ былъ уплатить родъ нашъ; но мы не уплатили, и насъ, подпавшихъ такой винѣ, объяла смерть. Христосъ, пришедши и найдя насъ одержимыми ею, уплатилъ этотъ долгъ, исполнилъ должное и исхитилъ [отъ ней] тѣхъ, которые не могли уплатить. Посему Онъ не сказалъ: намъ должно сдѣлать то и то, но: исполнити всяку правду. Мнѣ, Владыкѣ имѣющему, говоритъ Онъ, надлежитъ уплатить за неимѣющихъ. Такова причина Его крещенія, чтобы видѣли, что Онъ исполнилъ весь законъ; и эта причина, и та, о которой сказано прежде. Поэтому и Духъ нисшелъ въ видѣ голубя: гдѣ примиреніе съ Богомъ, тамъ и голубь. Такъ и въ ковчегъ Ноевъ голубь принесъ масличную вѣтвь — знакъ человѣколюбія Божія и прекращенія бѣдствія; и теперь въ видѣ голубя, а не въ тѣлесномъ видѣ (это особенно должно замѣтить), нисходитъ Духъ, возвѣщая вселенной милость Божію и вмѣстѣ показывая, что духовный человѣкъ долженъ быть незлобивъ, простъ и невиненъ, какъ и Христосъ говоритъ: аще не обратитеся, и будете яко дѣти, не внидите въ Царство небесное (Матѳ. 18, 3). Но тотъ ковчегъ, по прекращеніи бѣдствія, остался на землѣ; а этотъ ковчегъ, по прекращеніи гнѣва, взятъ на небо, и нынѣ это непорочное и нетлѣнное тѣло находится одесную Отца.

Но такъ какъ я упомянулъ о тѣлѣ Господнемъ, то необходимо сказать вамъ немного и объ этомъ, и потомъ окончить рѣчь. Я знаю, что многіе у насъ приступятъ къ этой священной трапезѣ по случаю праздника. Итакъ должно, какъ я часто и прежде говорилъ, не праздники наблюдать, чтобы пріобщаться, а очищать совѣсть, и тогда касаться священной жертвы. Преступный и нечистый не имѣетъ права и въ праздникъ причащаться этой святой и страшной плоти; а чистый и омывшій свои прегрѣшенія искреннимъ покаяніемъ въ правѣ и въ праздникъ и во всякое время причащаться божественныхъ таинъ и достоинъ наслаждаться божественными дарами. Но поелику, не знаю почему, нѣкоторые не обращаютъ на это вниманіе, и многіе, исполненные безчисленныхъ грѣховъ, видя наступившій праздникъ, какъ будто побуждаясь самимъ этимъ днемъ, приступаютъ къ святымъ тайнамъ, на которыя и смотрѣть не должно находящимся въ такомъ состояніи, то тѣхъ, которые извѣстны намъ, мы сами непремѣнно удалимъ, а неизвѣстныхъ намъ предоставимъ Богу, знающему тайны помышленій каждаго; теперь же постараемся исправить то, въ чемъ всѣ явно согрѣшаютъ. Въ чемъ же состоитъ этотъ грѣхъ? Въ томъ, что приступаютъ не съ трепетомъ, но съ давкою, ударяя другихъ, пылая гнѣвомъ, крича, злословя, толкая ближнихъ, полные смятенія. Объ этомъ я часто говорилъ и не перестану говорить. Не видите ли, какое бываетъ благочиніе на олимпійскихъ играхъ, когда распорядитель проходитъ по площади, съ вѣнцомъ на головѣ, одѣтый въ длинную одежду, держа въ рукѣ жезлъ, а глашатай объявляетъ, чтобы было тихо и благоприлично? Не нелѣпо ли, что тамъ, гдѣ торжествуетъ діаволъ, бываетъ такое спокойствіе, а тамъ, гдѣ призываетъ къ Себѣ Христосъ, бываетъ великій шумъ? На площади безмолвіе, а въ церкви крикъ? На морѣ тишина, а въ пристани волненіе? Къ чему ты, скажи мнѣ, безпокоишься, человѣкъ? Чтó гонитъ тебя? Необходимыя дѣла, конечно, призываютъ тебя? Въ этотъ часъ ты особенно сознаешь, что у тебя есть дѣла, особенно помнишь, что ты находишься на землѣ, и думаешь, что обращаешься съ людьми? Но не каменной ли душѣ свойственно — думать, что въ такое время ты стоишь на землѣ, а не ликуешь съ ангелами, съ которыми ты возсылаешь таинственное пѣснопѣніе, съ которыми ты возносишь побѣдную пѣснь Богу? Для того Христосъ и назвалъ насъ орлами, сказавъ: идѣже трупъ, тамо соберутся орли (Матѳ. 24, 28), чтобы мы восходили на небо, чтобы парили въ высотѣ, возносясь на крыльяхъ духа; а мы, подобно зміямъ, пресмыкаемся во прахѣ и ѣдимъ землю. Хотите ли, я скажу, отчего бываетъ этотъ шумъ и крикъ? Оттого, что мы не на все время запираемъ для васъ двери, но позволяемъ прежде послѣдняго благодаренія стремительно выходить и уходить домой. Это и само по себѣ выражаетъ великое пренебреженіе. Чтó дѣлаешь ты, человѣкъ? Когда присутствуетъ Христосъ, предстоятъ ангелы, предлежитъ эта страшная трапеза, и братья твои еще участвуютъ въ таинствахъ, самъ ты, оставивъ все, убѣгаешь? Бывъ приглашенъ на обѣдъ, ты, хотя бы и прежде другихъ насытился, не осмѣливаешься выходить прежде друзей, когда другіе возлежатъ еще; а здѣсь, когда еще совершаются страшныя таинства Христовы, когда еще продолжается священнодѣйствіе, ты въ самой срединѣ оставляешь все и выходишь? И гдѣ это можетъ быть достойно прощенія? Какое можетъ быть оправданіе? Хотите ли, я скажу, чье дѣло дѣлаютъ тѣ, которые уходятъ прежде окончанія и не совершивъ благодарственныхъ пѣснопѣній по окончаніи трапезы? Можетъ быть, покажется жестокимъ то, чтó будетъ сказано, однако необходимо сказать по причинѣ нерадѣнія многихъ. Іуда, пріобщившись послѣдней вечери въ ту послѣднюю ночь, поспѣшно вышелъ, тогда какъ всѣ прочіе еще возлежали. Вотъ кому подражаютъ и тѣ, которые спѣшатъ выйти прежде послѣдняго благодаренія! Если бы онъ не вышелъ, то не сдѣлался бы предателемъ; если бы не оставилъ соучениковъ, то не погибъ бы; если бы не отторгнулъ себя отъ стада, то волкъ не захватилъ бы его одного и не пожралъ бы; если бы не отдѣлилъ себя отъ пастыря, то не сдѣлался бы добычею звѣря. Посему онъ былъ съ іудеями, а тѣ съ Господомъ вышли, воспѣвая. Видишь ли, по какому образцу совершается послѣдняя молитва послѣ жертвоприношенія? Будемъ же, возлюбленные, представлять себѣ это, будемъ помышлять объ этомъ, страшась предстоящаго за то осужденія. Онъ [Христосъ] даетъ тебѣ Свою плоть, а ты не воздаешь Ему даже словами, и не благодаришь за полученное? Когда ты внушаешь тѣлесную пищу, то послѣ трапезы обращаешься въ молитвѣ; а когда пріобщаешься пищи духовной и превосходящей всякую тварь, видимую и невидимую, ты, человѣкъ и уничиженный по естеству, не остаешься благодарить Его словами и дѣлами? Не достойно ли это крайняго наказанія? Говорю это не для того, чтобы вы только хвалили меня, или шумѣли и кричали, но чтобы вы, благовременно вспоминая эти слова, показывали надлежащее благочиніе. Таинства и называются и суть таинства; а гдѣ таинства, тамъ великое молчаніе. Итакъ, будемъ приступать въ этой священной жертвѣ съ глубокимъ молчаніемъ, съ великимъ благочиніемъ, съ надлежащимъ благоговѣніемъ, чтобы намъ заслужить большее благоволеніе у Бога, очистить свою душу и достигнуть вѣчныхъ благъ, которыхъ да сподобимся всѣ мы благодатію и человѣколюбіемъ Господа нашего Іисуса Христа, съ Которымъ Отцу, со Святымъ Духомъ, слава, и держава, и поклоненіе нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь. 
 

Примѣчанія: 
[1] Бесѣда произнесена, какъ съ вѣроятностью можно думать, въ 387 г. въ праздникъ Богоявленія: слѣдовательно, спустя нѣсколько дней послѣ предшествующей бесѣды — въ день Рождества Христова. 
[2] Такъ у Златоуста, въ славянской же Библіи: внесосте я въ храмъ и отдунухъ я. 
 

Источникъ: Творенія святаго отца нашего Іоанна Златоуста, архіепископа Константинопольскаго, въ русскомъ переводѣ. Томъ второй: Въ двухъ книгахъ. Кн. I. — СПб: Изданіе С.-Петербургской Духовной Академіи, 1896. — С. 399-408.