Ексакустодиан Иванович Махароблидзе
СКОРБНОЕ СОРОКАЛЕТИЕ
Царь Николай II после отречения от престола
Ниже воспроизводим свидетельство очевидца, ктитора походной церкви Его Величества и секретаря Протопресвитера армии и флота, Е. И. Махароблидзе, о том как протекала жизнь в Ставке в дни отречения Царя от престола, написанное им к сорокалетию этого события.
Жуткие были эти дни. Первые дни революции.
Получив 27-го февраля тревожную телеграмму от Родзянки, Государь отбыл в Царское Село в ночь на 28-е февраля и, непропущенный в Царское Село, вернулся в Ставку 4-го марта в субботу. Тогда же приехала в Ставку из Киева Августейшая Мать Государыня Императрица Мария Феодоровна. Гофмаршал позвонил мне по телефону и передал, что Их Величества изволят быть в Церкви. Я отдал необходимые распоряжения. В тревоге пришел ко мне штабной священник. Возник вопрос, как поминать Царя, раз Он будет в церкви. Протопресвитера не было в Ставке. С этим запросом стали поступать телеграммы из Действующей Армии. Обращаться к местному Архиепископу было бесполезно, он сам растерялся и прислал ко мне своего кафедрального протоиерея о. Мигая. Решили поминать Царя без титула самодержавнейшего.
В это время позвонил мне по телефону генерал Алексеев и спрашивает меня «как будете встречать Царя и как будут поминать в церкви?».. Я доложил, что встретим, как всегда по царски и поминать будут Его, только без титула самодержавнейшего, так как Он, хотя и сложивший Правление, но является носителем священного императорского сана.
«А не подведете Ставку?» — спросил генер. Алексеев. Я ответил, что воздастся должное и иначе, казалось бы, немыслимо. На этом генерал Алексеев успокоился.
В этот день прибыл в Ставку о. архимандрит Почаевской Лавры Виталий, назначенный проповедником Армии (ныне Архиепископ Восточно-Американский и Джерзиситский), и выразил желание служить в Царской церкви. Но ген. Алексеев, узнав о его приезде, просил отстранить его служение. С болью в сердце передал я об этом о. Архимандриту, который пошел сослужить епископу Варлааму в Братский монастырь. Зная его ярко-выраженное монархическо-патриотическое настроение, очевидно опасались каких-либо эксцессов. И мне до сих пор больно и стыдно, что пришлось быть невольным отводчиком о. Виталия от последнего лицезрения Царя и молитвенного общения с Ним, о чем я в первое же наше свидание в Карловцах в 1922 г. сказал тогда еще о. Архимандриту.
В 5 часов вечера начался благовест в Царской церкви. Прибыл почетный караул, звонарь поднялся на колокольню в ожидании Высочайшего выхода. В церкви выстроились по-прежнему в виде карре, с одной стороны конвой Его Величества, а с другой — Сводный Его Величества полк. Собралось много молящихся во главе со свитскими.
Началась служба... Какая это была служба, что пережил и переиспытал каждый из присутствовавших, трудно передать. Невозможно описать. В церкви стоял сплошной стон. Рыдали мужчины, солдаты. Стонали и плакали дамы. Это была похоронная служба. Отпевали Россию. К тому же была крестопоклонная неделя. Вынос креста. Похоронное «Святый Боже», как то особенно уныло звучало. Все это усугубляло печаль, горе и взвинчивало нервы.
Царь и Царственная мать в церковь не прибыли. Но зато на другой день — в воскресенье 5 марта, прибыл Государь с Императрицей Марией Феодоровной через пять минут после начала Литургии. Красный звон возвестил Их прибытие. Обычным приветствием поздоровался Государь с почетным караулом. У входа встретил я, проведши Их Величества на царское место и помогши Ее Величеству раздеться. Государь был спокоен. По-прежнему светились Его глубокие, бездонные голубые глаза. Но грустно, грустно выглядели они. Государыня Мария Феодоровна, эта маленькая царственная женщина, и в своей старости сохранившая красоту, была слегка взволнована. Императрица приказала поставить свечей. Царь и Царица на Царском месте. Молятся. Проходя мимо несколько раз, наблюдая из алтаря, я вижу, как слезятся глаза у Царя. Я вижу плачет Царица-Мать, как текут слезы по Ее неподвижному моложавому лицу. Смертельной тугой переживали и мы все эти молитвенные часы.
У одного из сослужащих о. иеромонаха Максимилиана не повернулся язык и он по-прежнему возглашал Его, как Императора Самодержца.
В последний раз подошел я к Их Величествам со сбором, в последний раз положил Государь на тарелку свою лепту. Обходя молящихся каждый из них просил меня дать ему Царскую лепту. Но я оставил ее себе на память, сделав на ней соответствующую надпись. А некоторым из желающих роздал хранившиеся у меня прежние царские деньги, которые Он клал на блюдо.
Кончилась служба. Царь и Царица, выходя, попрощались и автомобиль увез Их во дворец. Я думал, что в последний раз вижу Царя и с глубокой болью и сердечной тугой проводил Их Величества и долго еще смотрел им вслед. Но через несколько дней пришлось увидеть Царя еще в более грустной, тяжелой обстановке.
8-го марта весь Царский Штаб собрался в помещении Управления Дежурного Генерала, откуда заблаговременно был удален портрет Его Величества. Царь пожелал попрощаться со своими сотрудниками. Часов в 11 дня прибыл Государь. Медленно обошел Он всех нас, вглядываясь в каждого, пронизывая Своими грустными, добрыми глазами. Царила полная тишина. Но как тяжелы, как невыносимы были эти минуты!
Государь, несколько волнуясь, обратился с тихой, спокойной речью, благодаря за службу своих сотрудников, прощался и призывал продолжать ее по-прежнему на пользу и славу России. Кратким приветствием ответил Его Величеству генерал Алексеев, пожелав Ему счастливого пути и благополучия в дальнейшем.
Во время речи Царя и ген. Алексеева многие не выдержали, плакали, всхлипывали, а иные падали в обморок. Никакие нервы не могли выдержать переживаемого в тот момент. Даже сейчас, когда вспоминаешь все это, становится жутко, страшно...
В этот день Государь подписал, Им лично составленный, прощальный приказ Своей Армии и Своему Флоту, увы, скрытый от них.
Он здесь всем уже известен, но я все же повторю его.
«В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения мною за себя и сына моего от Престола Российского власть передана Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы, и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять нашу Родину от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжелую боевую службу. Много пролито крови, много сделано усилий и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками, одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Небывалая война должна быть доведена до полной победы.
Кто думает теперь о мире, кто желает его — тот изменник отечеству, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному Правительству, слушайтесь Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только наруку врагу.
Твердо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и ведет к Вас к победе святой Великомученик и Победоносец Георгий».
1957 г.
Источник: Православная Русь. №5, 1957. Стр. 3-4.
