Последние несколько дней наша общественность активно бурлит на тему патриотизма, поводом для чего послужил откровенно кощунственный опрос, организованный широко известным в узких кругах телеканалом. В итоге проштрафившееся медиа даже устроило по такому случаю целый марафон, дабы наконец-то выяснить – что же такое патриотизм и как правильно любить Родину.

«Я не люблю родину (Родину) давно и убежденно... Сегодня на “Дожде” я пыталась сказать, что всем самым чудовищным в человеке мы обязаны патриотизму. Патриотизм разрушителен, он ничего не создает кроме трескотни, вранья, шарлатанства, лицемерия. Патриотизм не совместим со свободой, он убивает свободу мысли, свободу творчества, свободу самореализации... Патриотизм мракобесен как и показная примитивная религиозность, которая не имеет никакого отношения к вере... Патриотизм отвратителен. Он упрощает человека, лишает его разума...» (с) Ксения Ларина.

К этому прогрессивному мнению мы еще вернемся. А пока исследуем данную тему с православной точки зрения.

Совместим ли патриотизм с христианской верой? Как нам относиться к отечеству земному, коль скоро наша высшая и конечная цель – Отечество Небесное? Особенно остро эти вопросы встают в концепции «уранополитизма», популярной, например, среди учеников и последователей священника Даниила Сысоева.

Уранополитизм утверждает, что главным человеческим родством является родство не по крови или стране происхождения, а родство во Христе. Христиане не имеют на земле вечного гражданства, но ищут будущего Царства Божия и потому не могут ничему на земле отдавать своего сердца. Такова общая суть этого учения, из чего отец Даниил делал следующие выводы: «оно совершенно четко проводит грань между православным христианством и патриотическим “христианством”, отделяет православную веру и от национализма, и от космополитизма, и от либерализма». Или вот, например: «Не заповеданный Богом патриотизм как служение стране не требуется христианину, вовсе не помогает ему идти к Богу, не учит любви ко всем людям – безразлично какого государства они подданные. Напротив, эта идеология просто мешает человеку исполнять евангельские заповеди, она привязывает к тленной земле и заставляет забыть о небе».

Нам и самим, признаться, крайне не нравится нынешняя тенденция отождествлять Православие с патриотическим чувством русского человека, когда вера превращается в некий довесок к гражданству, в один из инструментов политического противостояния. «Я – русский (патриот), следовательно я – православный». Здесь мы имеем дело с натуральным извращением христианства, и, безусловно, такая самоидентификация к Православию никакого отношения не имеет.

Однако, можно ли из сказанного делать вывод, будто патриотическое чувство само по себе несовместимо с нашей верой и даже едва ли ей не противоречит?

Сама постановка этого вопроса выглядит весьма и весьма странной, учитывая, что позади нас – тысячелетний опыт христианской государственности (и русской, и европейской, и американской...). Как-то это нелогично – утверждать, что патриотизм для христиан не свойственен, коль скоро именно христианские общества (т.е. вполне конкретные страны и государства) сумели подчинить своему влиянию всю остальную планету и стать, по сути, доминирующей на ней цивилизацией. Очевидно, что без пламенного патриотического чувства француза к Франции, англичанина к Англии, а русского к России, такие успехи на ниве государственного строительства были бы попросту невозможны.

Вся история нашего Отечества – это именно что летопись бесчисленных подвигов служения православных русских граждан собственной стране. Какой период ни возьми.

Разве преподобный Сергий, благословляющий воинство святого князя Дмитрия Донского, – это не пример патриотического отношения православных к России?

Разве монахи (!) Троице-Сергиевой Лавры, долгие месяцы Смуты оборонявшиеся от осаждавших святую обитель поляков, – это не подвиг православных патриотов?

А священномученик патриарх Гермоген, из заключения рассылавший по стране грамоты с призывом к русским подняться на борьбу с внешним врагом – это что?

А многие ли из нас в курсе, что именно Русская Православная Церковь первой из всех «официальных» структур обратилась к нации в один из самых страшных ее дней – 22 июня 1941 года? Да, да, именно местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий, несмотря на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность – написал и собственноручно отпечатал на машинке послание, в котором призывал православный русский народ на защиту Отечества.

Могли ли мы вообще состояться в качестве державы, в качестве цивилизации, не будь у русских любви к своей стране, а только любовь каждого к узкому кругу близких лиц?

Весьма странно утверждать, что на протяжении столетий государственного творчества христианских народов они пребывали в глубоком заблуждении, ошибочно полагая, что чувство патриотизма не противоречит учению Церкви о спасении. На чем, интересно, основано это «истинное понимание» Евангелия?

Уже апостол Павел писал: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8). Разве «свои» в его словах – это не наши сограждане, в том числе? Жители родной деревни, родного города, родной страны, в конце-концов. Нет в учении Церкви ни одного постулата, который можно было бы истолковать как отказ от любви к Отечеству. Нету. Напротив, множество православных святых не видело никакого противоречия между любовью к Отечеству и любовью к Богу. И святитель Игнатий (Брянчанинов), и святитель Филарет Московский, и святитель Иннокентий Херсонский, и святой Николай Японский, и священномученик Иоанн (Восторгов) – всех их и великое множество других отцов мы можем без сомнения отнести к людям, наделенным глубоким патриотическим чувством. Достаточно просто ознакомиться с их мыслями на заданную тему. А сколько воинов канонизировано Церковью! Уж кто как не воин – олицетворение патриотического долга? Святой благоверный князь Александр Невский – неужто и он не патриот России?

Попытка противопоставить любовь к Отечеству и любовь к Богу (дескать, первая ошибочна и мешает второй) чем-то напоминает идиотский вопрос: деточка, ты кого больше любишь, папу или маму? Нет, понятное дело, что для христианина Христос превыше всего на свете, включая и Родину. С этим мы не спорим. Однако, вот ведь в чем дело. Спаситель дал нам не только заповедь возлюбить Его всем сердцем, но и другую: «заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин. 13:34). Возражение, что речь в Его словах идет не о Родине (а о ближних), не принимается. Ибо для нас здесь принципиален сам факт того, что чувство христианской любви Христос не ограничивает исключительно Собой. Напротив, любовь к Богу и раскрывается через любовь к другим людям, которая вовсе не мешает нам любить Бога.

Да и что такое патриотизм? Что есть любовь к Отечеству как не одна из форм служения ближнему? Мы любим не просто некую абстрактную Родину («и тропинку, и лесок, в поле каждый колосок, речку, небо голубое...»), но и наш народ – его культуру, его историю, его обычаи, его сказки, его характер. Любим конкретных русских людей, живущих вместе с нами на одной земле и вместе с нами пытающихся построить общество христианского добронравия. Родина – это не пятно на географической карте, Родина – это, в первую очередь, конкретные живые люди. Те самые «свои», о которых писал апостол Павел.

Любовь – не красивое слово и не игра праздного ума. Любовь – это делание. Любить надо уметь. Нельзя «просто» любить. Нельзя говорить «я люблю Христа и потому все земное мне чуждо». Это уже чистой воды фарисейское лицемерие. А вот попробуй, гражданин хороший, полюбить ближнего своего, того, кто сейчас рядом. Попробуй не на словах, а на деле проявить любовь, в том числе и к своей стране. Жертвуя ради нее (ради родных очагов, ради семьи своей, ради сограждан своих) жизнью. Любовь к Богу именно так и проявляется – через конкретные поступки в отношении того, что здесь, на земле, рядом с нами. Как же иначе можно понять, что человек вообще любит?

А теперь самое время вспомнить цитату прогрессивной журналистки, приведенную в начале наших рассуждений. Что, по факту, предлагается? Сомнений здесь быть не может: отказ от патриотизма – это только первый шаг. За ним неизбежно последует отказ и от всех прочих «предрассудков»: если уж любовь к стране «убивает свободу мысли, свободу творчества, свободу самореализации», что тогда говорить о религии, например? По сути нам предлагается общество, состоящее из людей «перекати-поле». Не имеющих никаких привязанностей, «ограничивающих» свободу личности, – ни Родины, ни национальности, ни вероисповедания... Эдакое секулярное счастье хаотично слоняющихся по планете индивидов неопределенного пола, неопределенных взглядов, преследующих сугубо свои личные интересы. «Самореализовывающихся».

На ум сразу приходят знаменитые идеи Жака Аттали, первого главы Европейского Банка Реконструкции и Развития, утверждавшего, что глобализация порождает «новых кочевников», новую кочевую элиту, которая просто обязана быть оторванной от своих национальных корней. Никаких твердых принципов и убеждений, ради которых человек был бы способен на жертву. Абсолютная «свобода». Вот только люди при такой «свободе» почему-то превращаются в аналог капитала, который, как известно, движется туда, где больше прибыль.

С точки зрения транснациональных корпораций, наверное, это идеальная социальная модель. Но нам-то, христианам, какое дело до бизнес-интересов Google и Apple и мечтаний международных банкиров о «дивном, новом мире»?

И главное: что именно в этой модели общественного устройства соответствует христианскому духу?

«Помните, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу свою за него положить» – святой праведный Иоанн Кронштадтский.