«Икономией называется своевременное отклонение не от сущностных принципов и ради большего подвига. «Подобно тому, как плавающие по морю, при натиске бури и опасности для корабля, сбрасывают часть груза, чтобы спасти остальной, а также корабль и всех людей на нем», так и мы посреди тех дел, когда не следует сохранять излишнюю строгость, не обращаем внимание на что-то, чтобы не потерпеть ущерба во всем»[1]  и чтобы мы стяжали нечто большее для пользы большинства. Другими словами, когда Церковь с кротостью собирает людей, думающих по-разному, чтобы освободились плененные дьявольскими петлями и для того, чтобы всяким  образом свершилось и поддержалось кафолическое единство с явной прибылью для братских душ» в обстоятельствах, когда акривия (точность) возмущает многих из нестойких умом и  представляет препятствие  для спасаемых  по причине предложенной суровости», то употребляется икономия.  Говоря вкратце,  использование икономии подразумевает, что оно произошло из-за отклонения не в существенных вещах ради большего блага, или во избежание большего зла.

            Как кажется, Церковь в использовании икономии противоречит Сама себе, когда те же самые таинства то объявляет недействительными, то принимает, пусть и по снисхождению, как действительные, но это противоречие только внешнее, а не сущностное. Действительно, Церковь противоречила бы себе, согласно  справедливому выражению архимандрита Дмитрия Георгиадиса, если бы говорила, что таинства одних еретиков действительны, а других — недействительны. Однако, в той мере, как она говорит: «Таинства всех еретиков являются недействительными, однако, как хранитель  Божественной благодати, я исполняю то, что до сих пор было подобно пустому мешку и это в определенных границах», она ничем не противоречит Сама себе.

3. Но когда икономия несвоевременна и отклонение от акривии происходит по бесчинным причинам, то становится явным, что икономия не создает упорядоченного состояния, но только исключение из канона в строго определенных случаях (jus singulare), мера, длящаяся краткое время, насколько его хватает, чтобы  люди, пребывающие вне Церкви, вошли в Ее недра, как бы в дверь, раскрывшуюся на время, и снова закрывшуюся, чтобы акривия не поколебалась даже на краткое время. Посему согласно справедливому утверждению Феофилакта[2], «совершающий  икономию, делает это не просто, как добро», но как добро, необходимое». Когда же обстоятельства, связанные с временным кризисом и икономией проходят, то  с полной силой возвращается  точность (акривия) канонов, «и не следует что-либо внесенное ради пользы считать образцом и держаться, как правила (канон) в дальнейшем»[3].

4.  Поскольку справедливо замечено[4], что икономия не может в принципе распространяться на все члены Единой Церкви, и нельзя сказать, что Единая Святая Церковь должна признавать действительными таинства какой-угодно христианской общности, находящейся вне  Ее. То, что в определенных обстоятельствах  делалось по свободному выбору для использования икономии относительно членов другой церкви приходящих к  Ней (т. е. к истинной Церкви), никоим образом  не создает основания для правила, или оправдания для других членов таковой церкви, чтобы они принимались ipso jure (по самому праву) согласно использованию предыдущего прецедента.  Так, Православная Греческая Церковь, принимая издревле  на практике крещение и священство римокатоликов, позднее отвергла их, как недействительные, в то время, как Православная Российская Церковь, вначале рассматривая крещение римокатоликов как недействительное, позднее принимает их как действительное[5]. Нельзя справедливее сказать, что в  Православной Церкви угнездился единый и неизменный обычай,  согласно которому, хиротонии отлученных и  схизматиков признаются по справедливости…

5. Что же касается границ и условий, каковые должны наличествовать для использования меры икономии, то заметим, что

А. Ее использование показано более всего, когда речь идет об обращении многочисленных групп, в меньшей степени — когда дело касается обращения отдельных лиц. Так, Карфагенский собор, рассматривая вопрос о клириках, приходящих от донатистов, в 66 правиле, где  речь идет более об открытии мотивов к обращению со стороны отдельных клириков, кажется, полагает  благоразумным «оставить дело до того, как вышеназванные братья», то есть  Анастасий епископ Римский и Венерий епископ Медиоланский.  «по внимательнейшем размышлении, подадут свое мнение», чтобы они решили, следует ли их не рукополагать заново. Однако, в 77 правиле и, особенно, в 101, где являются «народы, обращающиеся от донатистов и имеющие своих епископов», оказывается, что следует признать их священство.

Б. Следует сохранять принцип, выраженный Григорием Назианзином, согласно которому в использовании икономии никоим образом нельзя «принимать чужое, повреждая свое, ибо устроитель такой икономии есть воистину устроитель зол».  Так, св. апостол Павел, считая обрезание чем-то безразличным, подверг ему Тимофея, чтобы сделать его приемлемым проповедником посреди иудеев ддля их пользы, однако противостал обрезанию Тита, когда обсуждался вопрос, является ли обрезание необходимым для спасения. Согласно этому же самому принципу, по по 7 правилу II Вселенского Собора, по икономии принималось крещение ариан и македониан, и савватиан, и новациан, или «кафаров» (чистых), и четыренадесятников, и аполлинаристов, которые, анафематствуя всякую ересь, запечатлевались  святым миром. Однако, «евномиан и монтанистов, и савеллиан, и другие ереси мы принима»ем, как язычников». В 95 правиле Пято-Шестого Вселенского собора этот канон повторяется дословно и к нему прибавляются в качестве перекрещиваемых «манихеи, и валентиниане, и маркиониты и из подобных ересей», но принимается по икономии крещение несториан, евтихиан, диоскоритов и севериан. Согласно же упомянутой выше причине, в канонах отвергается  крещение евномиан, потому что «они были крещены в одно погружение», савеллиан, «потому что они славили сыноотечество», ибо Савеллий учил, что Один и Тот же — Отец, Один и Тот же — Сын, Один и Тот же — Святой Дух и в одной ипостаси — три имени. И относительно крещения других еретиков мы узнаем, что крещение павлианистов отвергается,  поскольку они «не крестятся во имя Троицы», а монтанистов — потому, что они крестятся в Отца и Сына, и Монтана и Прискиллу». Напротив приемлемо крещение новатиан и энкратитов, и гидропарастов и апотактитов, поскольку они «сохраняют наше крещение» По той же самой причине приемлемо и крещение  аполлинаристов, и монофизитов, и монофелитов, и несториан, так же,как ариан и македониан. В то же время крещение евномиан, единомысленных с арианами, не принимается, поскольку они не крестятся во имя Трех Лиц Божества. И истинно, что ариане и македониан считали творением одни Логос, а другие — Духа, однако одновременно исповедывали то, что это особые лица в Троице, покланяемые ими служебно.  Можно заметить то же самое и относительно  несториан, и монофизитов, и монофелитов, которые жестоко ошибались относительно относительно богочеловеческого единства двух природ, однако не относительно личности Бога Слова. Напротив, те, для которых потребовалось повторение крещения, отвергли самые основания догмата о Святой Троице и исказили переданный им образ крещения. Из аналогии мы заключаем и относительно позднейшего признания хиротоний тех, кто ушел от еретиков, что предполагается, что они свершались епископами, которые, как считается, уклонились в ересь или схизму, но прежде канонически приняли хиротонию от епископов, удержавших апостольское преемство в священстве. Если же речь идет о клириках, которые, родвишись в еретической или схизматической общине, получили в ней рукоположение, то предполагается, что  не только по хиротонии  они удержали сущностные знаки переданного порядка таинства, но и еретическая, или схизматичекая община удержала, по меньшей мере,  внешнее апостольское преемство в священстве, поскольку она управляется епископами, связанными с апостолом неразрывной цепью (рукоположений), а также потому, что она удержала три степени священства , как порядок, утвержденный в Церкви Божественным правом.

         Поскольку подобные пределы существуют изначально, Единая Святая Церковь не просто являет то, что Она принимает и признает их, но созерцая, как мы уже упомянули, таинства, свершенные вне ее, как несовершенные и бессильные, и совершаемые не без вины, то она свершает, животворит, и удаляет от всякого недостатка и вины, через подачу благодатного дарования и подаваемых благодатных даров Духа  и через возложение рук к утверждению свершенной вне Ее хиротонии. Уже в ошибочно приписываемых  Иустину ответах к православным находится и следующий ответ, ясно свидетельствующий о практике Восточной Церкви в III и IV в.: «Заблуждение еретика, приходящего к Православию,  исправляется изменением разума, крещение -  помаомзанием Святым ением Миром, хиротонии же — возложением рук.

         Мы уже сказали, что сам римский епископ Стефан  дозволял, чтобы обращающихся еретиков принимали чрез возложение рук, или confirmatio. И истинно то, что это возложение рук характеризуется некоторыми, особенно представителями той эпохи, и Августин это поддерживал, как возложение рук при покаянии (ad poenitentiam  in poenitentiam manum imponere), а не при принятии  даров Святаго Духа (ad accipiendum Spiritum Sanctum) и настолько более, насколько  таковой характер  имело возложение рук  на лиц, которые в истинной Церкви приняли крещение и помазание, и уклонились на некоторое время в ересь, но обратились к покаянию. Но система доводов, на которой основывался при таковом возложении рук Киприан, предлагая Стефану вопрос: «Почему мы принимаем крещение еретиков и отвергаем их миропомазание?» ясно показывает, что это руковозложение Киприан принимал, как имеющее характер принятия Святаго Духа  (consignatio, confirmatio). Ясно, что Киприан отождествлял то, Стефан называл «наложением рук к покаянию» impositio manus in poenitentiam c  наложением рук для приятия Святаго Духа (manum imponere ad accipiendum spiritum sanctum).

         Однако, независимо с этим мы имеем практику современных Церквей, полностью разъясняющую  смысл этого возложения рук. Так, Арелатский собор 314 г. в 8 правиле характеризует его как ad accipiendum Spiritum Sanctum. Но и вместе с Греческими Церквями, Галликанские Церкви с IV в. и Испанские миропомазание изменяли приходящих от ереси[6]. Но и папа Сириций ясно говорит о примирении ариан с Церковью, что оно совершается «только через призывание седмеричных даров Святаго Духа, происходящее через возложение рук епископа. Характерно, что Сирикий определяет, что возложение рук совершает епископ, единственный, насколько известно, на Западе дарователь духовных даров, согласно доныне действующей практике. Папы Иннокентий I, Лев, Вигилй и Liber Ponificalis Григория Великого используют те же самые определения Сириция для принятия еретиков через возложение рук, без consignatio,  но характеризуемое, как преподание Святаго Духа. Но и сакраментарий Геласия содержит два типа  принятия еретиков, полностью отождествляемых с наложением рук, используемым  при миропомазании. Однако и современный Римский понтификал  содержит чины принятия отступника, схизматика или еретика, в котором главная молитва при возложении та же, что при руковозложении при  миропомазании. О практике же Византийской Церкви свидетельствует последование об обращении отступников или обращающихся из ереси, приписываемое Мефодию Константинопольскому, согласно которому помазание миром обращающихся еретиков сопровождается наложением рук. Эта подробность достаточно характерна, свидетельствующая о том, что и в Восточной Церкви возложение рук на обращающихся еретиков совершалось для раздояние даров Святаго Духа, как иным образом проявляется из сопровождавшего его помазания Святым Миром, свершавшегося согласно 7 правилу Второго Вселенского и «печати дара Духа Святаго».

7. Что  касается возложения рук, через которые свершались хиротонии еретиков и схизматиков, которые приняли крещение в Единой Церкви и из нее уклонились в схизму или ересь, то об этом идет речь  в послании Первого Вселенского собора к Александру Александрийскому, относящемся к рукоположенным Мелетием и определяющем, что они должны приниматься через наложение рук Александрийского епископа, как удостоверяемые «более таинственным рукоположением»[7]. И не только некоторые сомневаются в подлинности выражения «удостоверяемые более таинственным рукоположением» и предполагатеся, что речь идет о истолковательном примечании-глоссе, внесенном с полей рукописи в текст и, опять-таки, введение свидетельствует о господствовавшей в эпоху введения  точке зрения, что  возложение рук на клириков, обращающихся из раскола или ереси, имеет значение  более серьезное, чем возложение рук при покаянии. Фактом остается то, что возложение рук не требовалсь и от Мелетия, за которым признано было  только право иметь «голое  имя чести», без того, чтобы он исполнял епископское служение, и это удостоверяет, что это возложение рук не было руковозложением для покаяния (ad poenitentiam), ибо иначе оно требовалось и от Мелетия, как обращающегося в покаянии.  И Тарасий действительно характеризует таковое в на Седьмом Вселенском соборе, как происходящее при благословении, а не при хиротонии, но и при таком состоянии дел опять-таки  чрез благословение  даруется благодать к животворению и запечатлению того, что не было запечатлено при посвящении у еретиков и схизматиков. Это удостоверяется и в посвящениях, происходивших в VII в, при Феодоре Тарсийском, назначенным  архиепископом Кентерберийским в 669 г. папой Виталианом, в чем проявляется практика Восточной Православной Церкви. Феодор заново рукополагал епископов из четыренадесятников, как он характеризовал британских и ирландских епископов. Но когда вместе с Римом он перешел, в целях икономии, к более легкому способу принятия этих епископов, он ограничился тем, что удостаивал того, что они «удостоверялись чрез возложение рук кафолического епископа» (iterum a catholico episcopo manus impositione confirmetur). Достойно замечания, что и Федором возложение рук характеризовалось, как удостоверение (confirmatio), как и Первым Вселенским Собором.

            Согласно этому, Единая Церковь использовала икономию прежде всего, если легкое и своевременное уклонение от акривии служило для обеспечения  большего блага Церкви, которого она бы лишилась через строгое хранение акривии. Вместе с этим испытывалось, удерживался ли чин тайносовершительного последования в свершении не признаваемых таинств приходящих от еретиков и схизматиков, согласно их благовременным обстоятельствам или древнего предания и практики, и не прервалось ли по меньшей мере  внешне апостольское преемство свершителями таинств. При наличии этого предварительного необходимого условия, Церковь чрез дарование помазания, умножающего дары Святаго Духа, животворила до той поры мертвые и недействительные таинства, признаваемые ею по икономии.

© Православный Апологет 2019г.