Архимандрит Савва Ахиллеос. Я видел Благодатный Огонь. Афины, 2002

Архимандрит Савва Ахиллеос, Настоятель Св. Храма Вкм. Георгия Победоносца в Карее

Перевод с новогреческого Евангелии Лагопулу

Редактор Иеромонах Иосиф Киперман

Афины 2002

Настоящее издание посвящается всем доброхотным жертвователям, подписчикам, вкладчикам, церковным старостам и всем тем, кто всячески содействовал строительству Св. Храма Вкм. Георгия Победоносца в Карее (район в Афинах). Да излиется на сих рабов Божиих велия благодать Божия и да пребудет на них благословение Божие. 

"Ныне вся исполнишася света, 
Небо же и земля и преисподняя. 
Да празднует убо вся тварь 
восстание Христово, 
в Нем же утверждаемся" 
(Из Пасхального Канона)

Вместо предисловия к тринадцатому изданию

Предыдущие издания книги, которую вы держите в руках, разошлись за короткий срок, и к нам со всей Греции поступали многочисленные просьбы наших читателей о ее переиздании. Очевидно, содержание ее взволновало многих благочестивых читателей. Хотя тема эта давно всем знакома, однако у большинства нет должного представления о природе Благодатного огня, о том, что же на самом деле происходит в Великую Субботу на Св. Живоносном Гробе Господнем. Приступая к переизданию книги, мы руководствовались удовлетворением духовной жажды читателей, имея ввиду укрепление их веры. Кроме того, нам хотелось, чтобы наши православные христиане имели хотя бы некоторое представление о той великой борьбе, которую ежедневно ведут члены Святогробского братства, сохраняя для православного мира Святые Места. Надеемся также, что по прочтении книги у многих появится горячее желание самим совершить паломничество в Святую Землю.

Пролог

Явление Благодатного Огня на Гробе Господнем не перестает привлекать к себе внимания множества людей. Время от времени в печати появляются различные материалы, посвященные этому событию, остающемуся для большинства неразрешимой загадкой. Природа Благодатного Огня сверхъестественна, и как всякое сверхестественное явление продолжает оставаться для ограниченного человеческого ума тайною, воспринимаемою лишь верою, а не разумом. В 1952 году я впервые сподобился, по милости Господа, поклониться Святым Местам, исхоженным Его пречистыми стопами. В то время в Храме Воскресения производились реставрационные работы, и он весь был заставлен строительными лесами. Казалось, что железные конструкции как бы поддерживали это здание древней византийской эпохи, особенно в главной его части, там, где обычно совершается Богослужение и Последование Св. Страстей, так что уже не было возможности не только наслаждаться величественным внутренним видом храма, но и участвовать в службах Страстной Седмицы. Желая увидеть схождение Благодатного Огня, я, ускользнув от бдительных взоров полицейской охраны, взобрался на толстые, пыльные балки помоста реставраторов...

С тех пор прошло много лет. Но навсегда запечатлелось в моей душе совершаемое раз в году скорбно-торжественное Богослужение Великой Субботы и явление Благодатного Огня после его окончания. Однако, я нигде не мог найти такого человека, который бы дал мне ясный, не оставляющий сомнений ответ на вопросы, возникшие во мне при виде такого чуда. Какова природа таинственного Огня? В чем суть службы, совершаемой ради сошествия Благодатного Огня? Кто и как получает и раздает Огонь? Эти и многие другие вопросы теснились в моей душе, не находя ответа.

На Страстной Седмице 1980 года я в четвертый раз совершал паломничество на Святую Землю, где вновь стал свидетелем великого и таинственного явления Благодатного Огня. Там, у Гроба Господня, я удостоился встречи с великим старцем, открывшим мне тайну веков. Его звали о.Митрофан. Рассказ этого старца разрешил, наконец, все мои сомнения и дал ответ на мучившие меня вопросы. Повествование о. Митрофана и легло в основу этой книги. Обращаюсь к благочестивым читателям со смиренной просьбой молиться об о.Митрофане и об авторе данной книги.

Архимандрит Савва Ахиллеос

Безрадостная Пасха

Помню, что после этого разговора с отцом Анатолием во мне образовалась огромная пустота, и я не мог ни о чем ином думать, как лишь о присутствии "лампады" и "свечи" на Гробе Господнем. И я всеми силами старался с этим бороться. Однако ничего у меня не получалось. Эту внутреннюю, мысленную брань можно было бы сравнить с той, какую ведут между собою два борца, оказавшиеся на поле сражения или соревнующиеся на состязаниях. Вера моя боролась с неверием. Темные силы пытались подорвать во мне веру. Вера живет всегда с Богом, вера живет невидимым, воспринимая все в единстве. Вспомним слова апостола Павла: "Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (Евр. 11, 1). Сомнение же наоборот, пытаясь ниспровергнуть веру, старается уничтожить все, что есть самого святого и священного в человеческой душе.

Вот с такими-то нерадостными мыслями встречал я, несчастный, канун Страстной Седмицы. Это было трагедией моей жизни. В церкви запели умилительный тропарь. Слова его должны были подготовить души верующих людей к переживаниям страстных дней. Стихи тропаря были полны глубочайшего смысла и заставляли людей соучаствовать в страданиях Спасителя мира. "Честная Твоя страдания ныне, яко спасительный свет воссияли миру..."

Только моя душа из-за происходящей в ней борьбы оставалась глуха.

В те дни со всех уголков земли приехали паломники, желавшие принять участие в службах страстных дней, на Святых Местах, где пострадал и воскрес Господь наш Иисус Христос. Я нес свое послушание и как мог старался выполнять свои обязанности.

Казалось, только что началась Страстная Седмица, и вот как-то незаметно, приблизилась Великая Пятница, а за нею и Великая Суббота, в то время как не утихала, ведомая мною доселе, внутренняя брань. Меня пугал вопрос: смогу ли я выполнить все в точности так, как приказывал мне мой старец? Ведь мне не хватало опыта, и мужество покинуло меня.

Кроме того, я был измучен строгим постом. Долгие службы Страстной Седмицы, после которых мне приходилось делать уборку в храме, сильно утомили меня, времени для отдыха не оставалось. Наконец наступила Великая Суббота. В этот день я заранее растопил воск, как мне приказывал Старец, позаботился о белых лентах, которыми украшают вход в Кувуклию, поставил лампаду на мраморную плиту Живоносного Гроба и толстой свечой заложил страничку Книги, в которой была служба Последования Благодатного Огня.

Итак, борясь с внутренними сомнениями, обливаясь потом и изнемогая от усталости, я продолжал делать свое дело, стараясь быть верным своему долгу. Все, что говорил мне старец, выстроилось в моей памяти в определенном порядке. Но сейчас мне казалось, что я не смогу повторить эту последовательность действий, мне становилось страшно, я дрожал от напряжения, боясь, что моих сил не достанет до конца. Инославные наблюдатели последний раз проверили Живоносный Гроб, затем все вышли из Кувуклии, и я вслед за ними.

Затем я собственными глазами видел, как запечатали воском Кувуклию, стоя тут же рядом у двери Гроба. После торжественного крестного хода, ровно в 12 часов дня двери Кувуклии широко распахнулись, были сняты все ленты и печати, и первым туда вошел Патриарх. За ним в качестве наблюдателя последовал представитель армянский церкви, имеющий привилегию первенства. В его задачу входит тщательно следить за каждым движением Патриарха. Обычно, во вторую часть Кувуклии, там, где находится Живоносный Гроб Господень, он войти не может, наблюдая лишь из придела Ангела, за действиями нашего Патриарха.

Патриарх встает перед мраморной плитой, покрывающий Живоносный Гроб Господень, и с великим благоговением и трепетом молится. Спустя некоторое время в Кувуклии внезапно появляется Благодатный Огонь. В ту же минуту его передают всем находящимся в храме. Каким-то непостижимым образом возгорелись вдруг все лампады и свечи во всем Храме Воскресения, сами по себе возгорелись даже те, которые висят очень высоко, почти в недоступных местах. Благодатный Огонь своим голубым, неотмирным светом озарил все вокруг, проникнув буквально во все уголки громадного здания. После появления Благодатного Огня первым в Кувуклию вошел представитель католического духовенства, чтобы из рук Патриарха получить Благодатный Огонь, ибо он имеет эту привилегию.

Восторг народа бывает неописуемым, когда с колокольни Храма Воскресения раздается торжественный трезвон, возвещая всему миру о Небесной радости - о появлении Благодатного Огня на Гробе Господнем. Звон колоколов долго не умолкает, не переставая своими радостными звуками возвещать единую истину Православной веры.

Справа от Кувуклии стоит и ждет Патриарха православный архиерей. Кувуклия имеет два больших отверстия: одно справа, второе слева. Из этих отверстий Блаженнейший передает Благодатный Огонь представителям армянского и католического вероисповедания. Православный Архиерей также получает Благодатный Огонь из рук Патриарха и уносит его в Храм Воскресения. Он держит в руках два пучка горящих свечей, в каждом по тридцать три свечи. А православный народ в порыве духовной радости, на своих плечах уносит Патриарха в алтарь Храма Воскресения. Этот обычай сохранялся до середины нашего века. В это время хор исполняет особые песнопения, посвященные Благодатному Огню. И на сей раз, все торжествовали и радовались. Лица всех сияли от премирного присутствия Благодатного Огня. Только один я оставался в смятении, будучи всецело погружен в бурные волны моря моей внутренней, душевной брани. Душа моя боролась, колеблясь между верой и неверием. И радость Благодатного Огня и Воскресения Господа как будто меня не касались, их не было в моей душе. На моем лице отражалась лишь горькая улыбка сомнения, и я повторял про себя: "О, доверчивый, простодушный народ! Мне то известно, что на Гробе Господнем стоит лампада. Если бы ты знал об этом, радовался ли бы ты теперь? Кто знает, каким образом Патриарх зажег огонь. А ты в своей простоте и наивности считаешь его Благодатным!"

Тогда я пережил самую безрадостную Пасху в моей жизни, и я не желал бы никому такое пережить.

И все же будто некий луч света вдруг озарил меня, и я испытал какую-то долю радости. Этот луч пробился сквозь толстую стену моей печали и осветил мою душу. Я стал размышлять о том, что же мне еще предстоит сделать. И будучи ответственным за богослужение сего дня, я вошел первым по открытии Кувуклии в то место, которое только что освятилось явлением Благодатного Огня. Теперь мне оставалось взять в свои руки лампаду и Священную Книгу с Гроба Господня и со всеми мерами предосторожности вынести отсюда, дабы сохранить их от возможного осквернения, как со стороны верующих, движимых чрезмерным благочестием, так и со стороны иноверцев.

Войдя в Кувуклию, я вдруг ощутил в себе нечто такое, что просветило мои внутренние чувства, покрытые доселе мрачным облаком неверия, будто немного рассеялся мрак, покрывавший мою душу. "Конечно, быть может лампада на Гробе Господнем каким-то образом сама зажглась, - подумал я, - но свеча не оставляла меня в покое, она оказалась совсем нетронутой и создавала во мне проблемы, она находилась в том же месте, куда я ее положил, то есть в Книге". И я продолжал терзаться вопросами: "Почему свеча оказалась нетронутой? Что же зажглось сначала? Если первой зажглась лампада, то зачем понадобилась свеча? Для чего она нужна? Зачем мой старец приказал заложить ею ту страницу Книги, где начинается Последование Благодатного Огня?"

Пока я так стоял, недоумевая, мне пришла в голову мысль, несколько поднявшая мое настроение. Я вдруг вспомнил про присутствие армянского представителя в Кувуклии. Ведь он стоял тут же и следил буквально за каждым шагом, за каждым движением Патриарха. Разве он бы не заметил обмана? И вдруг послышался во мне неизвестно откуда взявшийся голос, который словно, испытывая мою беспокойную душу, строго сказал: "Тот, кто верит, не сомневается. Тот, кто верит, не подвергает опытным исследованиям духовные, неизъяснимые тайны нашей веры. Тот, кто верит, не колеблется ни свечами, ни какими-либо другими предметами и гонит прочь от себя все сомнительные помыслы, не имеющие под собой никакой почвы. Знай же, что сверхъестественные явления не подлежат никакому опыту, ибо они покрыты глубочайшей тайной. Исследование не имеет места там, где совершается чудо. Ведь чудеса не подчиняются физическим законам, ибо они являются Небесным феноменом. Их совершает Бог. Чудеса являются проявлением Божией силы, проявлением Его энергии в этом мире. А разве есть что-либо невозможное для Бога? "Невозможное у человек, возможно есть у Бога", - об этом сказал Сам Богочеловек Иисус Христос".

Эти размышления о всемогуществе Божием несколько успокаивали меня. Однако второй голос с силой заглушал первый и прерывал то святое, которое начинало возникать в моей душе. "Все обман", - повторял он, издеваясь, и эти слова, как эхо раздавались в сокровенных глубинах моей души. "Все обман, - повторял за ним и я.

- Что-то тут не так. При чем тут свеча в Книге на Гробе Господнем, ежели речь идет о чуде? И что ты думаешь о лампаде? Я должен проверить и убедиться во всем сам, для чего свечой заложена книга и зачем стоит лампада на Гробе Господнем. И снова первый голос перебивал второй, говоря: "Разве ты не видел свечу своими глазами, Митрофан? Как же могла зажечься лампада, если свеча не была зажжена, и на ней нет никакого следа от огня, который бы свидетельствовал о том, что она горела? Почему же ты сомневаешься? Почему не веришь? "

Однако навязчивая идея, появившаяся во мне, не давала покоя. "Я должен сам во всем убедиться, - повторял я самому себе, - я должен увидеть, что происходит в тот момент, когда двери Кувуклии закрываются". И в моем беспокойном мозгу снова и снова возникали сомнительные помыслы терзавшие меня.

Одним из основных вопросов был тот, на который я был бессилен ответить и не мог забыть. Касался он присутствия в Кувуклии строгого наблюдателя - иноверца, следившего за Патриархом. "Если бы тут имел место обман, - думал я, - разве он бы не обнаружил его? Некоторые, правда, называют все это "издевательством и сговором...". Но с кем тут сговор? Еретики ведь не шутят. Они напряженно следят за Патриархом и если бы заметили обман, то уж не преминули бы очернить Православие. И, несмотря на все эти здравые рассуждения, я пытался найти разрешение всем своим сомнениям сам, так как мои вопросы оставались пока что без ответа. Порой мною овладевало полное равнодушие, наступало томительное бездействие, и все же я чего-то ждал.

"Я должен сам во всем убедиться, - повторял я про себя, как второй Фома неверный, - я должен увидеть своими собственными глазами, что происходит в Кувуклии при закрытых дверях. Только тогда я смогу поверить". И я стал поджидать благоприятного момента для осуществления этого моего решения.

Дерзновенный план

Последние слова о. Митрофана вызвали в нас большую тревогу. К его тяжким душевным испытаниям, добавилось и наше волнение. Его колеблющаяся вера и те серьезные вопросы, над которыми он бился, поколебали отчасти и нашу веру. Как он тогда упорно хотел увидеть, как появляется Благодатный Огонь, дабы утвердиться в вере, так и мы желали до конца выслушать его рассказ для того, чтобы и нам утвердиться в вере. Отец Митрофан, заметив наше волнение, сказал:

- Не волнуйтесь. Дослушайте меня до конца и прославьте Бога.

Я был тогда молод. Вера моя, хотя и колебалась, не находя объяснения этому непонятному явлению Благодатного Огня на Гробе Господнем, но она все же всегда оставалась во мне живой. Я глубоко верил в Господа и, несмотря на все свои сомнения и вопросы, в глубине моей души царили покой и тишина. Небесная благодать всегда меня осеняла. И все же желание увидеть своими собственными глазами, что происходит внутри Гроба, было непреодолимо. Оно стало моей мечтой, которую мне хотелось осуществить во что бы то ни стало. Я понимал, что было бы невероятно трудно привести в исполнение задуманный мною план. Оставалось надеяться лишь на какую-нибудь случайность.

Не могло быть и речи о том, чтобы просить разрешения остаться внутри Священной Кувуклии во время сошествия Благодатного Огня. Правила в этом отношении неумолимо строгие. Что же делать? Не скрыться ли мне самовольно в Кувуклии, не прося ни у кого разрешения? Но я понимал, что это совершенно невозможно, так как там нет ни одного уголка, в котором можно было бы укрыться. Кувуклия трижды проверяется незадолго до появления Благодатного Огня. Кроме того, как ответственный Страж Гроба я не мог отсутствовать во время Службы. Ведь я должен войти в Кувуклию первым и выйти последним.

День и ночь мучили меня эти мысли. "Я должен непременно все увидеть, должен во всем убедиться...". Но это "должен" так и оставалось невыполнимым. Ибо не было никакой возможности осуществить мною задуманное. И я никак не мог избавиться от моих навязчивых мыслей и перестать думать обо всем этом. Эту мою душевную борьбу знал только Один Господь Бог.

Бог Сердцеведец видел мои помыслы и мою внутреннюю борьбу, ибо Он зрит глубины сердца человеческого и Ему ведомы помыслы каждого из нас. Быть может, поэтому Он позволил случиться непредвиденному. По Его воле обстоятельства сложились таким образом, что я смог увидеть то, чего так жаждал.

Случай с лампадой

Так протекали день за днем, а мечта моя оставалась по-прежнему неосуществимой. Оставаясь на посту Стража Живоносного Гроба и со всем усердием исполняя свой долг, я не переставал, однако, томиться все теми же мыслями. И всякий раз, когда я держал в моих руках потушенные свечи паломников, то снова и снова вспоминалась мне та свеча из Священной Книги на Гробе Господнем, и вереница мучительных помыслов проносилась в моей голове, безжалостно терзая мой ум. О. Митрофан вдруг прервал свой рассказ на несколько минут. Затем как будто некая невидимая сила осенила его: глаза засияли от радости, лик словно озарился благодатью Божией, и широкая улыбка появилась на его лице. -

Слушайте же, - сказал он, - что уготовал для меня Всеблагий Бог. Однажды совсем непредвиденный случай перевернул всю мою жизнь. Вверху над Живоносным Гробом, над которым висят 43 лампады, случилось нечто ужасное. Господь видимо позволил тому быть: оборвалась толстая цепь, на которой держался один из четырех рядов золотых лампад. Произошла суматоха, падение лампады вызвало у всех большое волнение.

Однако после этой истории с лампадой в моей душе появилась надежда. Я решил использовать этот случай для разрешения моей внутренней борьбы. Я заметил, что позади висящих лампад, образующих собой как бы занавес, имеется маленький купол увенчивающий Кувуклию, а слева от него, вверху, как раз напротив мраморной плиты Гроба Господня есть маленькое местечко наподобие крипты. Эта крипта очень мала, но в ней мог бы поместиться один человек. Значит, подумал я, мои сомнения могут разрешиться, если только мне удастся скрыться в ней. Забравшись незаметно туда, я смогу увидеть все, что происходит внутри Кувуклии. Случай с упавшей лампадой помог мне также заметить, что купол Кувуклии весь покрыт густым слоем черной копоти, образовавшейся от горения множества лампад. Черная копоть образовывалась здесь в течение ста пятидесяти лет. Миллиарды свечей, возжигавшихся паломниками на святом месте в дар Христу, привели к этой печальной картине. И я решил использовать ее в задуманном мною плане. Сочтя случай с лампадой подходящим, я решил подойти к старцу о. Анатолию, чтобы просить его благословения промыть внутреннюю часть Кувуклии от толстого слоя копоти. "Вы не можете себе представить, - горячо доказывал я старцу, - какая грязь накопилась вверху. И это недопустимое зрелище на таком Святом Месте остается невидимым благодаря лампадам, которые закрывают собою купол. Ведь совсем не исключено, что в какой-то день непременно отвалится кусок копоти и упадет прямо на Живоносный Гроб. Хорошо если это случится не во время совершения Божественной Литургии, а если во время службы?" Ко всему сказанному я добавил еще ряд других своих соображений и все лишь с единою целью - осуществить свой план. "Мне бы хотелось промыть Кувуклию также сверху", - добавил я. Но старец строго запретил мне это делать:

- Никакая односторонняя деятельность здесь невозможна, ибо армяне, католики и копты сразу же начнут протестовать, станут предъявлять немыслимые требования, потребуют своих каких-то прав и будут в претензии на нас. Все это может привести к самым непредвиденным последствиям, ведь они только и ждут какого-либо случая, чтобы использовать его и создать инцидент. Услыхав категорический ответ старца, я поклонился ему в ноги, и, поцеловав его руку, ушел. Однако не с тем, чтобы отступиться от своей цели. Я снова стал придумывать, как же мне ее достигнуть.

Хитроумная подготовка

Должен заметить, что на Живоносном Гробе ежедневно совершается Божественная Литургия, и Священные Сосуды ставятся прямо на мраморную плиту, которая покрывает Гроб Христа. Иногда Гроб Господень используется в качестве жертвенника, на котором совершается Проскомидия, и тогда Он напоминает нам Вифлеемскую пещеру, символизируя собою место Рождения Христа. Камень же, который был отвален некогда Ангелом от Гроба, служит Престолом. Таким образом, Гроб Господень служит попеременно то Жертвенником, то Престолом. В последнем случае архиерей или священник, совершая Литургию, стоит пред Гробом Господа на коленях. Итак, думалось мне, поскольку другого случая может больше никогда и не представится, то я решил пойти на хитрость. Купив кусок ткани, который по размерам точно соответствовал длине и ширине мраморного покрытия Гроба Господня, я решил ее подвесить над мраморной плитой Гроба, как раз в том месте, где висят лампады. Для этого надо было прибить ткань гвоздиками и прикрепить ее к крючкам, чтобы на них она могла держаться. Взяв немного копоти из купола Кувуклии, я подбросил ее в лампады. Причем эту копоть я уложил так, чтобы при малейшем движении лампады она упала бы вниз на Св. Гроб. Таким образом, когда священник будет совершать Литургию, то копоть обязательно упадет на него. К такому действию я вынужден был приступить с одной лишь целью - убедить моего старца в необходимости очистить копоть в Кувуклии. Когда копоть упадет на Живоносный Гроб, тогда старец сам сможет убедиться в необходимости промыть купол Кувуклии, более того, он сам попросит меня об этом. А я тем временем рассмотрю крипту, проверю, смогу ли в ней поместиться, и если смогу, то спрячусь в ней в Великую Субботу.

Все случилась, как я и предполагал. Очередную литургию на Гробе Господнем служил священник о. Василий Карапас. Когда он приступил к совершению Таинства, то по Божьему попущению слегка шелохнулись лампады и черная копоть упала прямо на мраморное покрытие Св. Гроба.

Священник остановил службу и позвал меня. Немедленно вбежал я внутрь Кувуклии с таким видом, будто ничего не знаю. О. Василий, указывая на копоть, упавшую из лампад на Св. Гроб, сделал мне выговор за то, что случилось. Я же выслушал его упреки, ни в чем ему не противореча. Постоял в задумчивости, а затем, словно найдя решение, побежал и достал материю. Без особого труда я прикрепил ее между висящими лампадами и Живоносным Гробом, и литургия продолжалась. После того, как православная Литургия закончилась, наступила очередь армян, которые вошли в Кувуклию, чтобы отслужить свою Литургию. Я тем временем успел удалить ткань, так что все 43 лампады, заполненные копотью, висели на своих цепях, а копоть так и падала вниз, словно какая-то невидимая рука, разбрасывала ее сверху. Армянский священник вынужден был отказаться от совершения литургии. Наконец наступила очередь католиков. Убедившись, что служить Литургию невозможно, католический священник также отменил Богослужение. Сразу после всей этой истории были приняты меры. Все сообща - православные, копты и католики - решили, что надо промыть вековую копоть в Кувуклии. Радость моя была неописуема, так как я достиг своей цели. Старец призвал меня к себе и сказал:

- Ты прав. Теперь, когда все сообща убедились, что необходимо произвести генеральную уборку в Кувуклии, ты можешь приступить к этому делу. Я поклонился Старцу, поблагодарил и поцеловал его руку. Внутри себя я ощущал такую радость, которую не в силах вам описать. Не откладывая в долгий ящик, я приступил к работе.

Сказать ли вам, какая картина предстала пред моими очами, когда я поднялся наверх? Весь купол Кувуклии был забит таким толстым слоем копоти, что представлял собой скорее дымовую трубу, нежели купол часовни. Представьте себе, что в течение ста пятидесяти лет рука человеческая не касалась его! Я много потрудился, чтобы хорошенько промыть купол от накопавшейся в нем вековой грязи, и был поражен, когда увидел, что под толстым слоем черной копоти в нем скрывалась прекрасная византийская мозаика. Поистине это было дивное произведение искусства. На ней было изображено Воскресение Христово с двумя Ангелами в белоснежных одеждах, сидящих на Гробе Господа, а Жены Мироносицы: - Мария Магдалина, Мария Иаковля и Саломея - вместе с Пресвятою Девою Материю Господа со страхом и изумлением взирали на сих Небесных посетителей. Когда я окончил нелегкий труд по очистке купола, сюда стали прибывать посетители и паломники, и каждого входящего в сие Святая Святых охватывало чувство глубокой радости и трепетного волнения при виде совершившихся здесь изменений. Чистота внутри Кувуклии, сверкающая золотом мозаика с изображением Воскресения Христова, вызывали у всех восторг и изумление. В то же время все эти люди, каждый как мог, старались выразить мне свои чувства благодарности и поздравляли с успешным завершением этой работы.

Мой старец о. Анатолий тоже был весьма доволен мною. Конечно же, он и представить себе не мог, ради чего я решил проделать всю эту трудную работу, и не мог предположить на какой смелый и дерзкий план я отважился. Он не знал, что пока я занимался очисткой купола, я самым тщательным образом успел обдумать, как мне проникнуть внутрь Кувуклии в Великую Субботу. Но больше всех был доволен Блаженнейший Патриарх Дамиан. Вскоре он пригласил меня к себе и в знак благодарности моему усердному труду наградил меня Орденом Патриархии с изображенными на нем святыми Константином и Еленой, который дается в исключительных случаях.

Но вот миновали первые волнительные минуты, и время пошло своим чередом. Наконец-то наступил Великий Пост 1926 года. И, хотя я прекрасно понимал, что план мой опасен и дерзок, но был намерен во что бы то ни стало его осуществить. При этом передо мной стоял труднейший вопрос: как я мог бы объяснить свое отсутствие в Великую Субботу? Я был ответственным за подготовку к Богослужению и должен был найти себе замену. Это мог бы сделать мой старец о. Анатолий. Но теперь у него были другие обязанности, которые он никак не мог оставить. Да и мог ли я просить его оставить свои дела и взять на себя то, что должен был сделать сам?

Впрочем, ведь могло случиться нечто непредвиденное. Я мог бы вдруг заболеть, оказаться в больнице, мог бы ввиду неожиданной болезни перестать ходить и, так или иначе, был бы вынужден оставаться в своей келье. Что бы при таких-то обстоятельствах сделал о. Анатолий? Разве не взял бы он на себя тех обязанностей, которые я должен выполнять во время совершения Чина Благодатного Огня? Разве не заменил бы меня?

Все эти мысли роились в моей голове, и страшно мучили меня. Крипта была мною хорошо обследована, и я вполне мог в ней скрыться, оставаясь, при этом, никем незамеченным. Надо было лишь безотлагательно объявить о своем отсутствии в Великую Субботу. Об этом я должен был поставить в известность моего старца, но необходимо было придумать серьезную отговорку, которая казалась правдоподобной. В конце концов, я подошел к нему и с великим страхом, волнуясь, сказал:

- Отче святый, я получил письмо с родины. Мне сообщают, что на Страстной Неделе приедет один мой родственник - полковник. Он пробудет всего несколько дней и уедет в Великую Субботу. Своей просьбою он поставил меня в очень затруднительное положение. Он попросил, чтобы я сопровождал его, так как не знает ни языка, ни страны. Я Вам обещаю, что к тому часу, когда будет совершаться служба Благодатного Огня, я вернусь, во всяком случае, в конце службы я буду здесь. Я буду отсутствовать с раннего утра Великой Субботы до часа окончания службы. Вы благословите, отче святый?

Услыхав о моей просьбе, о. Анатолий строго сказал:

- Ты всегда просишь о чем-то невыполнимом. В Великую Субботу мы буквально падаем от усталости, а ты просишь, чтобы я тебя отпустил. Тон его голоса не допускал никаких возражений. При таком отказе мне не оставалось ничего другого, как уйти ни с чем. Через некоторое время я снова со смущением и нерешительностью подошел к нему. Ответ был таким же отрицательным. Все это продолжалось почти ежедневно до тех пор, пока не наступил конец Великого Поста. Тогда мои просьбы стали сопровождаться горькими слезами и горячими мольбами. Я горячо просил Бога, дабы Он склонил моего старца выполнить мою просьбу.

Моя настойчивость и неустанные мольбы сделали свое дело. Однажды вместо очередного отказа мой старец вдруг сказал:

- А ты обещаешь мне быть здесь во время Чина Благодатного Огня?

- Да! - отвечал я с уверенностью, заведомо зная, что смогу выполнить такое обещание.

- Ну ладно, иди. Бог тебя благословит.

Что мне добавить к сим словам старца? Можете ли вы себе представить, какие чувства охватили меня тогда? Какую радость испытал я после долгой душевной борьбы? Итак, получив благословение о. Анатолия, я приступил к осуществлению задуманного мною плана.

Наступили первые дни Страстной Седмицы. Толпы паломников заполнили Святый Град. Такой наплыв народа в священный город Иерусалим совершается ежегодно. Разрешение на отлучку мною было получено, однако моя мысленная борьба не прекращалась. Как мне забраться в крипту и остаться никем не замеченным? Мне придется воспользоваться лестницей. Но потом кто ее уберет? Не могу же я взобраться по ней в крипту и сам убрать ее за собой. Но если кто-то другой уберет ее за мной, то обязательно узнает, что я нахожусь внутри Кувуклии. Безумный мой план будет раскрыт, я буду пойман, а последствия этого поступка непредсказуемы. С другой стороны, думал я, мне уже никогда больше не представится такого случая, и я все также буду мучиться не находя ответа на мои вопросы, и моя внутренняя духовная брань измучит меня, подорвав веру в Благодатный Огонь.

Я понимал, что теперь все мои размышления сводились к тому, как бы мне отступиться от затеянного мною дела. И вот, когда я уже готов был на это, вдруг пришло на ум следующее: я вспомнил об одном человеке, отличавшемся крайней простотой, добротой и бесхитростностью. При его детской простоте и наивности ему было бы просто невозможно в чем-то меня заподозрить, да ему и в голову не могло бы никогда придти, на какой отчаянно смелый и дерзкий шаг я решился. Итак, мне оставалось только найти к нему подход и поговорить с ним, не открывая ему своих намерений.

Итак, человек этот был "портарис", то есть "привратник" Храма Живоносного Гроба. Звали его о. Никандр. Он обычно ежедневно открывал и закрывал высоченную дверь Храма, пользуясь при этом лестницей. Безропотно неся свое скромное послушание, он у многих знавших его пользовался большим уважением, служа примером истинного монашеского смирения и послушания. Был он по-детски прост по душе. Это был один из тех монахов, которых обычно никто не замечает, но которые никогда не отказываются ни от каких работ. Он был всегда готов прийти на помощь любому человеку, и был всеобщим любимцем. Я подошел к нему и совершенно спокойно и бесстрастно сказал:

- Отец Никандр, в Великую Пятницу вечером, после того как закончится Литургия у католиков, я хочу попросить тебя об одной услуге. Принеси мне, пожалуйста, твою лестницу, чтобы я смог подняться и сверху проверить все те лампады, которые висят над Живоносным Гробом Господним и в приделе Ангела. Я должен быть уверен, что в Кувуклии все в порядке, т.к. я ответственен за это дело и хочу избежать каких-либо неприятных неожиданностей, которые могли бы вдруг возникнуть во время чинопоследования Благодатного Огня. Мне необходимо как следует проверить лампады в Кувуклии. Когда я поднимусь по лестнице, тебе не надо будет меня ждать, пока я закончу свою работу. Ты сможешь забрать свою лестницу и уйти. Мне легко будет спуститься вниз и без лестницы, об этом ты не беспокойся. Я знаю, как оттуда спуститься.

Да ведь я прекрасно знал, что одним прыжком легко можно выпрыгнуть из крипты, при этом остаться незамеченным. В том море радости от схождения Благодатного Огня, в том шуме голосов толпы, в том невыразимом веселье, конечно же, никто ничего не увидит. Мне удастся тихо, бесшумно спрыгнуть вниз, и я в должное время появлюсь на своем посту, как ни в чем не бывало, так что никто и не заметит, откуда я взялся.

Простодушный о. Никандр, совершенно ничего не подозревая, конечно же, согласился выполнить мою просьбу.

Я видел Благодатный Огонь

Время было ровно 12.30 пополуночи с Великой Пятницы в канун Великой Субботы 1926 года. Все мое приготовление состояло в том, что я приобрел маленький электрический фонарик и прихватил с собой на всякий случай небольшой сосуд с водой. Теперь ничто больше меня не занимало. Как было заранее условленно, я подозвал о. Никандра, и он быстро принес лестницу. Я внес ее в Кувуклию и, поднявшись вверх, сказал о. Никандру:

- Забирай лестницу и не жди меня. Когда закончу, спущусь сам.

И он ушел, унеся с собой лестницу.

Разумеется, в эти ночные часы в Храме никого уже не было. Не могу вам выразить моих чувств. Как вам описать мое тогдашнее душевное состояние? В те часы я пережил состояние незабываемое. Меня объял страх и неизъяснимый трепет, и я весь с головы до ног обливался холодным потом. Все мое тело дрожало от страха. Вероятно, похож я был на человека, которого полумертвым ведут на место смертной казни. На меня напал неизъяснимый, мистический страх, которого я никогда в жизни прежде не испытывал. В мыслях моих вставал и терзал меня все тот же неумолимый вопрос, который всегда мучил меня. Тогда я принимался мысленно укорять себя и говорить: "Разве посмел бы кто-нибудь другой решиться на такое отчаянное дело, на которое решился ты? Вряд ли в течение всей длительной истории христианства нашелся бы другой такой дерзкий человек, как ты! А ты, однако, решился? Как ты дерзнул пойти на такое неслыханное дело? Что, если каким-то образом обнаружат тебя здесь, что ты тогда будешь делать? Как оправдаешься? Какой ответ будешь ты держать?"

Эти мысли не давали мне покоя, в то же время я не мог справиться с моим упрямством, оно было сильнее меня. И я без конца думал все об одном и том же. В конце концов, я должен разрешить мои сомнения, ибо оставаться жить с ними я больше не могу. "Следует самому во всем убедиться, - повторял я себе, - и понять, что же здесь происходит? Чудо или обман? Когда я увижу все своими глазами, тогда остальные годы жизни смогу жить спокойно, и, вероятно не буду больше терзаться мучительными сомнениями".

И все же, несмотря на все эти доводы, порой я начинал горько раскаиваться в содеянном мною отчаянном поступке. Я чувствовал, будто кто-то подталкивал меня и говорил: "Спускайся быстро вниз. Зачем ты связался с таким авантюрным делом? У тебя есть еще время. Скоро начнется православная Божественная Литургия. Она закончится в четыре утра. После нее придут армяне. Они долго будут совершать свою службу. Ты же вынужден будешь стоять здесь неподвижно, бесшумно, безмолвно. А что если ты не выдержишь? После армян придут католики. Все это будет продолжаться до 6.15 утра. Сможешь ли ты выдержать все это время, стоя на ногах в тесной крипте и окаменев в неподвижности? Что если вдруг защекочет у тебя в горле, и ты вынужден будешь кашлянуть? Что с тобой станется?

При этом я с нетерпением посматривал на часы. Минуты мне казались часами, а часы - годами. Как будто стрелки часов совсем не двигались, а оставались на месте. Можно было подумать, что они делали это нарочно, чтобы осудить мою дерзость. Ровно в два часа пополуночи с Великой Пятницы на Великую Субботу вошел православный священник в Гроб Господень и начал служить Литургию. После него, в четыре часа утра, прибыли армяне, чтобы отслужить свою Обедню. Они так громко кричали, что уши мои не выдерживали, и я вынужден был закрыть их руками, чтобы не слышать пронзительных голосов армян. Их пение было каким-то монотонным, беспрерывное псалмопение длилось без всяких изменений на гласы. Громкие звуки, которые неслись снизу, буквально били по моим ушам, и у меня не было сил выдерживать все это. Впрочем, по всей вероятности, во мне накопилась усталость за все предшествующие, ежедневные всенощные богослужения Страстной Седмицы, а та жуткая борьба, которую я испытывал в данный момент, вызвала во мне страшное головокружение. Мне казалось, что все тело мое горит в огне, как это бывает при высокой температуре. Наконец-то армяне закончили свою службу, и наступила очередь католиков. Все эти долгие часы я вынужден был смотреть сверху за всем тем, что они делали во время их Литургии. Я увидел пресные маленькие хлебцы, на которых они совершают свою Литургию, а потом раздают их причастникам, как Тело Христово, вместо просфоры, замешанной на дрожжах, которую употребляют православные.

Я стоял не шевелясь, набравшись терпения, и, задерживая дыхание, боялся кашлянуть. Во рту моем совсем все пересохло от борьбы, переживаемой мною. Время от времени я набирал в пересохший рот несколько капель воды и освежал его. То есть делал то, что обычно делают больным, вливая им в рот немного воды, чтобы охладить их уста во время предсмертной агонии.

В 6.15 утра в Великую Субботу закончилась служба у католиков, и из Кувуклии вышел их священник, а Живоносный Гроб перешел в руки моего старца Анатолия. Могу себе представить, что бы он сказал, если бы только знал, что его послушник - Митрофан находится сейчас здесь, почти рядом с ним, и отсюда, сверху наблюдает за тем, что происходит внизу. Ведь старец уверен, что послушник его отсутствует. В самом деле, подумал я, можно ли себе представить, что бы случилось тогда с ним, если бы он узнал, что все мои слезные просьбы были просто ужасным обманом! Между тем о. Анатолий без всяких проволочек приступил к подготовке Кувуклии. Практически то, что должен был делать я, вместо меня делал теперь он. О. Анатолий погасил все 43 лампады на Живоносном Гробе и в приделе Ангела. Затем заготовил свечу из чистейшего воска, на которой предварительно было совершено сорок Литургий. Вся эта работа должна была быть окончена к 11 часам утра. Никакая задержка недопустима, так как ровно в 11 часов войдут сюда инославные, чтобы все проконтролировать. После этого двери Кувуклии запечатают восковой печатью. Ровно в полдень откроют Гроб Господень. Эта программа выполняется ежегодно перед началом чинопоследования Благодатного Огня.

Я внимательно следил за каждым движением старца. И когда ровно в 11 утра Гроб запечатали, в нем наступил полнейший мрак. Когда я посветил фонариком, то увидел на мраморной плите Гроба Господня св. Лампаду, и заметил, как некая невидимая рука зажгла ее, очевидно для того, чтобы от нее возгорелся Благодатный Огонь. Рядом с Лампадой лежала закрытая Книга, в которой были молитвы Последования Благодатного Огня, и вместо закладки нужная страница была заложена толстой свечой.

Я погасил свой фонарик, в тот момент моя душевная борьба дошла до крайних пределов, и я начал горячо молиться Господу: "Господи, Боже мой! Ты знаешь, почему я пришел к такому решению, и вот теперь я нахожусь на этом месте. Все это произошло по причине моих сомнений и слабой веры. Вспомни избранного, любимого Тобою апостола. Он не хотел поверить в Твое Воскресение, когда все другие апостолы уверяли его в этом. Он захотел сам увидеть Тебя и вложить персты свои в рану Твою, чтобы удостовериться самому. Я же еще более слаб в вере нежели Твой ученик, я захотел увидеть своими глазами, что здесь происходит. Ты Господи, знаешь какова вера моя. Тебе ведома любовь моя, ибо для Тебя нет ничего неведомого. Сподоби меня, Господи мой и Боже, увидеть, что здесь происходит, для того чтобы укрепилась колеблемая вера моя. Ведь и ученики Твои говорили Тебе то же самое, они умоляли Тебя: "умножь в нас веру". (Лк. 17, 5). Они настойчиво требовали от Тебя умножения веры, хотя сами были свидетелями стольких сверхъестественных чудес, совершенных Тобою".

Когда я закончил свою молитву, то снова включил свой фонарик и осветил им Гроб Господень. Луч его упал как раз на свечу. Ах, уж эта свеча! Зачем тут она? В ту же минуту я увидел, что дверь Гроба открылась. Я бросил быстрый взгляд на свои часы, было ровно 12 часов дня. Я страшно волновался. Сердце мое билось с такой силой, словно оно готово было выскочить из моей груди.

Вдруг я почувствовал сильное, угрожающее сжатие в нем и мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. Все же собрав последние свои силы, я постарался взять себя в руки. В это время я услыхал тихие шаги в приделе Ангела, затем показался силуэт Патриарха, он низко склонился, чтобы приблизиться к Живоносному Гробу. В ту минуту душевное мое волнение перешло все границы, и вдруг среди мертвой тишины, когда я едва мог расслышать собственное дыхание, мне послышался какой-то трепетный, едва уловимый шелест. Он был похож на тонкое дыхание ветра. И сразу же после этого я увидел голубой Свет, который заполнил все внутреннее пространство Живоносного Гроба.

О, какое же это было незабываемое зрелище! Я видел, как этот Свет кружился, наподобие сильного вихря или бури. Это вихреобразное кружение Света было столь сильным, что. казалось, могло бы своим стремительным натиском вырвать с корнем толстые деревья. Сколько силы было в голубом Свете! И вот в этом Благодатном Свете я ясно увидел лицо Патриарха. По его щекам текли крупные слезы. Стоя на коленях пред Гробом, Патриарх протянул свою руку и открыл Книгу на той странице, которая была заложена толстой свечой. Между тем он положил на мраморную плиту Гроба четыре пучка белых свечей, в каждом из которых было по 33 свечи, и начал читать молитвы. Чтение продолжалось до той секунды, пока не появился таинственный Благодатный Огонь.

Пока Патриарх читал молитвы, голубой Свет снова пришел в состояние сильного движения. Вращение Света происходило с необыкновенной быстротой и силой. Вначале Свет был голубым, затем он вдруг стал белым. Подобное сему явление Света было описано Евангелистом в момент Преображения Христа Спасителя. Вскоре Свет приобрел округлую форму и в виде нимба встал неподвижно над головой Патриарха. Вслед за этим я увидел, как Блаженнейший Патриарх взял в свои руки пучки из 33 свечей, поднял их высоко над собою и стал молить Бога о ниспослании Благодатного Огня, очень медленно простирая свои руки к небу. Едва успел он поднять их до уровня головы, как вдруг в мгновенье ока в его руках зажглись все четыре пучка свечей, словно их приблизили к пылающей печи. В ту же секунду исчез тот нимб из Света, который был над его головой. Он исчез так быстро и неожиданно, что я не успел этого заметить.

От охватившей меня радости и волнения из глаз моих потекли слезы. Все мое тело горело, и у меня было такое ощущение, что я нахожусь среди пламени огня, исходящего из раскаленной печи. Пот градом лился с головы до ног. Мне казалось, еще немного, и я умру.

А Блаженнейший Патриарх, преисполненный чувствами пасхальной радости и счастья, стал выходить из Гроба Господня. Он сделал несколько шагов назад, оставаясь лицом к Гробу, и встал в приделе Ангела, держа в руках Благодатный Огонь. Пучки из тридцати трех свечей, горевшие в его руках, свидетельствовали о небесной радости. Один пучок свечей Патриарх подал армянскому священнослужителю, терпеливо ожидавшему его выхода. Затем Патриарх повернулся направо - туда, где имеется маленькое отверстие в Кувуклии, и через него передал Благодатный Огонь православному архиерею, также поджидавшему его здесь. После этого верующие подняли Патриарха на свои плечи и внесли его в алтарь Храма Воскресения. Сразу же после появления Благодатного Огня весь народ начал воссылать торжественные, радостные гимны и благодарственные песнопения Воскресшему Христу. С колокольни Храма Воскресения раздался праздничный трезвон. Я решил воспользоваться той минутой, когда толпа была объята радостью, получив Благодатный огонь. В Храме стоял невообразимый шум и гам. Теперь я мог спокойно выйти из моей засады. Не теряя времени, я спрыгнул, взял с Гроба Господня Лампаду, Книгу и Свечу, служившую закладкой, и сразу же направился к отцу Анатолию. Удивленный моим неожиданным появлением, он спросил:

- Как ты тут оказался?

- Разве Вы меня не заметили, батюшка? Я стоял здесь рядом с Вами. Я Вам обещал вернуться во время, вот я и выполнил свое обещание.

Как мне вам описать Пасху, которую я пережил в 1926 году? Насколько глубока была моя печаль на Пасху в минувшем году, настолько сильна была радость моя теперь. Насколько колебалась моя вера в Великую Субботу в прошедшем году, настолько окрепла и ожила она во мне теперь. И я чувствовал, как всего меня охватывала несказанная радость, и все мое существо было переполнено посещением Святого Духа, ибо я не сомневался, что сподобился увидеть Его присутствие.

Душа моя перенеслась в Сионскую горницу, туда, где были собраны ученики Господа в ожидании ниспослания Духа Святого, обещанного им Христом. Я не мог ни о чем другом думать, ибо священный трепет объял меня всего. Перед моим духовным взором снова проносились молниеносные движения и метаморфозы того сверхъестественного голубого Света. Я как бы заново переживал его живое присутствие, вспоминая, как он заполнил собою Кувуклию, снова и снова созерцая его дивный Свет, озаривший внутреннее пространство Кувуклии, дивился его мгновенному изменению и превращению в сияние, ярче солнца в летний день.

И я снова духом возвращался в Сионскую горницу к ученикам Христовым и приводил себе на ум их беспредельное спокойствие и терпеливое ожидание. Вдруг я начинал слышать то дыхание и тот шум, который был подобен "дыханию бурну". И я говорил себе, вероятно, тогда случилось нечто большее того, что я сподобился услышать и увидеть здесь, в Кувуклии. Сейчас мне Горницу Сионскую заменила Кувуклия. Там Свет явился в виде огненных языков, здесь же в виде Благодатного Огня. Там он явился лишь ученикам Христовым, а здесь Благодать посетила всех верующих. Прошло довольно много времени, а я все никак не мог забыть то Небесное видение. Душу мою не покидала неизреченная радость, и я повторял слова благодарности: "Слава Тебе, Боже!".

Иногда я предавался размышлениям о долготерпении Божием и говорил: "Как Он мог терпеть, видя меня сомневающимся? Как я мог настойчиво требовать от Бога увидеть, чтобы уверовать?" Снова и снова я размышлял о бездне Его любви, о том, что Он уступил, пошел навстречу желанию моей души и даровал мне то, чего так жаждала душа моя!

Другие люди тоже видели Благодатный Огонь в Великую Субботу. Многие и теперь сподобляются его видеть, но видят его все по-разному. Каждому по вере его дается сие небесное видение. Одни видят Благодатный Огонь в виде огня подобно молнии. Другие видят Кувуклию, в виде пещи огненной, охваченной пламенем огня. Иные видят Святой Огонь в виде яркой светлой звезды, которая спускается сверху на Кувуклию.

Приходят в Храм Гроба Господня также и неверующие люди, но и они сподобляются видеть Благодатный Огонь. Эти добрые люди еще не поняли, что все в жизни зависит от веры.

Угрызения совести

Казалось бы, можно было ожидать, что эта радость и все те душевные чувства, которые были во мне, сохранятся в последующей жизни, - продолжал рассказ о. Митрофан, - что я буду спокойно продолжать свой жизненный путь и никому никогда не скажу о том, что я видел и какую радость испытал.

Однако, буквально через несколько дней радость моя сменилась глубокой печалью. Я почувствовал сильные угрызения совести, меланхолия и тоска внезапно напали на меня, и я впал в крайнее уныние. Печаль моя была так сильна, что все старания мои бороться с нею были безуспешны. Она будто хотела вырвать из меня навсегда неописуемую радость того дня. В голове проносились самые мрачные мысли, не дававшие мне покоя и вызывавшие душевные муки. Угрызения совести становились все сильнее и окончательно лишили меня душевного мира.

"Что я натворил, - говорил я себе, - Как я дерзнул совершить такое дело? Разве это не великий грех непослушания? К какой только лжи я не прибег, чтобы достигнуть своей цели! Разве же это не преступление?"

- Да, ты совершил страшный грех, - послышался во мне, чей то голос.

- Что же мне теперь делать?

- Ты должен исповедываться, - раздался во мне властный голос. - Ты должен немедленно пойти и рассказать все самому Патриарху". И я на это решился. Однако меня охватил такой жуткий страх, что он преградил мне путь к покаянию.

Эти чувства внутренней борьбы совершенно изгладили все черты радости на моем лице. Где бы я ни находился, чем бы ни занимался, горькие слезы всегда текли по нему. Так я продолжал бороться сам с собой в течение сорока дней, всячески стараясь преодолеть в себе трусость, не допускавшую меня к исповеди. Ежедневно я подходил к двери Блаженнейшего Патриарха, но не смел постучаться в нее, ибо каждый раз страх побеждал и выталкивал меня назад, преграждая мне путь к покаянию.

Монахи, очевидно, заметили мое беспокойство. Тоска, уныние и постоянные слезы выдавали мое душевное состояние. Каждый из братии старался узнать, что со мной случилось. Они подходили ко мне, чтобы спросить о причине, вызвавшей такую печаль. Когда они догадались, что со мной творится что-то неладное, то посоветовали пойти на исповедь. А я твердил лишь одно, что должен исповедываться у самого Патриарха. Братия же указывали мне на подходящего духовника, но я упорно настаивал на своем, и говорил, что мне необходимо исповедываться у самого Патриарха.

О моем состоянии вскоре стало известно Блаженнейшему, и когда он узнал от других лиц, что я хочу его посетить, сразу же просил передать мне, что готов меня принять. Для меня это было большим утешением. Теперь мне оставалось только решиться самому и дерзнуть приступить к нему. Я понимал, что должен положить конец охватившей меня печали, поэтому, теперь уже не откладывая, я отправился к нему.

С великим страхом и волнением подходил я к Патриаршим покоям. Я не знал, что я там встречу. Сердце мое билось в страшной тревоге. Ноги мои дрожали. Я нерешительно поднял руку, чтобы постучаться в приемную. Наконец мне удалось победить в себе чувство страха, толкавшее меня бежать в последнюю минуту. Как только я увидел Святого Старца, упал пред ним на колени и начал горько рыдать. У меня не было сил открыть рта, чтобы что-то произнести.

- Подойди сюда, чадо мое, - ласково обратился ко мне Патриарх. - Зачем столько слез? Что ты сделал? Человека убил? Подойди сюда. Исповедь и искреннее покаяние все прощает. Христос распялся ради грешников. Он принес Себя в жертву, дабы сподобились войти в Его Царство не только праведные, но и кающиеся грешники. Велико Таинство - покаяние... Услыхав эти слова утешения, "что исповедь и искреннее покаяние все прощает", я вдруг ощутил в себе мужество и тяжесть, давившая душу мою, спала сама собой. Я встал и сказал: "Отче Святый, мне было бы в тысячу раз легче, если бы я убил человека, нежели то, что я совершил!" Услыхав эти слова, Патриарх с волнением спросил.

- Что же это такое, что ты сделал, чадо мое, и зачем ты столько времени заставляешь меня волноваться? Говори... Исповедуйся, облегчи свою душу и совесть.

Когда о. Митрофан рассказывал нам всю эту историю, у нас невольно сложилось впечатление, что он исповедуется во второй раз, так как, очевидно, он мысленно перенесся в тот самый день и час своей драматической встречи с Блаженнейшим Патриархом. Продолжая откровенный с нами разговор, он сказал:

- Итак, я подошел поближе к Патриарху. Откуда-то появились мужество и силы. Я поклонился, поцеловал руку Предстоятеля Церкви и начал свою исповедь. "Отче Святый. Я попытаюсь рассказать Вам и вновь пережить Последование Благодатного Огня. Я говорю о Великой Субботе прошлого года 1926. Весь прошлый год до самой Великой Субботы был для меня годом страшной внутренней борьбы. Во мне боролись чувства веры и неверия. Я не хотел, я не мог поверить также как и большинство людей, что внутри Живоносного Гроба Господня Бог совершает чудо Благодатного Огня. Я считал, что это сверхъестественное чудо является "обманом", "сговором", используемым для того, чтобы произвести впечатление на толпу. Вот почему я решил убедиться во всем сам, увидеть своими глазами, что же происходит в Великую Субботу внутри Кувуклии? Таким образом, я отважился на дерзкий поступок и решил привести в исполнение опасный план. Сколько труда и сил приложил я для того, чтобы выполнить его. Когда же мне удалось преодолеть трудности и устранить все препятствия, я спрятался внутри Гроба Господня в Великую Субботу. Но никто, абсолютно никто не знает об этом..." Когда Патриарх услыхал мой рассказ, он очень удивился. Лицо его вдруг изменилось, в глазах выразилось невероятное беспокойство. Он резко встал со своего трона, с уст его сорвался какой-то страшный звук и изменившимся голосом он сказал:

- Как ты посмел совершить такое, чадо мое?

- Чтобы разрешить мои сомнения, - ответил я. - Дабы изгнать из души моей неверие, Святый Владыко.

Увидев необъяснимое мое спокойствие, Блаженнейший и сам успокоился, и, пододвинув свой трон, сел.

В эту минуту в моем воображении возникла картина бурного моря. Как волнующееся море вызывает страх и ужас, так и я испытывал подобный страх теперь, стоя на коленях пред лицом Блаженнейшего Старца Патриарха. Однако когда море успокаивается, тогда на всей его поверхности царит беспредельный покой. Такой же точно покой, тишина и кротость отразились на лице Патриарха. И он голосом, полным недоумения и, вместе с тем, преисполненным отеческой нежности и любви, спросил меня:

- Где же ты мог спрятаться внутри Гроба Господня, ведь там нет такого места, где бы можно было укрыться?

- Отче Святый, мне удалось спрятаться в крипте, которую я обнаружил. Вы, вероятно, помните, какая суматоха возникла, когда надо было промыть Кувуклию внутри. Я тогда взял на себя эту трудную работу и приложил много усилий, чтобы довести ее до конца. Тогда-то я и обнаружил эту крипту. В ней мог поместиться только один человек, да и то весьма худой. Итак, встав боком в крипту, я простоял в ней с полуночи Великой Пятницы до полудня Великой Субботы, стараясь не упасть. Место это никому не известно. Только я знал о нем. Я взял с собой лишь немного воды и маленький фонарик. Время от времени я его включал. Мне хотелось узнать, зачем нужна Свеча в той Книге Последования Великой Субботы. В какой то момент, сам того не желая, я весь, затрясся от страха и нажал на кнопку фонаря. Молниеносно быстрый свет осветил Святой Гроб. Вы его заметили, я это знаю.

- Да, дитя мое, да! Я заметил и на меня напал страх. Конечно, я сообщил об этом на заседание Синода.

- Вот почему, отче Святый, я хотел Вам рассказать обо всем том, что я натворил, я хотел Вам рассказать все это на исповеди. Я не мог больше выдерживать угрызений совести.

- А после того что ты видел, чадо мое? - спросил меня Патриарх. Я стал ему описывать во всех подробностях, что я видел. Святой Патриарх начал часто креститься и славить Бога. И со слезами на глазах он мне сказал:

- Я абсолютно ничего не видел, чадо мое. То, о чем я тебе сообщу, никогда никому ничего не говори до тех пор, пока я не умру. Когда я Благодатью Божией сподобляюсь получать Благодатный Огонь у Гроба Воскресшего Господа, со мной случается следующее. Если совесть моя спокойна и ничто не нарушает мой душевный мир, тогда я спокойно приступаю к сему жертвенному служению Богу, и меня охватывает неизреченная радость. И как только я войду внутрь Живоносного Гроба, открываю Св. Книгу и прочтя несколько строк положенной молитвы, я поднимаю пучки свечей. В ту самую минуту сами по себе возгораются Св. Лампада и свечи в моих руках. Если же душа моя неподготовлена должным образом и я не чувствую мира душевного, тогда я не ощущаю той необъяснимой радости. Тогда, как только я склонюсь, чтобы войти внутрь Гроба, я вижу, что Лампада уже зажжена. Итак, иди, чадо мое, я благословляю тебя. Бог, удостоивший тебя увидеть Благодатный Огонь, да будет всегда с тобою.

Он прочел надо мной разрешительную молитву, а я, поцеловав его руку, медленно встал с колен, и тихо вышел. С тех пор я ощутил в душе моей мир и покой, и стал с еще большей ревностью и жертвенностью исполнять свое послушание, ежедневно благодаря и славя Бога.

 Попытка повторения

Время шло. Незаметно проходили годы. После исповеди в моей памяти долго хранилось это видение Благодатного Огня, и никто не знал об этой тайне, кроме святого Старца Патриарха и меня. Ведь тайну исповеди должно хранить, и теперь я мог быть совершенно спокоен, зная, что никто никогда не узнает о моем поступке. В следующем, 1927 году у моего старца о. Анатолия стали появляться первые признаки приближающейся смерти. Известно, что при наступлении старости появляется усталость во всем теле. При всем том лицо его сохраняло обычное спокойствие, и он был уверен в том, что я буду достойным продолжателем его высокой миссии. Он спокойно встречал конец своей земной жизни, удостоившись послужить Богу на Святых Местах и усердно потрудившись во славу Божию. Постепенно силы его стали покидать, дожив до глубокой старости, он с миром отошел ко Господу, к Тому, Кто каждому воздает по делам его.

Много благодатных случаев происходило в моей повседневной жизни. Ежегодно я наслаждался радостью Воскресения Христова и всем теми торжествами и праздниками, которые совершаются у Гроба Господня. И все же мне иногда хотелось вновь стать свидетелем явления Благодатного Огня, которого я сподобился по милости Божией увидеть в ту незабываемую Великую Субботу 1926 года. Всякий раз, когда приближалась Великая Суббота, я вновь испытывал то сверхъестественное, таинственное состояние, которое я тогда пережил и которым так несказанно утешился. Мне страстно хотелось еще раз увидеть хотя бы самый маленький лучик Божественного Света, увиденного мною тогда, однако никогда больше я этого не сподобился, и видел только, как передавали Благодатный Огонь толпам верующего народа Божия.

Мне приходилось наблюдать как православного Патриарха или Архиерея, верующие люди несли на своих плечах, и как он входил с Благодатным Огнем в алтарь Храма Воскресения. Я изучил песни арабской молодежи из Вифлеема. Православная арабская молодежь из рода в род хранит следующий обычай: молодые люди становятся на плечи друг другу, образуя, как бы пирамиду. При этом одни поют песнопения, другие каким-то особым свистом сопровождают слова песни:

"Здесь Огонь, Здесь Истина и Жизнь"

Со священным вдохновением поют они свои хвалебные гимны Благодатному Огню. В этих гимнах и по сей день хранится древнее народное предание. И в этом море радости слышится бесконечно повторяющийся стих:

"Христос - наш,

Он родился в нашей деревне".

Эти слова повторял за ними и я, видя, как все вокруг внезапно изменяется при появлении Благодатного Огня. Припоминая увиденное мною, я всякий раз переживал все это заново, и тогда из глубины моего сердца лились слова благодарности Богу: "Слава Тебе, Боже, слава Тебе".

Прошло целых пять лет с того 1926 года, и за все эти годы я никому ничего не говорил о том, что видел сверху, скрывшись в крипте. Кроме моего духовника - святого Старца Патриарха, никто ничего не знал. Однако мне страстно хотелось еще раз увидеть все это.

Все обязанности по наблюдению за службой Благодатного Огня, по-прежнему лежали на мне. И вот в 1931 году я решил еще раз забраться в крипту Кувуклии, чтобы снова пережить радость видения Благодатного Огня.

Все шло прекрасно при соблюдении полной тайны. Мне, как и в первый раз, сопутствовал успех. И вот когда наступила та священная минута, и Патриарх вошел внутрь Кувуклии, мой взгляд невольно отвлекся, я посмотрел куда-то в другую сторону. Когда же я опомнился и продолжил свои наблюдения, я увидел, что Св. Лампада уже горела и свечи тоже возгорелись в руках Патриарха.

И я сказал себе: "Слишком многого ты хочешь. Бог - не человек, чтобы идти навстречу всем прихотям, сомнениям и желаниям каждого маловерного. Он тебя и так удовлетворил сверх всякой меры. Тогда, когда ты требовал от Бога чуда и искал, чем бы тебе заполнить твою пустоту, образовавшуюся от твоего неверия, Он тебя послушал. Так что не искушай Господа. Если же ты снова хочешь насладиться тем самым блаженством, борись и моли Бога, дабы унаследовать тебе Царство Небесное. Там ты узришь не верою, а лицом к лицу Небесную Благодать Святого Огня. Избранники Царствия Божия узрят Самого Господа лицом к лицу. Они увидят Источник Благодатного Огня. В этом земном мире преобладает вера. Живи верою, ею существуй и ею двигайся. Давай, выходи отсюда и прекрати свои опасные и бесплодные дела".

Еще один Фома

Вот с такими-то мыслями, - продолжал о. Митрофан, - я и жил до сего времени, а теперь рассказываю вам о том, что я сподобился увидеть и чем насладиться. Все это я глубоко хранил в своей душе, как свое личное достояние, не делая никого участником, сей Благодати Божией. Тайна исповеди запечатлела неизреченное видение, которого я тогда сподобился, и сия Божественная Тайна хранилась мною долгие годы - с 1926 по 1938 год.

1938 год - исторический для Иерусалимской Патриархии. Первая среди православных церквей кафедра лишилась своего пастыря, духовно окормлявшего Церковь Христову. Блаженнейший Старец Патриарх Иерусалимский Дамиан I - мой духовник - отошел ко Господу. После его кончины я почувствовал себя свободным, то есть я освободился от уз, которыми связал меня Патриарх на исповеди, сказав: "То, что я тебе доверю, ты никогда никому ничего не рассказывай до тех пор, пока я не умру". Со дня его кончины я начал рассказывать о том, чему свидетелем был сам. Всякий раз, когда мне только представлялась возможность, и я полагал, что смогу содействовать вере моих слушателей, то я им рассказывал обо всем увиденном мною в Кувуклии Гроба Господня.

Кроме того, я думал, что все эти сомнения, недоумения, как и желание проникнуть в сию загадочную тайну, возникали не только у меня. Думается, что у большинства людей должны возникать те же беспокойные вопросы, которые мучили в свое время меня. Тайна не может не вызывать недоумений, а сомнения разрешаются верою. У Фомы существуют братья. Это те люди, которые хотят "увидеть, чтобы уверовать". И вот такой человек, т.е. Фома неверный, появился вновь. На сей раз Фомою оказался некий монах - абиссинец. Он жил на Святой Земле. Имя его мне неизвестно, но лицо и весь его внешний вид запечатлелся в моей памяти. Этот человек в течение тридцати лет мучился тайной появления Благодатного Огня. У него было страстное желание увидеть, что совершается во время Последования Благодатного ОГНЯ в Великую Субботу, и он годами молился, и просил Бога об этом, строя, при этом самые опасные планы, которые оставались невыполнимыми. Он приложил много усилий и стараний, чтобы разгадать тайну Благодатного Огня, и, однако, абсолютно ничего у него не получалось. Нелегко было ему остаться в Кувуклии незамеченным при неусыпных взорах ответственных лиц и стражей Гроба Господня. Однако он не только горячо желал, но и верил, что рано или поздно, его мечта должна будет осуществиться.

В 1960 году ответственным за получение Благодатного Огня был Архиепископ Афинагор, Наместник Иерусалимского Патриарха. Тогда, очевидно, по Божьему промыслу, этот монах-абиссинец, воспользовавшись обычной суматохой, смог незаметно войти в Кувуклию, оставшись там, в крохотном пространстве придела Ангела. Темный цвет его лица делал его совершенно незаметным. Он слился во едино с темнотой, царившей внутри Кувуклии. Забравшись в закругленный угол, он стоял там неподвижно. Никто из еретиков, проверявших Кувуклию, не заметил его присутствия. Его увидели только тогда, когда православный Архиерей получил Благодатный Огонь и стал передавать его армянскому епископу. Вслед за ним по праву преимущества вошел католический священнослужитель, вот тогда-то и был обнаружен нежеланный посетитель.

Месть их к этому несчастному монаху была беспощадна. Они, прежде всего, опасались за свои права и не собирались даже задавать ему вопросов, как и почему он оказался здесь. Без всякого расследования, они просто набросились на несчастного, жестоко избивая кулаками. Затем несчастного вышвырнули вон из Кувуклии. При этом избиении абиссинский монах оставался совершенно спокойным, кротко терпя побои и унижения, и это делало его похожим на христианского мученика. Он пребывал в каком-то удивительном состоянии, на его лице отражалось присутствие Божией Благодати, и он произносил следующие слова: "Бейте меня, сколько хотите! Убейте меня, но я увидел, наконец, то чего так страстно желал и ждал в течение тридцати лет. Я видел православного Архиерея в пламени огня. Я видел, как из уст его исходило огненное пламя. Я видел, как вся Кувуклия была объята пламенем огня и была похожа на пещь огненную. О, как я счастлив теперь! И, если даже я умру сию минуту, то погружусь в море Божией Благодати, ибо я уже был в преддверии Царства Небесного".

Святость Гроба Господня, - продолжал, о. Митрофан, - хранится большими усилиями и трудами, порой даже требуется пролитие мученической крови. О паломничествах по Святым Местам можно было бы написать множество историй и рассказать о происходящих здесь самых невероятных событиях.

На страже Святых Мест

Большинство людей не знает, - добавил ко всему сказанному о. Митрофан, - каких трудов и жертв стоит порой сохранение Святых Мест. Христиане слышат о Гробе Господнем, но никто их них не подозревает, как эти Святыни сохраняются. Ведь границы, за которые все борются, измеряются в сантиметрах.

Если Страж будет беспечен, то малейшего упущения вполне достаточно, чтобы еретики им воспользовались. Они только и ждут подходящего момента, чтобы предъявить свои права на Святых Местах, ибо мечтают об одном - как бы отнять их у православных и установить свое господство. Достаточно невзначай упасть одной какой-нибудь лампаде, как еретики тут же бросаются, чтобы установить ее на прежнее место и таким образом заявить о своих правах.

Если еретик успеет почистить несколько сантиметров в Храме Гроба Господня, будучи никем незамеченным, то он уже считает себя обладателем этого пространства. Даже оседающая пыль используется ими для присвоения Святыни. Если их рука протрет пыль за пределами границы, то они станут утверждать, будто уже месяцами проводят здесь уборку... И все это делается ими с одной лишь целью - захватить Святые Места.

Это лишь малая часть постоянной борьбы, которая происходит ежедневно на Святых Местах. Если бы не было мучеников православия и неусыпных стражей Гроба Господня в лице Святогробского Братства, то мы должны были бы платить "выкуп" для того, чтобы поклониться Святым Местам.

Новомученик

Одним из последних мучеников, пролившим мученическую кровь за свою любовь ко Христу, был отец Филумен. Он был неусыпным стражем Святого места, неся послушание у колодца Иакова в Самарии. На сем святом месте он подвергся мученической смерти от "неизвестных". Подлая, мучительная смерть о. Филумена взбудоражила всю греческую диаспору во всем мире Православные христиане греческой общины в Лондоне издали специальную книжку в свидетельство о памяти сего мученика. В ней пишется следующее.

"Одним из последних мучеников за Христа является о. Филумен. Он был православным клириком, родился в Левкосии 15 октября 1913 года. У него был брат близнец, о. Элпидий, который подвизался на Святой Горе Афон. Оба брата посвятили свою жизнь Христу с четырнадцатилетнего возраста. О. Филумен был зачислен в Святогробское Братство в 1934 году.

В древнем городе Сихар в Самарии, ниже горы Гаризим, ныне находится город Неаполис (Наблус). Здесь находится колодец Иакова, который стал известен благодаря знаменитой беседе Христа с Самарянкой (Ин.4, 1-42).

29 ноября 1979 года "неизвестные" вечером напали на святое место, схватили доброго старца, с ненавистью бросились на него и подвергли его зверским пыткам. На его глазах они ворвались в Храм и в алтаре осквернили запрестольный Крест и Дароносицу, стоявшую на Св. Престоле. Тем временем самого его связали епитрахилью и топором вырубили на голове новомученика знак креста. Вырвали один глаз и били по второму глазу. Разбили нижнюю челюсть вместе с зубами и отрубили пальцы правой руки. Топором рубили левую ногу. И перед тем как убежать, они бросили ручную бомбу, которая разрушила все на этом святом месте. Полиция была извещена сторожем этого святого места на следующий день утром. До сих пор неизвестно, сколько было убийц.

Патриарх послал своих представителей на место убиения, но им не было дано разрешения помолиться возле святых останков мученика, и только через шесть дней его обнаженное тело было передано им.

Погребение было совершено в храме Св. Феклы Святогробской братией. Похоронен он был на Сионском кладбище вместе с другой почившей братией".

К святым молитвам мучеников, защитников и хранителей православия на Святых Местах присоединяем и мы свои молитвы: "Господи, Ты, Который родился, распялся, умер, яко человек, был погребен и воскрес из мертвых ради нашего спасения, Христос истинный Бога наш, сохрани и укрепи верных и безвестных стражей Святых Твоих мест во славу Святого Имени Твоего".

Свидетельства о Благодатном Огне

Со дня Воскресения Христова даже и доныне не прекращаются разделения между людьми, и они будут продолжаться до скончания века. Народы разделились на два противоположных лагеря в отношении к Божественной Личности Господа нашего Иисуса Христа. Одни являются Его последователями и учениками, другие сделались Его врагами. Одни верят в Его Божественное пришествие на землю, другие же сомневаются в Его снисхождении к людям и не верят в то, что Он пришел на землю, дабы спасти весь род человеческий.

Можно ожидать, что такое же разделение произойдет и с читателями данной книги. Мы не исключаем того, что некоторые из них подвергнут сомнению рассказ о. Митрофана. Что же касается верующих, то они не имеет нужды в доказательствах своей веры, однако мы считаем, что этот рассказ принесет им некую духовную пользу, так как он укрепит их веру и согреет их сердца любовью к Воскресшему Христу. У теплохладных в вере, у сомневающихся и неверующих откровенный рассказ о. Митрофана, скорее всего, не устранит сомнений. А для ищущих доказательств от разума даже самые бесспорные и неоспоримые свидетельства и факты покажутся неубедительными.

Но все же приведем несколько подобных фактов.

Слева от входа в Храм Воскресения Христова находится колонна с трещиной посредине. Она служит убедительным свидетельством того, что на этом месте когда-то произошло чудо. В 1517 году при Салиме II армяне задумали лишить православных Благодатного Огня, изгнав их из Храма. Тогда на глазах у всех совершилось чудо. Колонна треснула, и из образовавшейся в ней щели появился Благодатный Огонь. Это событие не могли отрицать даже самые непримиримые враги Православия.

Однако неверующий станет рассуждать по своему разуму: "Колонна действительно треснута и черна от дыма, но возможно ли, чтобы от Святого Огня исходил черный дым?"

Бог Всемогущ, а человеку не дано знать советы Божии или постичь Его цели. Бог есть Огонь и Жизнь. Он есть Животворящая Сила. И этою силою Своею Он просвещает и хранит жизнь всякой твари. Светом и Источником жизни является не только Бог Отец (Иак. 1,17). Свет есть и Сын (Ин. 8, 12). Свет есть и Дух Святой, и апостол Павел призывает верующих "ходить во Свете Духа Святого" (Эф. 5, 9). Известно, что Бог Отец являлся не только в виде Огня или в Светлом Облаке, но и в дыме огня. Когда Моисей поднялся на гору Синайскую, чтобы получить скрижали Завета, он услышал "громы и молнии и видел густое облако... Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи..." (Исх. 19, 16-18). Бог не принимает от нас распоряжений, в каком виде Ему явиться. Бог свободен и все происходит по Его Божественной воле. Он и в Колонне Храма Воскресения явился "в огне и в дыме, как дым из печи" во свидетельство верным. На Синайской Горе все и по сей день покрыто черным дымом "от молний", озаривших то место. Почему же Колонне Святогробского Храма не быть закопченной дымом? Неверующий скажет: все это подстроено, чтобы легче было бы обманывать легковерных людей. Но "легковерных" не так уж и мало. К ним относятся миллионы верующих во всем мире. Они верят в Благодатный Огонь, как и верят в то, что из Колонны вышел Благодатный Огонь во свидетельство Истины Православия. Когда совершается служба Благодатного Огня в Великую Субботу, на ней присутствуют все иноверцы: армяне, католики, копты, сирийцы. По логике вещей невозможно предположить, чтобы они соучаствовали в "торговле" и в "обмане". Иноверцы с большим смирением в этот день подходят к Главе Православной Церкви. Они признают его, как представителя истинной православной веры и как Главу Иерусалимской Церкви, первым Епископом и основателем которой был Св. Иаков брат Божий.

Дух покорности выражается на их лицах. Они смиренно воздают Патриарху дань уважения и чести. Только при таких условиях они получают Благодатный Огонь из рук Патриарха. Стоя пред ним на коленях, они целуют его правую руку. Мы бы хотели задать вопрос: возможно ли, чтобы иноверцы покорились лжи? Веками они пребывают непоколебимыми в своих верованиях, так неужели же они покорятся "этим обманщикам, которые разыгрывают всю эту Божественную Комедию, для того чтобы обмануть каких-то 7 - 10 тысяч доверчивых паломников". Отрывок взят из книги одного современного писателя "Святые Места. Торговля верою и соучастие в обмане со Святым Огнем".

Очевидно, этому писателю ничего неизвестно об инославных. А он должен был бы знать, что они никогда не склонили свои выи пред догматическими расхождениями, имеющимися между нашими вероучениями. Так неужели бы они покорились в этом единственном случае, если бы сами не удостоверились в истине Благодатного Огня?

Еще два факта свидетельствуют непреложную истину о Благодатном Огне: освидетельствование и контроль. И сами эти факты представитель неверующих, сомневающихся и отрицающих все на свете, называет в своей книге "обрядом или странным зрелищем, какое только можно было бы вообразить..." Что же это за освидетельствование? Как уже говорилось, иноверцы самым тщательным образом проверяют буквально все внутри Кувуклии, чтобы убедиться, нет ли на Гробе зажженной лампады или какого-нибудь другого зажженного предмета. Осмотрев Гроб Господень, они выходят оттуда, и начинают обыскивать Патриарха, стоящего у входа в Кувуклию. Они самым тщательным образом проверяют его с головы до ног, чтобы убедиться, не припрятано ли им какого предмета, из которого он мог бы извлечь огонь. Этот обыск происходит пред лицом всего присутствующего в этот день народа: пред послами, консулами, представителями наций, местными властями, пред представителями прессы и сотрудниками средств массовой информации. Кто же станет отрицать истины Благодатного Огня после всех этих мер, предпринятых иноверцами?

После всей этой самой скрупулезной проверки, Патриарх входит в Кувуклию, но он не входит туда один. Вместе с ним входит туда армянский священнослужитель и представитель монофизитской Церкви. Представитель инославной Церкви, словно современный электронный глаз, следит за каждым движением, за каждым шагом, за каждым жестом Патриарха. Вся эта процедура производится с одной лишь целью - уловить какое-нибудь подозрительное движение Патриарха. Он объявил бы о том, что Православие прибегает к лжи с целью обмануть народ. Подобные "перлы" мы, к сожалению, слышим теперь не из уст еретика, но из уст православного писателя К. Димопулоса.

В заключение надо вспомнить и о существовании многочисленных свидетельств очевидцев. Множество благочестивого народа сподобились видеть Благодатный Огонь. Каждый в меру своей веры видит совершаемое у Гроба Господня поразительное чудо. Возникает вопрос: неужели все эти люди, самых разных возрастов и национальностей, видят только иллюзии? Неужели это просто обман чувств? Или быть может, они все вдруг заодно согласились говорить неправду лишь для того, чтобы обмануть толпу? Всех этих людей писатель К. Димопулос называет "людьми с неустойчивой психикой, неуравновешенными, одержимыми ложными иллюзиями и ложными чувствами". Неужели только один г-н Димопулос вполне здоров, находится в здравом уме и настолько мудр, что берется судить о фактах веры с позиций логики?

Часто приходиться слышать: почему столько людей удостаиваются видеть Благодатный Огонь, и почему каждый из них видит Его по-разному? Почему же не видит Его Патриарх или его Представитель? Неужели они недостойны видеть его? Или же нет у них веры?

Ответим на это: священник, совершающий таинство Евхаристии редко сподобляется видеть то, что он совершает. Ведь иначе он был бы объят таким страхом и трепетом, что лишился бы возможности совершать сие Таинство, пребывая в изумлении. Когда пророк Захария во время каждения в алтаре храма Божия увидел Архангела предстоящего рядом с Жертвенником, то от страха он лишился дара речи (Лк. 1, 8-22). Что бы случилось со священником, если бы он каждый раз видел совершаемое Таинство на Жертвеннике во время Проскомидии, и вообще, если бы он видел все Таинства? Он либо упал на землю замертво, либо превратился в соляной столп от сих страшных видений.

Второе справедливое недоумение может возникнуть у читателя данной книги относительно попытки о. Митрофана проникнуть внутрь Гроба Господня. Раз тогда ему удалось проникнуть в Кувуклию, то и теперь было бы легко кому-то скрыться в ней, чтобы соучаствовать вместе с Патриархом в обмане. Но соучастие в этом деле совсем не легкое дело. О. Митрофан вошел внутрь Гроба, испытав страшную агонию. Его попытка остаться в Кувуклии незамеченным стоила ему колоссального напряжения, превосходящего все человеческие силы. То опасное и чересчур смелое дело, на которое решился когда-то о. Митрофан, имело только одну цель - восполнить недостаток веры. Он решился на это не для того, чтобы быть соучастником в обмане. Как раз наоборот, он поступил так, чтобы увериться в истине. Он дерзнул на это как раз для того, чтобы раскрыть обман. А вместо обмана Бог сподобил его узреть Благодатный Огонь, даровал ему благодать стать свидетелем истины и горячим проповедником этой неложной Истины Благодатного Огня.

Рассказ отца Митрофана порой заставляет православных рассматривать все подозрительные места в Св. Кувуклии, описанные им. Конечно, беда всему научит, а уроки не забываются.

Эпилог

Благороднейшие мечты и чаяния каждого благочестивого христианина осуществляются, когда он сподобляется побывать и поклониться Святым Местам. Когда верующий человек удостаивается посетить Святые Места, исхоженные Божественными стопами Спасителя, тогда в сердце его возжигается, как огненное пламя, сильное желание снова и снова поклониться им.

В самом деле, кто бы мог объяснить причину этого? Мы не имеем в виду здесь тех людей, которые только из любопытства посещают Святые Места. Для таковых Животворящий Гроб Воскресшего Христа практически ничем не отличается от могил обыкновенных людей. Для них все недостойно упоминания, ничто не привлекает их внимания. Единственно, что их интересует - это так называемый "религиозный туризм".

По-другому смотрит на Святые Места предприниматель - человек выгоды. Он использует Святые Места совсем иначе. Для него они являются выгодными местами, которые можно эксплуатировать для извлечения большей прибыли. Он мечтает только об одном, как бы больше заработать на этом деле, и весьма сомнительно, чтобы такой человек хотя бы раз в жизни пошел поклониться Гробу Господню. Мы имеем в виду верующих, говорим о людях, живущих духовной жизнью, о благочестивых и сознательных христианах, которые, как жены Мироносицы, желают смиренно приникнуть и поклониться Гробу Господа, Распятого своего Учителя. Благочестивый, верующий христианин, сподобившись посетить Гроб Господень, слышит голос незримо присутствующего здесь Ангела: "Что ищете Живого с мертвыми? Его нет здесь. Он восстал. Се место, где положили Его". (Лк. 24, 5. Мк. 16, 6). Место, о котором говорит Ангел, является центром спасения человека. От Гроба Христова проистекают все благодатные харизмы, здесь щедро изливается милость Божия на каждого человека. У верующего христианина это самое дорогое, самое священное место какое только существует на нашей планете. У верующего это Святейшее место не вызывает ни проблем, ни сомнений, ни вопросов, ибо он верует, что Тот, кто был погребен здесь - воскрес, как Победитель смерти. И апостол Павел категорично заявляет: "если Христос не воскрес, то суетна вера наша" (1 Кор. 15, 17).

Вера благочестивых людей укрепляется Евангелием, учением о сверхъестественных чудесах Господа. Среди этих чудес имеет место и чудо о Благодатном Огне. Враги Православной Церкви, гонители и клеветники умолкают пред несомненной реальностью сего чуда, хотя они употребляют всевозможные меры, дабы очернить сверхъестественное явление Благодатного Огня. Но Он, несмотря на всех их ухищрения, появляется на Живоносном Гробе и просвещает всю вселенную, ибо верующие паломники увозят Благодатный Огонь как благословение Божие и стараются хранить Его в храмах и в жилищах.

Следует добавить, что не только Благодатный Огонь является единственным источником Божественной Благодати на Святых Местах, привлекающий толпы верующих людей со всей планеты. Присутствие Бога в Святых местах, жившего некогда под видом смиренного Учителя, ощущается здесь всюду. Его Присутствие освятило здесь все. Солнце, воздух, деревья, воды, землю, горы, долины, дороги и тропинки. Все здесь иное, все уникально на всем пространстве Святой Земли. Каждый кусочек земли может рассказать человеку о Христе, либо о том или ином чуде, совершенным здесь Господом. Каждая пядь земли, - если бы только она могла заговорить, - возвестила бы слово Божественного Учителя всех времен, веков и народов. Благодатный Огонь, появляясь ежегодно, в один и тот же день, освящает всех верующих, прибывающих сюда со всех концов земли. Именно это и побуждает верующих снова и снова посещать Святые Места в Страстные Дни, горячо желать находиться там ежегодно. Ибо, когда они присутствуют на богослужениях Великой Седмицы, они делаются как бы соучастниками страданий Божественного Учителя. У паломников возникает горячее желание пройти по Крестному пути и подняться на Голгофу, дабы присутствовать там вместе с верным учеником Христа во время Его распятия. Затем, пережив душой Крестные страдания Иисуса, войти в Его Гроб вместе с Женами Мироносицами, дабы воздать дань любви Умершему и Погребенному здесь, и после печальных Страстных дней приобщиться радости Воскресшего Христа - Победителя смерти, ада и греха.

Да сподобит Воскресший Христос всех благочестивых читателей этой книги, с верою поклониться месту Его Рождества, Голгофе и Живоносному Его Гробу.

Цит. по: Архимандрит Савва Ахиллеос. Я видел Благодатный Огонь. Перевод с новогреческого Евангелии Лагопулу, ред. Иеромонах Иосиф Киперман, Афины, 2002. Греческий текст заменен знаками "???".

http://www.holyfire.org/Achelious_ISawHolyLight.htm