Русская Православная Церковь

ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ
Богословский комментарий на некоторые современные
непростые вопросы вероучения.

«Никогда, о человек, то, что относится к Церкви,
не исправляется через компромиссы:
нет ничего среднего между истиной и ложью.»

Свт. Марк Эфесский


Интернет-содружество преподавателей и студентов православных духовных учебных заведений, монашествующих и мирян, ищущих чистоты православной веры.


Карта сайта

Разделы сайта

Православный журнал «Благодатный Огонь»
Церковная-жизнь.рф

История 6-го пункта документа

«Православная Церковь и остальной христианский мир»*

(был принят на Всеправославном Соборе на о. Крит 2016г.)

 

Преосвященнейший митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей

Ναυπάκτου κ. Ἱερόθεος: Tὸ ἱστορικὸ τῆς 6ης παραγράφου τοῦ κειμένου «Ἡ Ὀρθόδοξος Ἐκκλησία καὶ ὁ λοιπὸς Χριστιανικὸς κόσμος»

(полный перевод статьи, исправленный и скорректированный)

00050

Документ под названием «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», подписанный Предстоятелями Православных Поместных Церквей в Женеве, в январе 2016 года, вызвал бурное обсуждение на «Святом и Великом Соборе», который прошел в июне 2016 года в селении Колимбари на Крите. Больше всего вопросов возникло по поводу его первых шести пунктов, с 1-го по 6-ой (и, в особенности, по поводу последнего шестого пункта), которые являются преамбулой документа, определяющей все его содержание.

В этой преамбуле говорится, что Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью и основывает Свое единство на факте Ее основания Господом нашим Иисусом Христом и общении во Святой Троице и таинствах. Это единство выражается в апостольском преемстве и в святоотеческом предании, и Церковь доныне живет им. Вселенские Соборы подчеркивали наличие связи между правой верой и общением в таинствах, и Православная Церковь несет ответственность за единство и свою вселенскую миссию. Таким образом, Православная Церковь всегда развивала диалог «о соединении всех» «с отделенными от нее».

Диалоги Православной Церкви с «остальным христианским миром» имеют целью поиск утраченного единства всех христиан на основе веры и предания древней Церкви семи Вселенских Соборов.

Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Православная Церковь, согласно документу Предстоятелей, который был передан для обсуждения на Соборе, признает историческое существование других христианских церквей и конфессий, «не находящихся в общении с ней», и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом.

Ясно, что смысл этих тезисов состоит в том, что Православная Церковь осознает, что она Единая, Святая, Соборная и Апостольская, но одновременно признает историческое наименование других христианских церквей и конфессий, которые отделились «от нее». Также там встречается утверждение о том, что единство Православной Церкви основывается на неразрывной связи между правой верой и общением в таинствах; это единство не может быть нарушено, но в то же время отмечается, что Православная Церковь борется за единство всех христианских церквей и конфессий, достаточно лишь того, чтобы они «более правильно» уяснили всю экклезиологическую тематику.

Этот документ имеет свою историю, поскольку был разработан разными Подготовительными Соборными Комиссиями, утвержден на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г., а на Пятой Предсоборной Всеправославной Комиссии 2015 г. в Женеве был объединен с другим документом на тему «Православная церковь и экуменическое движение», в результате чего он много потерял. Окончательный текст документа был утвержден Собранием Предстоятелей Поместных Церквей в январе 2016 г. и передан «Святому и Великому Собору» на Крите для окончательной правки и подписания.

В дальнейшем мы увидим, как составлялась преамбула этого документа.

 

  1. Доклад Секретаря Комиссии в связи с данным документом

Документ «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» был составлен, как говорилось выше, Третьим Предсоборным Всеправославным Совещанием (28 октября – 6 ноября 1986 г.).

На 2-ой день работы Комиссии, во время ее утреннего заседания, на котором председательствовал Преосв. Митрополит Мирский Хризостом, был зачитан доклад Секретаря по вопросам подготовки к созыву Собора, Преосв. Митрополита Швейцарского Дамаскина.

Докладчик вначале сообщил информацию о подготовке текста документа, а затем зачитал и сам документ, составленный Подготовительной Комиссией, и сделал несколько замечаний по его тексту, информируя представителей Православных Церквей о различных вопросах[1].

В преамбуле документа, подготовленного для обсуждения, были приведены аргументы в защиту богословских диалогов, которые Православная Церковь ведет с другими христианами, описана их цель, связанные с ними трудности и пути для преодоления таковых.

В ней говорится следующее:

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и конфессиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Конечно, ведя диалог с прочими христианами, наша Церковь не недооценивает трудностей, связанных с этим делом. Однако она опирается не только на человеческие силы их участников, но, по благодати Господа, молившегося: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21), уповает на помощь Святого Духа.

Во всех таких диалогах Православная Церковь остается верной изначально намеченной Ею линии, чтобы продвигать Диалоги со всеми Церквами и конфессиями, несмотря на тот факт, что во время их проведения возникает множество трудностей, которые каждый раз нуждаются в особом подходе.

В случае необходимости, нужно прилагать усилия по координации работы различных Межправославных богословских комиссий, учитывая, что существующее единство Православной Церкви должно раскрываться и проявляться также и в рамках этих диалогов»[2].

Далее он обращается к диалогам «с англиканами», «со старокатоликами», «с древними восточными Церквами», «с римо-католиками», «с лютеранами», «с реформатами».

В конце докладчик сделал несколько замечаний по поводу названия и предложил изменить название «Отношения Православных Церквей с остальным христианским миром» на «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», а также высказался по поводу перспектив двусторонних богословских диалогов, их тематики, приоритета обсуждения определенных богословских вопросов и диалога со старокатоликами.

Интересным в данном случае является то, что при обсуждении тематики диалогов в связи с составлением данного документа говорится следующее: «По поводу тематики наблюдалась единодушная тенденция к переносу центра тяжести во время «выбора» тем с «объединяющих» на «разъединяющие» Церкви, участвующие в диалогах, богословские вопросы, в частности из области экклезиологии»[3]

В конце доклада он привел важную формулировку.

«Конечно же, ни от чьего внимания не ускользает тот факт, что все проводимые Православной Церковью двусторонние Богословские диалоги входят прогрессивно и стабильно в критическую для дальнейшего их пути церковную сферу, к которой присоединяются и серьезнейшие богословские трудности Диалога между Православием и остальным христианским миром. С учетом этих новых перспектив, которые поощрялись более широко в экуменическом диалоге, Православная Церковь должна была бы использовать это церковное учение не только для подтверждения своего самосознания, но и для ответственного оценивания той формы церковности, которой обладает христианский мир за Ее пределами. Такое оценивание святоотеческого и канонического предания, а также последующей за ним церковной практики с каждым днем становится все более необходимым и для ответственного участия в двусторонних и многосторонних Богословских диалогах и для более авторитетной церковной оценки их результатов, а также для более достоверного свидетельства о Православии в современном мире»[4]

Это замечание имеет особенное значение, поскольку принадлежит Митрополиту Швейцарскому Дамаскину, который много лет занимался изучением диалогов Православной Церкви с другими христианами и был Секретарем Комиссии по подготовке к созыву Святого и Великого Собора.

Важно, что он осторожен в своих высказываниях и с осторожностью использует терминологию. Он говорит о Православной Церкви и «остальном христианском мире», что является и названием обсуждаемого документа.

Далее говорится о том, что ввиду новых диалогов Православной Церкви «с остальным христианским миром», Православная Церковь должна использовать свое экклезиологическое учение, то есть «святоотеческое и каноническое предание», не только чтобы подтвердить свое самосознание, что она Единая, Святая, Соборная и Апостольская, но и для ответственного оценивания «той формы церковности, которая присуща христианскому миру за Ее пределами». Это означает, что Православной Церкови в том документе, который она подготовила для Святого и Великого Собора, следует определить, кто такие христиане за Ее пределами с точки зрения экклесиологии, согласно святоотеческим и каноническим рамкам Церкви.

Он считает необходимым такое «экклезиологическое» оценивание и с точки зрения «последующей церковной практики», ввиду того, что диалоги происходят последовательно друг за другом, для более авторитетной оценки Церковью результатов богословских диалогов, а также и для «достоверного свидетельства о Православии в современном мире».

Это замечание Митрополита Швейцарского Дамаскина и Секретаря Комиссии по подготовке к созыву Святого и Великого Собора является важным, значимым и решающим. Он поднял наибольшую экклезиологическую проблему, с которой сталкивается Православная Церковь в богословских диалогах, то есть то, что необходимо определить так называемый «церковный статус» «остальных христиан».

 

  1. Обсуждение документа представителями Православных Церквей

После доклада Секретаря последовало интересное обсуждение, которое показало беспокойство представителей Православных Церквей, чтобы в документе была отражена православная экклесиология.

Я приведу их мнения со своими краткими комментариями.

«Преосв. Председатель ([Митр.] Мирский Хризостом, представитель Вселенского Патриархата.): «Благодарю Его Преосвященство г-на Секретаря за выступление и за вопросы, рассмотренные в данном докладе. Надо признать, что информация, представленная в первой части доклада Преосв. Секретаря, является полезной для того, чтобы мы знали, как работает Межправославная Подготовительная Комиссия. Замечания, которые он высказывает в конце, имеют огромное значение, поскольку показывают нам сложившееся после февраля положение относительно дальнейшего развития Диалогов: их нынешний прогресс и результаты предшествовавших совещаний. Следовательно, перед нами есть полная картина того, что произошло как во время подготовки, так и позже вплоть до сегодняшнего дня»[5].

Из этого выступления видно, что Преосвященнейший Председатель поблагодарил докладчика как за представленную в докладе информацию о диалогах Православной Церкви с остальным христианским миром, так и за его замечания, одно из которых мы видели ранее. Информацию он назвал полезной, а замечания – «имеющими огромное значение» для дальнейшего развития диалогов. Этим своим замечанием он отметил, что у участников совещания уже сложилась картина всей ситуации.

Далее Председатель сделал «три практических предложения» относительно способа ведения обсуждений в Подготовительных Комиссиях, а также относительно того, каким способом темы для обсуждения должны направляться на Святой и Великий Собор.

Первое предложение: чтобы зачитывался документ касательно каждого диалога, а затем делались соответствующие замечания. Второе: после того, как Комиссии внесут в документ поправки, необходимо, чтобы решением всех участников Совещания документ передавался на «Святой и Великий Собор в его окончательном виде», как «не подлежащий обсуждению». Третье предложение: поскольку диалог с другими христианами находится в стадии развития и, возможно, на момент созыва Великого Собора ситуация изменится, Святой и Великий Собор должен «изучить всю совокупность диалогов, как в целом, так и в деталях». Таким образом, в тексте, составленном Предсоборным Всеправославным Совещанием, должно было значиться:

«Этот документ, принятый всеми участниками Совещания, передается на Святой и Великий Собор. Однако поскольку сей документ содержит многочисленные пункты, заслуживающие обсуждения, Церквам предлагается обнародовать и распространить их надлежащим образом»[6].

Из этого ясно следует, что над текстами работали представители Православных Церквей, и в дальнейшем они передавались «как закрытые» вопросы на Святой и Великий Собор, в компетенции которого, однако, было изучить всю совокупность диалогов, как в целом, так и в деталях.

В конце концов, все сложилось не совсем так, поскольку эти документы обсуждались и на Архиерейских Соборах Православных Церквей, которые имели возможность вносить предложения, хотя большинство предложений не могло пройти по причине того толкования, которое было дано принципу единогласия [в Регламенте собора]. Даже на самом Соборе на Крите не произошло обсуждения того, на какой стадии находится каждый диалог Православной Церкви с «остальным христианским миром».

Так или иначе, на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании (1986) после доклада Секретаря и замечаний Председателя среди представителей Православных Церквей произошло интересное обсуждение на тему самосознания Православной Церкви и определения остальных христиан.

Привожу обсуждение из опубликованных Протоколов с моими замечаниями.

«Преосв. Карфагенский (Парфений, представитель Александрийского Патриархата): Ваше Преосвященство, св. Председатель, прежде всего, будучи движимым чувством братского долга, я хотел бы выразить свою благодарность нашему Секретарю, Преосв. Митрополиту Швейцарскому Дамаскину. Действительно, его доклады и замечания помогают нам, подробно знакомят нас со всем ходом работы, и вообще его взгляды становятся стимулом к действию, что имеет большую пользу для каждого Диалога. Можно сказать, что поднимаемые им вопросы являются общими для всех Диалогов, которые мы будем рассматривать. Перед тем, как приступить к рассмотрению каждого Диалога в отдельности, будучи вдохновлен речью его Преосвященства, нашего Секретаря, я хотел бы попросить затронуть один вопрос общего характера. Этот вопрос неоднократно сдерживал меня и был причиной моей осмотрительности в высказываниях. На это же обращает внимание и г-н Секретарь в последнем параграфе документа: «С учетом новых перспектив…». В нем говорится о христианском мире за пределами Православной Церкви. Часто во всех наших диалогах мы беседуем с братьями-христианами. Все мы это признаем. Но я задаюсь вопросом: не пришло ли время рассмотреть нашу позицию более широко и более реально? У меня сложилось впечатление, что некоторые другие христианские Церкви куда дальше продвинулись в этом вопросе. Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю? Это очень важный момент. Давайте дадим этим людям точное определение. Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся вне Церкви? Или у них тоже есть что-то от Церкви? Кто такие римо-католики, и кто такие древние Восточные Церкви? Если я приму их в качестве Церквей, то начну разговаривать с ними более по-братски. Если же это не Церкви, что происходит в этом случае? Такой у меня вопрос, и я хотел бы найти какое-то решение. Не сию минуту. С этой проблемой мы сталкиваемся в ходе Диалогов»[7].

Читая взгляды Митрополита Карфагенского Парфения, который затем стал Патриархом Александрийским, вторым по старшинству в Православных Церквах, можно заметить, что после благодарностей Митрополиту Швейцарскому за доклад, который был действительно полезным, он поставил экклезиологическую «проблему», в виде вопросов и, таким образом, позволил зафиксировать свое мнение по поводу «церковного статуса» инославных христиан.

Он поднимает вопрос о «церковного статуса» христианского мира за пределами Православной Церкви, с которым ведутся богословские диалоги. Его Преосвященство интересует определение, кто такие римо-католики, и кто такие «древние восточные Церкви», то есть антихалкидониты, либо дохалкидониты, либо монофизиты, поскольку как Митрополит Александрийской Церкви он имеет постоянный контакт с египетскими коптами.

Он совершенно ясно говорит о «братьях-христианах» и «христианских Церквах», которые приняли решение по данному вопросу, имея в виду очевидно римо-католиков, поскольку после ІІ Ватиканского Собора римо-католики продвинулись от принципа исключительности к принципу всеобъемлемости, то есть наделили статусом Церкви, пусть даже не в полной мере, Православные Церкви и назвали братьями-христианами других протестантов.

Таким образом, он ставит «ключевой вопрос», который является «решающим»: «Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю?» «Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся вне Церкви?» «Или у них тоже есть что-то от Церкви?».

Он призывает всех представителей Православных Церквей ответить на эти вопросы. «Давайте дадим этим людям точное определение», и, конечно же, записать что-то по этому вопросу в документе, который готовили для передачи на Святой и Великий Собор для принятия дальнейшего решения. Он хотел бы найти «какое-то решение», но подчеркивает, что «не сию минуту».

Он обосновывает вопрос об определении статуса других христиан по отношению к Православной Церкви тем, что подобный ответ облегчил бы диалог с этими христианами, поскольку как говорится: «Если я приму их в качестве Церквей, то начну разговаривать с ними более по-братски. Если же это не Церкви, что происходит в этом случае?».

Очевидно, что представитель Александрийского Патриархата имеет убеждение, что не только Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, но элементы «церковного статуса» есть и у христиан вне Православной Церкви. Он поднимает этот вопрос, так как хочет, чтобы соответствующее решение было принято всеми Православными Церквами. Его высказывания таковы, что в них косвенно содержится согласие с существованием и других Церквей.

«Преосв. Председатель: «Благодарим Его Преосвященство, митр. Карфагенского. Напоминаю всем членам Совещания, что на первом этапе нашей Предсоборной подготовки среди наших тем есть и богословский вопрос об икономии в Православной Церкви. Обсуждая тему икономии, которую либо следует, либо допускается применять в Православии по отношению к тем, кто находится за его пределами, мы обсуждали объемный параграф касательно «церковного статуса» тех, с кем мы ведем диалог. Там с догматической и богословской чуткостью говорится о том, почему мы ведем диалог с инославными, каким образом мы его ведем и насколько, по нашему мнению, близки Православию наши братья участники диалога. К сожалению, эта тема была снята с обсуждения, но текст этого документа остался. Вы правы, что обращаете на эту тему особое внимание; и к ней же относятся замечания нашего Секретаря. Мы должны учитывать и сознавать наличие у нас православного самосознания, и в то же самое время рассмотреть, насколько это возможно, церковный статус, имеющийся у других участников диалога. Возможно, это понадобится не на данном этапе обсуждения Диалогов, а на следующем этапе нашего пути к Святому и Великому Собору, когда выйдет повестка дня с десятью темами, мы займемся серьезно и данной темой, которая в будущем будет дополнена нашей формулировкой о Диалогах»[8].

Председатель Всеправославного Совещания Митрополит Мирский Хризостом, представитель Вселенского Патриархата, метко прокомментировал взгляды представителя Александрийского Патриархата. Как представитель Вселенского Патриархата он лично следил за ведением богословских диалогов Православной Церкви с другими христианами, а также владеет информацией о подготовке Поместных Православных Церквей к Святому и Великому Собору.

Так, он авторитетно проинформировал представителей других Поместных Православных Церквей, что среди примерно 100 тем, которые были представлены на Первом Всеправославном Совещании на Родосе в 1961 г., была и такая тема, как понятие «Церковь». Также был поставлен вопрос акривии и икономии в Православной Церкви, и было изучено с точки зрения экклесиологии, что представляют собой другие христианские конфессии, а также как мы принимаем в Православную Церковь инославных христиан, через крещение или миропомазание — что дало бы ответ, существует ли действительное и реальное крещение за пределами Православной

В подготавливаемом документе был и «объемный параграф касательно церковного статуса тех, с кем мы ведем диалог». В этом параграфе решался вопрос о степени близости к Православию тех «братьев», с которыми происходит богословский диалог, и конечно же, это происходит «с определенной догматической и богословской чуткостью».

Мне не знаком этот документ и параграф о «церковном статусе» инославных христиан, но из слов Его Преосвященства Председателя ясно видно, что эта тема была исключена из перечня тем Святого и Великого Собора: «К сожалению, эта тема была исключена, но текст документа остался». Слово «к сожалению» является характерным. В повестку дня Святого и Великого Собора, которая была определена, прошли только «десять тем», в число которых не входит вопрос о понятия «Церковь» и тема акривии и икономии в Церкви. Такую серьезную экклезиологическую тему не сочли подходящей для рассмотрения на этом Великом Соборе.

Действительно, изучая решения Первого Предсоборного Всеправославного Совещания (Женева, 21-28 ноября 1976), можно убедиться, что были определены десять тем, которыми должен был заниматься Святой и Великий Собор, и сразу же после этого были определены 4 темы второй очередности, среди которых и «что такое Церковь», и «что представляет собой акривия и икономия в Православной Церкви в отношении способа принятия инославных в Православную Церковь».

В частности, говорится:

«…единогласно принято решение:

А. касательно перечня тем:

1. Чтобы повестка дня Святого и Великого Собора содержала следующие десять тем:

а) Православная Диаспора.

б) Автокефалия и способ ее провозглашения.

в) Автономия и способ ее провозглашения.

г) Диптихи.

д) Вопрос общего календаря.

е) Препятствия к браку.

ж) Приведение церковных постановлений о посте в соответствие с требованиями современной эпохи.

з)  Отношение Поместных Православных Церквей к прочему христианскому миру.

и) Православие и экуменическое движение.

к) Вклад Поместных Православных Церквей в торжество христианских идей мира, свободы, братства и любви между народами и устранение расовой и других дискриминаций.

2. Из других предложенных тем второй очередности Комиссия отдала приоритет следующим: источники Божественного откровения, понятие Церкви, кодификация священных Канонов и канонических предписаний, икономия и акривия; они направляются для особого изучения Церквами, чтобы имелась возможность для их последующего межправославного рассмотрения».

Итак, тему Церкви и степень близости инославных к Православию должны были официально вынести на обсуждение на Архиерейских соборах Поместных Православных Церквей и после зрелого обсуждения, возможно, изучить на будущей межправославной встрече.

Однако, такого богословского обсуждения до сих пор не произошло, по крайней мере в Греции, но в итоге эта тема была рассмотрена на Критском Соборе, несмотря на то, что писалось и говорилось на Предсоборным Всеправославных Совещаниях.

Митрополит Мирский Хризостом написал книгу о признании таинств инославных и включил в нее весь материал и свои собственные убеждения по данной теме, которая была исключена из тематики «Святого и Великого Собора».

Так или иначе, Митрополит Карфагенский поднял серьезный вопрос: «Как происходят богословские диалоги с инославными христианами, если не определено точно, что это такое?».

К сожалению, и в этом вопросе произошла богословская путаница в Церкви, согласно тому, о чем поведал Георгиос Галитис, который взял слово сразу же после Председателя.

«Достопочтеннейший проф. Галитис (представитель Иерусалимского Патриархата): Ваше Преосвященство, св. Председатель, св. Митрополит Карфагенский коснулся очень значимой темы, которую мы можем назвать, выражаясь богословским языком, темой границ Церкви. Это большая тема, по которой год назад прошло заседание в этом же зале Православного Центра. Богословский семинар в Шамбези занимался Диалогами Церкви, и одной из его центральных тем были границы Церкви. Данную тему изучало много богословов (Флоровский, Булгаков, греческие ученые и т.д.). Я хочу обратиться и к этой чудесной книге, которую мы все получили и в которой есть чудесная глава относительно данной темы. Пользуясь случаем, позвольте мне поздравить и выразить свою великую радость по поводу всей работы, которую его Преосвященство г-н Секретарь представил в данной книге, весьма полезной и предоставляющей много информации относительно Диалогов, а также являющейся сборником документов, относящихся к Диалогам. Что касается документа, находящегося перед нами, я хотел бы сказать, что данные, предоставленные Секретарем в конце его доклада, следовало бы принять к сведению Комиссии и включить в этот документ для еще более полного изложения этого вопроса»[9].

Из этого выступления видно, что Георгиос Галитис, представитель Иерусалимского Патриархата, дал важную информацию о том, как готовилась тема «о границах Церкви». Все, что он сказал, показывает, что на протяжении длительного времени проводилось обсуждение и профессорами богословских факультетов, и на заседаниях и семинарах о «границах Церкви», то есть насколько отождествляются харизматические и канонические границы Церкви и существуют ли за пределами «границ Православной Церкви» другие Церкви.

Очевидно, это относится к текстам богословов и конференциям, на которых распространяется мнение, будто харизматические и канонические границы Церкви не совпадают, что означает наличие даров Духа Святого и за пределами Православной Церкви, определенными правилами и догматами Православной Церкви.

Конечно, как пишет святой Максим Исповедник, Святой Дух действует во всех, и в тех, кто находится за пределами Церкви «как сила содержащая» и «промышляющая»; в тех, кто жил в период Закона, как сила, «обнаруживающая отступления» и «предвозвещающая» приход Христа; но только в живущих по Христу Он действует как сила «усыновляющая», поскольку силой Святого Духа люди становятся сынами Божиими по благодати; и в тех, кто достиг обожения, Святой Дух действует как сила, «дарующая мудрость».

Это было известно во все времена существования апостольского и святоотеческого предания Церкви, но в дарах Духа Святого и в том, как Святой Дух действует во всех, включая христиан, находящихся за пределами Церкви, не содержится таинственная и священнодейственная жизнь Церкви. Это означает, что Святой Дух дарует разные телесные и духовные дары христианам, даже находящимся за пределами Церкви, но с Таинствами дело обстоит совершенно иначе: они происходят только в Православной Церкви, являющейся Телом Христовым. Вне Церкви нет Таинств, но есть разные дары Духа.

Поэтому я думаю, что все, кто говорил о нетождественности канонических и харизматических границ, не имели в виду Таинства Церкви, которые происходят в канонических рамках в Теле Христовом. И все, кто говорил о тождественности канонических и харизматических границ, не имели в виду, что Святой Дух не действует за пределами Церкви: различные дарования доступны всем людям, но не все могут участвовать в таинственной жизни Церкви.

По всей видимости, обсуждая вопрос о границах Церкви и принимая мнения богословов, которые занимались этой темой, Георгиос Галитис обращается к книге, являющейся результатом одного из заседаний. Из его слов становится понятно, что темой заседания было отсутствие тождества между каноническими и харизматическими границами Церкви. Также он предлагает включить в документ под названием «Православная Церковь и остальной христианский мир» все высказывания Секретаря Комиссии, то есть Митрополита Швейцарского Дамаскина, чтобы «улучшить подачу материала».

Продолжил обсуждение Преосв. Митрополит Перистерийский Хризостом:

«Преосв. Митр. Перистерийский (г-н Хризостом, представитель Элладской Церкви): Ваше Преосвященство, св. Председатель, давайте поблагодарим его Преосвященство Секретаря за его выступление. Но несмотря на все это, я бы хотел сказать, что не могу согласиться полностью с оценкой отдельных Диалогов. Мой вопрос таков: мы будем обсуждать доклад Секретаря по пунктам или нет? Некоторые из его тезисов правильны, однако по ряду других мы не можем прийти к общему мнению. Это вопрос общего характера, и на него должен быть дан один ответ»[10].

Митрополит Перистерийский Хризостом выразил свое мнение не относительно «границ Церкви» и степени «близости к Православию» прочих христиан, а в общем порядке, не вдаваясь в конкретизацию этого вопроса, подчеркнул, что должно произойти обсуждение, направленное на то чтобы дать оценку диалогам (о чем говорил Секретарь в своем докладе), и что он не согласен с некоторыми его тезисами. Конечно же, он подчеркнул тот факт, что на вопрос такого рода непременно «должен быть дан ответ».

Председатель Митрополит Мирский Хризостом дал пояснение, что «Секретариат не оценивает тексты документов, а производит оценку и сравнение фактов». «Доклад Секретаря носит абсолютно нейтральный характер и не влияет на наши обсуждения, которые касаются документа»[11].

Сразу же после него слово взял другой представитель Элладской Церкви Митрополит Димитриадский Христодул, впоследствии Архиепископ Афинский и Всея Эллады.

«Преосв. Митр. Димитриадский (г-н Христодул, представитель Элладской Церкви): Ваше Преосвященство, св. Председатель, его Преосвященство Митрополит Карфагенский предложил к обсуждению весьма обширную тему: чтобы мы дали оценку христианским церквам и конфессиям, находящимся за пределами нашей Церкви, с которыми мы ведем богословский диалог. Если этот вопрос не будет решен, я считаю, что «наш труд будет напрасен». Я охарактеризовал эту тему как основополагающую и чрезвычайно важную, поскольку она имеет прямую связь с нашим экклезиологическим самосознанием. Подойдя к этому вопросу несколько шире, хочется спросить: обладаем ли мы как Православная Церковь должным самосознанием? Кто мы такие? Вот на какие вопросы следует ответить, прежде чем спрашивать, что представляют собой другие. Я говорю об этом, хотя это и так понятно. Горе нам, если мы придем к Диалогу с инославными, не веря, что мы есть Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь. Вопрос Преосв. Митр. Карфагенского, возможно, выносит на обсуждение – говорю это с крайней осторожностью – то, что известно, как теория ветвей: признаем мы эту теорию или останемся в Unam Sanctam? (лат. «Единая Святая», прим. переводчика) Принимая во внимание эту проблему, поскольку я считаю само собой разумеющимся, что мы все разделяем общую позицию: что мы Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, я бы хотел, св. Председатель, предложить, чтобы в преамбулу, которая предшествует упоминанию о диалогах, сразу же после первой фразы была введена формулировка, подчеркивающая наше самосознание, пусть даже это может быть неприятно тем, кто находится за пределами нашей Церкви. Таково мое предложение»[12].

Читая текст документа, подготовленного и поставленного на обсуждение, мы констатируем, что в нем совсем не упоминается, что Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, и не определяется, кто такие христиане за Ее пределами. Это побудило Митрополита Христодула обратиться к этому вопросу.

Однако, в преамбуле подготовленного документа говорится о «христианских церквах и конфессиях», находящихся за пределами Православной Церкви, и, следовательно, они характеризуются как «христианские Церкви».

Выступление Митрополита Димитриадского Христодула отличается откровенностью и стремлением прояснить этот вопрос. Конечно же, он говорит только об одном своем наблюдении, но далее последует и другое, которое он озвучит в продолжение обсуждения, относительно координирования различных Межправославных Богословских Комиссий и процедуры богословских диалогов.

Во всяком случае, Митрополит Димитриадский продолжил обсуждение, начатое Митрополитом Карфагенским, но в другом измерении, то есть он говорил о «нашем экклезиологическом самосознании», характеризуя этот вопрос как «обширнейшую тему для обсуждения», «основополагающую и важнейшую» по отношению к другим христианам, поскольку, если этот вопрос не будет разрешен, то «наш труд будет напрасен».

В действительности вопрос, который поднимает Митрополит Карфагенский, Митр. Димитриадский трактует с осторожностью, – это признаем ли мы «теорию ветвей», согласно которой все христианские церкви и конфессии являются ветвями одного дерева (христианства) и стремятся к единству, что означает, что никто не имеет исключительности и права на то, чтобы его Церковь именовалась «Единой, Святой, Соборной и Апостольской». Вопрос, который задает Митр. Димитриадский, следующий: «Признаем мы эту теорию или останемся в Unam Sanctam?»

В своем выступлении Митр. Димитриадский поднимает вопрос: «Обладаем ли мы как Православная Церковь должным самосознанием? Кто мы такие?». Он считает, что этот вопрос должен предшествовать вопросу «кто такие другие», хотя ответ на него и является «само собой разумеющимся».

Далее он засвидетельствовал о том, что на этом Собрании все сознают, что принадлежат Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и предложил, чтобы в документ, готовящийся к подаче на рассмотрение, в преамбулу была включена фраза о самосознании, которым мы как православные обладаем. Внося это предложение, он весьма показательно отмечает: «Пусть даже это может быть неприятно тем, кто находится за пределами нашей Церкви».

Выступление Митрополита Димитриадского было весьма удачным и позволило в дальнейшем продвинуться в вопросе определения сути инославных.

В Протоколах об этом пункте говорится следующее:

«В этом пункте Преосв. Председатель зачитывает цитату из документа Межправославной Подготовительной Комиссии 1971 г. по теме икономии из параграфа относительно самосознания Православной Церкви: «Поэтому наша Святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все Ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»[13].

Итак, очевидно, что Председатель, предвидя справедливость замечания Митрополита Димитриадского Христодула, напоминает о документе, составленном Межправославной Подготовительной Комиссией 1971 г. по вопросу икономии, – теме, которая, как известно, была исключена из каталога тем готовящегося Святого и Великого Собора.

В этом документе выражается самосознание Православной Церкви, что она Единая, Святая, Сборная и Апостольская, но «признает… онтологическое существование всех христианских Церквей и конфессий». Итак, вот фраза из текста, из-за которой произошло бурное обсуждение на Крите. То есть, в этой фразе кроется парадокс: с одной стороны, исповедуется, что Единая – это Церковь, и она Православная, с другой стороны – она признает и «онтологическое существование» всех других «христианских Церквей и конфессий». В то же время подчеркивается, что нужно полностью уяснить, с одной стороны, экклезиологический вопрос во всей его полноте, а с другой стороны – догматическое учение всех «христианских Церквей и конфессий».

Этот документ с небольшими изменениями, как мы увидим в конце, составил основу итогового конечного документа, принятого на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г. Ниже будет сделано их сравнение.

Во всяком случае, видно, что Митр. Димитриадский Христодул предложил ввести в текст документа пункты, касающиеся самосознания Православной Церкви, но он не высказал никаких возражений по вопросу, кто такие христиане, находящиеся за пределами Церкви, поскольку там шла речь о «христианских Церквах и конфессиях».

Далее выступил Митрополит Киевский Филарет.

«Преосв. Митр. Киевский (г-н Филарет, представитель Московского Патриархата): «Здесь выносятся на обсуждение серьезные вопросы. Данный вопрос касается нашего самосознания. Я думаю, что без четкого определения того, что представляет собой Православная Церковь, очень сложно продвинуться в вопросе о Диалогах. Мы рискуем оказаться непонятыми нашей паствой. Наши верующие могут подвергнуть нас строгой и справедливой критике, поскольку в этом документе не определено с ясностью и точностью, что по этому поводу думает Православная Церковь. Это первое. Второй вопрос обращен ко всем нам: у нас есть документ, подготовленный Межправославной Подготовительной Комиссией. В этом документе содержится очень много вопросов, преимущественно методологических. Я задаю Вам вопрос: должен ли Святой и Великий Собор принимать решения по методологическим вопросам? Какие темы вынесены на обсуждение и в каком порядке: сначала трудные или сначала более легкие вопросы, каков должен быть объем документов, на каком языке они должны составляться – на французском, русском, греческом, арабском или других языках? Разве это проблемы, которые следует решать на уровне Собора? Если мы предложим Святому и Великому Собору проект решения, то он может возразить, что Собор не должен заниматься такими вопросами. Это второстепенные вопросы, которые носят временный характер, и Собор заниматься ими не будет. Исходя из данной перспективы, мы обязаны перейти к составлению текстов для Святого и Великого Собора. Я имею в виду, что Собор должен решать фундаментальные вопросы, связанные с Диалогами, методологические же вопросы, носящие временный характер, не могут и не должны занимать Собор. Благодарю Вас»[14].

Внимательно читая выступление представителя Русской Церкви, видно, что он концентрирует внимание на двух моментах.

Первый – это то, что должно быть четко описано самосознание Православной Церкви, что является обязательным элементом диалогов. Об этом говорится, поскольку он принимает в расчет реакцию паствы.

Второй момент – то, что он упомянул методологические вопросы, связанные со Святым и Великим Собором; темы, которые будут обсуждаться; порядок обсуждения и основной язык для составления документов, а также задал вопрос, достойны ли эти темы Великого Собора. Он предложил составить документ для Святого и Великого Собора, относительно того, что данный Собор должен «решать фундаментальные вопросы, связанные с диалогом» и не заниматься методологическими вопросами, имеющими временный характер.

Это довольно любопытное выступление, поскольку докладчик не задает богословских вопросов, не уточняет, что значит «фундаментальные вопросы», не определяет, что означает, что Собор не должен заниматься второстепенными вопросами. Важно то, что он совсем не упоминает о «церковном статусе» других христиан, не занимает никакой позиции в вопросе о «границах Церкви», о чем перед этим велось бурное обсуждение представителями других Поместных Православных Церквей.

Председатель, отвечая Митрополиту Киевскому, сказал, что его замечания близки третьему пункту тех замечаний, которые он изложил раньше, то есть то, что «в этом документе есть моменты совершенно эпизодического характера, и что они должны быть изъяты оттуда и подвергнуты немедленной доработке на данной Конференции»[15].

Обсуждение было продолжено.

«Достопочтеннейший профессор Фидас (Представитель Иерусалимской Церкви): «Ваше Преосвященство, св. Председатель, у меня сложилось впечатление, что тема, затронутая в докладе Преосв. Секретаря, является более обширной. Она касается скорее не определения самосознания Православной Церкви, что является не темой для исследования, а вероисповедальным вопросом (думаю, что никто не нуждается в дополнительных подтверждениях правоты нашей веры в то, что Церковь, к которой мы принадлежим, является Единой, Святой, Соборной и Апостольской). Главная цель – определить, что представляют собой с точки зрения экклесиологии христианские сообщества за пределами Православной Церкви. Каноническая традиция и практический уклад Православной Церкви претерпели изменения, что вызывает проблемы в современном богословии. Необходимо изучить, что может сказать Церковь на основе канонического и святоотеческого предания, учитывая все различия, которые возникают в канонических практиках, и как принимает Церковь инославных. Чтобы Церковь могла дать определение инославным, т.е. «экклесиологии» «Церквей» за Ее пределами, требуется применить канонический критерий. Чтобы узнать, как нам следует воспринимать нашу ответственность за происходящее в Диалогах, должно быть проведено соответствующее исследование. Это был бы значимый, но и очень большой труд. А сейчас просто разрабатывается формулировка, не более. Г. Флоровский, напр., различает канонический и харизматический подход к определению границ Церкви. Но можно ли так сказать? И будет ли такой подход последовательным? Следует хорошо поработать, чтобы облегчить ведение Диалогов для Православной Церкви. Если есть такое намерение, то для его реализации одного только этого документа недостаточно. Это только программа работы»[16].

Власий Фидас, представляя Иерусалимскую Церковь, очевидно, хотел поддержать вынесенный на обсуждение документ, который подвергся критике за то, что не содержал какого-либо параграфа о самосознании Православной Церкви и христианах за Ее пределами.

Таким образом, он подчеркнул, что тема самосознания Православной Церкви – «это не тема для исследования, а вероисповедальный вопрос», хотя я и не понял, почему определение самосознания Церкви не могло бы быть введено в документ, составленный Святым и Великим Собором, который должен был представлять собой вероисповедальный документ. Судя по всему, он хотел подчеркнуть, что более важно сформулировать, что «представляют с точки зрения экклесиологии» христиане за пределами Православной Церкви. Также, он говорил о «христианских сообществах за пределами Православной Церкви». Мы наблюдаем, что он сам использует термин «христианские сообщества» еще до того, как его предложила Элладская Церковь, и некоторые посчитали это проявлением фундаментализма.

Однако, в то же время относительно инославных он подчеркивает, что эта тема не была разъяснена «в канонической традиции и практическом укладе Православной Церкви», которые «претерпели изменения», что вызывает проблемы и в современном богословии.

Здесь четко видна путаница, распространенная сегодня по поводу христиан, находящихся за пределами Православной Церкви. Церковь в решениях Вселенских и Поместных Соборов вынесла решение по еретикам, но современная позиция разных Поместных Православных Церквей, а именно их Предстоятелей, а также академическое богословие, породили путаницу, главным образом в ХХ веке и позднее.

Конечно, Власий Фидас предложил, что необходимо провести исследование «на основе канонического и святоотеческого предания» о том, «как принимает Церковь инославных», чтобы определить «экклесиологию» «церквей», находящихся за пределами Православной Церкви. Такой труд был бы «значимым» и «большим» и оказал бы помощь в диалогах.

Это означает, что Поместные Православные Церкви начали диалоги с инославными и ведут богословские диалоги с ними, не имея полноценной и четкой экклезиологической основы, то есть без экклезиологических перспектив.

Власий Фидас упомянул о различии, которое делает о. Георгий Флоровский «между каноническим и харизматическим подходом в определении границ Церкви», а также задал вопрос, можно ли так сказать и будет ли такая точка зрения последовательной. В итоге он констатировал, что данная тема не решается данным документом, над которым ведется работа.

Выступлением Власия Фидаса определяется богословская основа, то есть предлагается богословское исследование темы инославных и способ, которым мы будем их принимать в Православную Церковь. Очевидно, он имеет в виду правила Второго и Пятого-Шестого Вселенских Соборов в том виде, как, к сожалению, их ошибочно трактуют все, у кого искажены экклезиологические взгляды.

Однако, несмотря на предложение о богословском исследовании данного вопроса, все-таки Фидас соглашается с мнением, что поэтому вопросу отсутствует единая линия в «канонической традиции и практическом укладе Православной Церкви», что я считаю опасным. Так, хотя он и осторожен в терминологии относительно инославных конфессий, называет их «христианскими сообществами», все же он предлагает исследовать эту тему, чтобы уяснить «экклесиологию» «Церквей» вне Православной Церкви.

Эта мысль в богословском отношении является неясной и неопределенной. Несмотря на стремление якобы избежать богословской и экклезиологической путаницы, по всей видимости, поддерживается идея оставить текст документа в его первоначальном виде, без преамбулы, в которой бы говорилось о самосознании Православной Церкви, и из Протоколов не видно, отвечает ли кто-то из присутствующих на эту точку зрения.

Председатель закрыл обсуждение.

«Преосв. Председатель (г-н Хризостом): «Благодарю. Думаю, что все сказанное по теме нашего обсуждения было весьма информативным. Также я смиренно полагаю, что Комиссия, которая будет рассматривать текст документа, должна учесть и все прозвучавшие здесь высказывания по этому вопросу. Возможно, в процессе работы Комиссии появится один-два пункта, которые будут соответствовать всем высказанным пожеланиям по этому документу, по крайней мере, на данном этапе. Сейчас, братья, я ставлю на обсуждение пролог документа и сказу же после него – Диалог с англиканами»[17].

Затем Митрополит Димитриадский поднял вопрос о координации работы различных межправославных Богословских Комиссий, отвечающих за богословские диалоги, и Председатель ответил по этому поводу.

Впоследствии Митрополит Трансильванский Антоний поставил разные вопросы.

«Преосв. Митр. Трансильванийский (г-н Антоний, представитель Румынской Церкви): «Оценка этого документа вообще и его введения в частности, кажется мне весьма затруднительной, поскольку как весь документ, так и его введение, не являются, по моему мнению, документом для Святого и Великого Собора. Это в большей или меньшей степени оценка современных Диалогов и описание той позиции, которую мы занимаем сегодня. Однако Диалоги находятся в развитии. То, что имеет силу сегодня в этом документе, завтра уже не будет действительным. Следовательно, этот документ не подходит для рассмотрения его Святым и Великим Собором. Думаю, что для Святого и Великого Собора важнее всего было бы такое введение, которое предложило бы принципы, на которых должны были бы основываться разные Комиссии или те, кто задействован в международных Комитетах. Однако этих принципов во введении нет. Конечно же, я согласен обсудить ближайший Диалог более конкретно, но, как я уже упомянул, все вышесказанное не понадобится в будущем. Итак, что должно быть сказано во введении о методологии и о нашей оценке этих Диалогов. Во введении следует указать нечто очень важное: наше положительное отношение к Диалогам. Но это только одно. В Диалогах все время упоминаются и другие моменты. Мы не говорим, например, во введении, с какими христианами мы готовы говорить. Замечание Митрополита Киевского было очень хорошим во всем, что касалось разного, напр., характера Диалогов. Один вопрос – диалог с римо-католиками, старокатоликами и древними восточными Церквами, и другой – диалог с реформатами или лютеранами. С одними мы говорим о единстве, с другими – о некой форме соглашения. Ведь есть прекрасная формулировка в докладе Секретаря: «Есть диалоги, которые направлены на единство, и есть диалоги, которые направлены просто на богословское сближение». Во всяком случае, в современном мире существует еще много христианских групп, которые всесторонне развиваются и формируются, как говорится, в Церкви. Приведу в качестве примера свободные Церкви (Free Churches). Готовы ли мы к разговору с ними? Об этом нигде ничего не говорится. Считаем ли мы их христианами или нет? Ибо в названии говорится: «Диалоги с остальным христианским миром».

Вот некоторые замечания по поводу введения. Я бы добавил, что в этом введении нет ничего о практических проблемах, по поводу которых мы можем поговорить. Напр., проблема мира, которую мы будем обсуждать в другом документе. Есть много практических вопросов, которые мы можем обсудить во время Диалогов и с помощью которых мы можем скорее прийти к согласию по поводу богословских вопросов. Это тоже пути, которые также могли бы привести к единству»[18].

Основное замечание Митрополита Трансильванского Антония в том, что этот документ, в том виде как он был составлен и принимая во внимание развитие в процессе диалогов, «не подходит для рассмотрения его Святым и Великим Собором». Он считает, что нужно обратить внимание на введение к документу, где должны быть обозначены основные принципы, на которых будут основываться разные Комиссии. Также он упомянул, что во введении документа, переданного на обсуждение, «мы не говорим, с какими христианами мы готовы вести диалог», потому что с одними мы говорим о единстве, а с другими – «о некой форме соглашения».

Важной является его следующая фраза: «Во всяком случае, в современном мире существует еще много христианских групп, которые всесторонне развиваются и формируются, как говорится, в Церкви», и приводимый им пример «свободных Церквей».

Председатель закрыл утреннее Заседание со словами:

«Преосв. Председатель: «Из прошедшего обсуждения становится совершенно ясной необходимость установить некоторые принципы по данному вопросу о Диалоге и что все, что может быть сказано о принципах, действующих в работе Диалогов, должно быть размещено в более обширной преамбуле данного документа. Преамбуле, которая будет и основной частью нашего текста для Святого и Великого Собора. Я прошу ΙΙ Комиссию выделить все эти моменты и приступить к соответствующей работе.

Обсуждение не закончено. На вечернем заседании мы будем обсуждать ту же тему»[19].

К тем же выводам он пришел и на вечернем Заседании. Среди прочего он сказал:

«Преосв. Председатель: «Отцы и братья. Я думаю, что мы должны продолжать нашу работу и что мы в достаточной степени осветили некоторые моменты. Во-первых, из утренних дебатов ясно видно, что необходимо обязательно расширить пролог документа о диалогах. И расширить его следует за счет добавления нескольких пунктов, в которые будут включены экклезиологические предпосылки, на основании которых и с помощью которых мы проводим наш Диалог. Это задача № 1, и в принципе мы должны ее возложить на Комиссию, чтобы она выработала для нас конкретную формулировку. Если мы это сделаем, то тогда сможем передать Святому и Великому Собору более насыщенный документ с богословской точки зрения, по которому он сможет со временем вынести решение...»[20].

При прочтении Протоколов Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания по этому вопросу, становится заметным некоторое богословское беспокойство по поводу определения «остальных (прочих) христиан», находящихся за пределами Православной Церкви, а также богословская и экклезиологическая неопределенность в позициях представителей Поместных Православных Церквей. При этом, Председатель считает, что прозвучавшие выступления «в достаточной степени осветили» рассматриваемую проблему.

Впрочем, он предложил, чтобы все сказанное было изучено Комиссией, которая составит текст, удовлетворяющий все стороны, а также чтобы были составлены некоторые пункты, которые будут помещены в текст в качестве введения.

Далее состоялось обсуждение других глав документа, поставленного на обсуждение, где идет речь о диалоге Православной Церкви с «остальным христианским миром».

 

3. Формирование документа

После всех замечаний введение этого документа приняло свой окончательный вид; за основу был взят текст, который упомянул ранее Председатель и который был в документе об икономии, исключенном из тематики Святого и Великого Собора, так же, как и тема о понятии «Церковь».

За основу был взят следующий текст:

«Поэтому наша святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»[21]

В окончательном тексте Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания в 1986 г. остались два параграфа из текста, составленного и зачитанного Секретарем, и между этими двумя параграфами был вставлен еще один, происходящий из текста об икономии, который уже был исключен из перечня тем Святого и Великого Собора Первым Предсоборным Всеправославным Совещанием в Женеве в 1976 г.

Следовательно, остались два пункта с некоторыми добавлениями, а именно:

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и конфессиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Конечно, ведя диалог с прочими христианами, наша Церковь не недооценивает трудностей, связанных с этим делом. Однако она опирается не только на человеческие силы их участников, но, по благодати Господа, молившегося: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21), уповает на помощь Святого Духа[22].

Добавления следующие:

В первом пункте после фразы «Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог», добавили фразу: «исходя из богословских и пастырских соображений».

Во втором параграфе после фразы: «не недооценивает трудностей, связанных с этим делом», добавили предложение: «однако понимает их в этом стремлении к общему преданию Древней неразделенной Церкви и в надежде, что Святой Дух, который формирует весь институт Церкви, восполнит оскудевающая. В этом смысле Православная Церковь опирается в богословских диалогах не только... [и все остальное, что было в начальном тексте]».

Пункт, который был взят из документа об акривии и икономии, исключенного из перечня тем Святого и Великого Собора, и вставлен между двух вышеназванных параграфов, после правки имеет следующий вид:

«Православная Церковь, как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, вполне сознает свою ответственность за единство христианского мира, признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий, однако верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте, а особенно в области общего у них учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве. Современные двусторонние богословские диалоги, которые ведет Православная Церковь, авторитетно выражают это сознание Православия».

            Следовательно, документ, исправленный Третьим Предсоборным Всеправославным Совещанием 1986 г., был обновлен Пятым Предсоборным Всеправославным Совещанием 2015 г., которое в дальнейшем объединило два различных документа, один под названием «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» и другой под названием «Православная Церковь и экуменическое движение». Конечный документ был подписан Собором Предстоятелей в январе 2016 г. в Женеве и передан в Святой и Великий Собор на Крите.

На следующий день прошли и другие обсуждения, но здесь я ограничился обсуждениями, состоявшимися в первый день.

 

  1. Последовательный переход от онтологического/реального/исторического существования к историческому наименованию

Шестой пункт документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» свидетельствует о том, что Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, и в то же время признает Церквами и инославные сообщества за пределами Православной Церкви.

Важно проследить, как развивалась эта фраза с течением времени.

В начальном документе под названием «Акривия и икономия», который был исключен из перечня тем «Святого и Великого Собора», сказано: «Наша Святая Православная Церковь… не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий…»

Как видно, в данном документе об инославных христианах используется фраза «онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий»

Во время правки данного документа на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г. «онтологическое существование» трансформировалось в «реальное существование». Там говорится следующее: «Православная Церковь… признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий». Слово «онтологическое» трансформировалось в «реальное».

В данном тексте говорится о «практическом существовании всех». Это означает реальном существовании (вероятно, с богословской точки зрения) и всех христианских Церквей и конфессий, которые не являются членами Всемирного Совета Церквей (ВСЦ). Известно, что для того, чтобы какая-либо христианская конфессия стала членом ВСЦ, она должна подать заявление, после чего должна пройти процедура проверки, насколько соблюдаются необходимые условия для ее вступления. Так, на сегодняшний день членами ВСЦ является примерно 350 «Церквей» и конфессий, тогда как только в Америке существует приблизительно 55 000 христианских «Церквей».

Этот же документ, после правок, внесенных на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 2015 г., был подписан Предстоятелями в январе 2016 г. и передан в Святой и Великий Собор; вышеуказанная фраза была изменена на следующую: «Православная Церковь признает (гр. αναγωνρίζει, - прим. переводчика) историческое существование других христианских Церквей и конфессий».

В этом новом документе мы видим, что фраза «реальное существование всех христианских Церквей и конфессий» была заменена на фразу «историческое существование других христианских Церквей и конфессий». То есть, реальное существование стало историческим существованием, а слово всех было заменено на слово других.

В окончательной редакции документа, который был подписан на Критском Соборе по данному вопросу, значится: «Православная Церковь признает (гр. αποδέχεται – «принимает», − прим. переводчика) историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий».

Здесь мы видим, что «признает» (αναγωνρίζει) трансформируется в «принимает» (αποδέχεται). Историческое существование превращается в историческое наименование, что представляет из себя нечто другое.

Посему, лично для меня представлялось проблематичным это постоянное изменение статуса «христианских Церквей и конфессий»: с онтологического существования на реальное существование, на историческое существование и, в конце концов, на историческое наименование. В трех первых случаях есть слово «существование», а прилагательное варьируется от «реальное» до «историческое»; в третьем случае изымается слово «существование», которое трансформируется в «наименование», и сохраняется «историческое», тогда как римо-католицизм и христианские конфессии продолжают считаться «Церквами-сестрами».

То есть я имею в виду, что трансформация из онтологического/реального существования, которое, вероятно, может рассматриваться и с точки зрения богословия, в «историческое существование», полностью освобожденное от богословского содержания, и, наконец, в «историческое наименование», заменяющее существование, напоминает экклезиологический номинализм, который на практике воспринимается как реализм.

Я думаю, что этот документ, порожденный Святым и Великим Собором, должен быть истолкован на основе всего сказанного докладчиками, и в первую очередь, Предстоятелями, то есть на основе Протоколов, которые будут опубликованы. Я хотел бы процитировать некоторые характерные взгляды Предстоятелей Поместных Православных Церквей.

Один Предстоятель сказал, что Церкви, то есть Православная Восточная с Римской Церковью, «раскололись» между собой, подобно тому как «ряса священника разрывается надвое, но несмотря на это остается рясой»!

Другой Предстоятель сказал: «Вывод, который проистекает из одобрения смешанного брака состоит в том, что Крещение, совершенное во имя Святой Троицы, является действительны. …Поскольку мы благословляем брак с католиком, протестантом, и не исключаем возможности благословения на брак с иноверными: с мусульманином, иудеем, как это иногда бывает, это значит, что мы признаем крещение [инославного] и благословляем его связь с членом Православной Церкви».

Третий Предстоятель сказал, что поскольку происходят смешанные браки, то крещение инославных не только является «действительным», но в то же время инославные могут и причащаться в Православной Церкви, и в таком случае через Святое Причастие они автоматически становятся православными.

Остановлюсь только на этом моменте, хотя есть и другие причины, чтобы показать, что тексты документов Критского Собора должны трактоваться, учитывая тот смысл, который вкладывали в них те, кто их составлял и подписывал.

Действительно, когда мы изучаем законопроект, исходящий из Парламента, то обязательным является его толкование в духе законодателя и всего, что говорится во время заседания. По крайней мере, так действуют высшие кассационные суды.

В данном конкретном случае, в тексте документа «Таинство брака и препятствия к нему» о смешанных браках говорится, что «брак православных с инославными запрещается по канонической акривии (72-е правило Трулльского Собора)», в дальнейшем Священному Синоду каждой автокефальной Православной церкви дается возможность применения церковной икономии: «в соответствии с принципами церковных канонов, в духе пастырской рассудительности, служа спасению человека».

Однако, если сопоставить текст со всем сказанным, что находящиеся за пределами Православной Церкви принадлежат «Церквам», крещение которых действительно и реально, и поэтому дается возможность заключения смешанных браков, то здесь возникает экклезиологическая проблема: действует ложная теория «крещального богословия», согласно которой православные и христиане вне Православной Церкви имеют общую исходную точку для единства, каковой является крещение, хотя существует разница и в отношении триадологии, и в отношении канонического совершения обряда.

Следовательно, изменение терминологии документа от онтологического существования к реальному существованию, историческому существованию и историческому наименованию произошло не случайно и было связано с экклезиологической позицией всех, кто составлял данный документ.

 

  1. Реализм и номинализм в экклесиологии

Ранее мы рассмотрели, как эта спорная фраза из «онтологического существования» трансформировалась в «реальное существование», затем преобразилась в «историческое существование» и в итоге выбор остановился на «историческом наименовании». Возникает вопрос: говорит ли изменение слова «существование» на «наименование» о каком-либо существенном изменении: что существует наименование без существования, или это изменение указывает на компромисс, к которому пришли ради подписания документа? Очевидно, действительно второе.

Поскольку этот вопрос я поднимал в своих предыдущих работах и подчеркивал, что все это указывает на номинализм, необходимо остановиться на этом моменте и проанализировать разницу между реализмом и номинализмом.

Проведя соответствующие исследования, мне стало известно о разнице между прагматизмом/реализмом/экземпляризмом и номинализмом, в том виде как она была выражена схоластическими богословами Запада, а также в том виде, как она была сформулирована пост-схоластическими богословами[23].

В древнегреческой философии говорится об «универсалиях», универсальных терминах, общих понятиях, общих сущностях, universalia и частностях.

Платон говорил об идеях (эйдосах), которые существуют у высшей Сущности, и что на основе идей было создано все сущее. Таким образом, все отдельные существа являются копиями идей. Это означает, что Платон отдает онтологическое предпочтение «общему» (καθόλου).

Аристотель, напротив, верил, что «идеи существуют самостоятельно не в воображаемом мире, а в нашем осязаемом мире». Каждое существо осязаемого мира является соединением вида (формы) и материи, то есть любая материя формируется и переходит из одного состояния в другое под воздействием формы, которая содержится в ней. Таким образом, Аристотель отдает онтологическое предпочтение «частному», «отдельно взятому» (καθ' ἕκαστον), которое является «первичной сущностью», и через абстрактное восхождение от ощутимой сущности мы доходим до воображаемого и сверхчувственного вещества, «вторичной сущности».

Острые дискуссии по этой теме – соотношение «общего» (καθόλου), так называемые universally, и «частного» (καθ' ἕκαστον) – прошли в кулуарах схоластических богословов Средневековья, чтобы определить их онтологию, то есть изучить, относятся ли универсальные термины к имеющимся общим сущностям либо они лишены смысла.

Разница между реализмом и номинализмом приводит и к социальным расхождениям, она повлияла не только на философию и богословие Запада, но и на социологию. Поскольку каждый отдельно взятый человек должен знать и понимать, чего хочет общность, и свобода каждого должна подчиняться воле общности, то, само собой разумеется, что и общество должно разделиться на основе подчинения отдельных индивидуумов общности, [ради достижения] Царствия Божия. Таким образом, реализм стал «органом, который использовал Ватикан, чтобы укрепить свою власть». Поскольку преимущественную ценность имеет общность, это означает, что, когда индивидуум не служит ее интересам, то он должен быть отвергнут.

Данное применение реализма в социальной сфере вызвало необходимость в отказе от реализма и в низвержении его основ. Таким образом, в социальной сфере стал использоваться номинализм, согласно которому единственная реальность – это индивидуум, и когда гибнет индивидуум, не спасается и общество, целое.

Следовательно, реализм, основанный на учении Платона и Августина, взращивает тоталитаризм, тогда как номинализм Аристотеля и некоторых схоластических философов является базисом демократических режимов.

Как бы там ни было, разница между восприятием «общего» (реализм) и «частного» (номинализмом) может быть изучена описана на примере трех схоластических философов XIII и XIV вв.: Фомы Аквинского, Уильяма Оккама и Дунса Скота, каждый из которых по-разному писал о сущности и энергии Бога. «Общее» характеризуется с помощью теории «универсалий» и теории analogia entis (аналогия бытия). Универсалии – это архетипы, идеи, которые находятся в Боге, а analogia entis – это тоже архетипы, копия которых – это все существа.

Фома Аквинский говорит об analogia entis и, конечно же, об универсалиях, и в данной перспективе отождествляет сущность и энергию Бога, известную как actus purus (чистый акт, чистая реальность, бытие в первичном и полном воплощении). Фома Аквинский – отец христианской метафизики.

Иоанн Дунс Скот отличает тождество сущности и энергии в Боге, известное как actus purus, и делает различие между сущностью и свойствами Бога. Эта точка зрения, кажется близкой православному учению о различии между сущностью и Божественной энергией, которое проповедовал в то время святой Григорий Палама, но между ними существует большая разница. Святой Григорий Палама говорит о различии между сущностью и Божественной энергией с точки зрения опыта, исходя из причастия нетварным божественным энергиям и непричастности Его сущности, тогда как Дунс Скот говорит о различии сущности и свойств Бога с философской точки зрения, как это делали древние еретики.

Уильям Оккам развил теорию о том, что учение об универсалиях в Боге и analogia entis (аналогия бытия) ограничивают Его свободу, поэтому такие концепции не применимы к Богу, и утверждал, что разница между сущностью и свойствами Божиими заключается только в названии, это понятия, которые существуют в уме человека. Сам он поддерживал теорию analogia fidei – аналогии веры.

Знающим известно, что в православном богословии не поддерживается ни analogia entis (аналогия бытия), ни analogia fidei (аналогия веры), ни analogia relationis (аналогия отношений).

Концепция analogia fidei отождествляет Божественное Откровение со Священным Писанием, то есть нетварные-несказанные глаголы с тварными глаголами и смыслами.

Либерализация пост-схоластических богословов, начиная со Скота, который был приверженцем волюнтаризма, и Уильяма Оккама, который был сторонником аналогии веры (analogia fidei), в разной степени оказывает влияние на философские и богословские течения Запада вплоть до наших дней. Следовательно, существует большая разница между западным и православным богословием несмотря на то, что некоторые богословы сегодня пытаются их примирить.

Я совершил этот исторический экскурс, чтобы показать, что, когда я говорил об экклезиологическом номинализме, то я трактовал его не с точки зрения классической метафизики, схоластического богословия и современной философии. Главным образом я имел в виду тот факт, что я не могу понять, почему в этом документе Великого Собора фраза «реальное – историческое существование» была заменена фразой «историческое наименование», в то время как фраза «историческое наименование» все равно понимается, как «историческое существование».

Проблема, однако, гораздо более глубока, и она не просто связана с разницей между реализмом и номинализмом в сфере экклезиологической практики. Современная практика скорее облегчает толкование в духе реализма, чем в духе номинализма.

В прошлом я уже анализировал, что, к сожалению, есть документы, которые выходят за [канонические] рамки и упраздняют некоторые обязательные богословские и экклезиологические границы. Такие документы выражают номинализм в теории и реализм на практике.

В частности, в одном из официальных документов Православной Церкви говорится:

«С точки зрения римо-католицизма римо-католикам разрешается причащаться в случае необходимости в Православных Церквах, а православным в случае необходимости − причащаться в Римо-католических Церквах».

«Довольно часто случается, что по причине дружественных взаимоотношений православные хоронят и причащают англикан в тех краях, где нет англиканских священников. Также там, где нет православных священников, англикане хоронят и причащают православных христиан. Это происходит сознательно, а иногда − по незнанию, что в некоторых местах существуют соответствующие Церкви, а также по причине необходимости и христианского священнодейственного гостеприимства. Несомненно то, что христиане сами ищут Причастия. Это является образцом истинного расположения народа Божия, нацеленного на единение христиан, которых объединяет Предание, Священное Писание, таинство священства и Никео-Цареградский Символ Веры».

Возникает вопрос: «Когда говорится о предложении Божественного Причащения православных клириков инославным, во имя «христианского священнодейственного гостеприимства», – это экклезиологический номинализм или экклезиологический реализм?».

 

  1. Общие замечания

Внимательно изучая мнения представителей Поместных Православных Церквей относительно экклесиологии текста и принятия им его окончательной формы, я должен сделать следующие замечания.

1. Среди приблизительно 100 (ста) тем, предложенных Поместными Православными Церквами на Первом Всеправославном Совещании на Родосе в 1961 г., было четыре следующих: «Понятие Церкви» (очевидно, шла речь о православной экклесиологии и христианах, находящихся за Ее пределами); «Об акривии и икономии» – о том, как принимаются в Церковь приходящие в нее инославные; «Отношения Поместных Православных Церквей с остальным христианским миром», которая касалась богословских диалогов с инославными; и «Православная Церковь и экуменическое движение» − относительно Всемирного Совета Церквей.

Между этими документами имеется органическая и весьма существенная смысловая связь. Сперва определяется понятие Церкви, то есть «что такое Церковь» и «кто такие инославные христиане», далее определяется акривия и икономия в Церкви, затем определяется способ ведения диалогов с инославными, то есть способ, по которому инославные принимаются в Православную Церковь, и в конце происходит обсуждение экуменического движения, в котором говорится о Всемирном Совете Церквей.

Однако, на Первом Предсоборном Всеправославном Совещании, которое состоялось в Женеве в 1976 г., было определено подготовить к обсуждению на Святом и Великом Соборе только десять тем, и благодаря этому выбору была исключена из перечня тема о «понятии Церкви» и об «акрибии и икономии в Церкви». И возникает весьма недвусмысленный вопрос: как проходили бы диалоги с инославными и как определялись бы отношения Православной Церкви с экуменическим движением, если бы не было определено экклезиологическое сознание и экклезиологическая основа вопроса? Какова была бы перспектива проведения богословских диалогов? Разве не господствовали бы богословская и экклезиологическая путаница и неясность?

2. Преосв. Председатель сказал, что тема об акривии и икономии, то есть о том, как мы принимаем инославных в Церковь, была исключена из перечня тем Святого и Великого Собора. Несмотря на это, представители обсуждали данную тему и пришли к мнению, что они поместят в прологе один пункт по данному вопросу, без проведения богословского и канонического анализа этой темы и без обсуждения ее поместными Церквами. Таким образом, в действительности Первое Предсоборное Всеправославное Совещание было созвано по этому поводу.

Если же допустить, что Первое Предсоборное Всеправославное Совещание было созвано не для этого, то тогда нужно воплотить его решение в жизнь – это означает, что после того, как завершится «Святой и Великий Собор» с шестью темами, которые на нем решались, должна начаться подготовка к следующему Великому Собору, который не только исправит в некоторых моментах уже утвержденные тексты документов и рассмотрит три другие важные темы, которые не охватил данный Собор (поскольку две темы были объединены в одну), то есть автокефалия и способ ее провозглашения, Диптихи и календарный вопрос, − серьезные вопросы, касающиеся канонического права и современной экклесиологии, а также устроения Церкви, которые нарушают единство поместных Православных Церквей.

Также новый Собор должен будет заняться и другими темами, «второй очередности, которым Комиссия отдала приоритет», а именно: источники Божественного откровения, понятие Церкви, кодификация священных Канонов и канонических предписаний, а также икономия и акривия в Православной Церкви.

3. Текст документа «Отношения Православной церкви с остальным христианским миром», который был обсужден на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., касался исключительно богословских диалогов с инославными. Это четко видно из преамбулы текста − что Православная Церковь благожелательно и положительно относится к любому диалогу, исходя из богословских и пастырских соображений.

Хотя во время обсуждения возникла экклезиологическая проблема и был добавлен еще один пункт экклезиологического характера, однако основной стержень текста, касающийся диалогов, остался.

Таким образом, несмотря на то, что из тематики «Святого и Великого Собора» были исключены темы о Церкви и об акривии и икономии для их обсуждения после него, после дальнейшего изучения Поместными Церквами, все-таки основная его экклезиологическая позиция, которая содержалась в первоначальном документе об икономии, перешла в новый документ об отношениях «Православной Церкви с остальным христианским миром». Это означает, что «экклесиология» инославных косвенно перешла в новый документ.

4. На Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании 1986 г. была удовлетворена просьба Митрополита Димитриадского Пристыдила, представителя Элладской Церкви, поместить в преамбулу текста документа пункт, в котором подчеркивается, что Православная Церковь сознает, что она − Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, но одновременно туда проникла и фраза о том, что Православная Церковь «признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий». Это означает, что все христианские конфессии и сообщества были охарактеризованы, как Церкви, и это не вызвало возражений ни у кого из присутствующих.

5. Позже на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании в 2015 г. были объединены два документа – «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» и «Православная Церковь и экуменическое движение», – в результате чего образовался новый неизвестный документ. В действительности, в новом документе были объединены три изначальные темы (документы).

Это означает, что на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании объединение двух документов привело к тому, что были утеряны некоторые удачные моменты из документа Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания, о том, в какой стадии находится диалог с инославными, а также был объединен документ о самосознании Православной Церкви по отношению к инославным с документом об экуменическом движении и ВСЦ. Таким образом, в окончательном тексте документа осталось много пробелов, и, что наиболее важно, не было точно определено, на каком этапе находятся диалоги с инославными.

6. На Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г. была поставлена серьезная проблема касательно «границ Церкви» и определения «остального христианского мира». Все подчеркивали важность признания самосознания Православной Церкви в том, что она является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, но использовали нечеткие экклезиологические критерии для определения христианских групп, которые находятся вне ее пределов. Их называли Церквами, в кавычках или без кавычек, христианскими сообществами, христианскими группами, христианами вне пределов Православной Церкви и т.д., однако, не рассматривая данную тему с точки зрения Вселенских и Поместных Соборов.

7. Все, о чем говорилось на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., а также на других Пред соборных Всеправославных Совещаниях, не доводилось до сведения верующих Элладской Церкви. Как я понял, это не сообщили и верующим других Православных Церквей; материалы не были опубликованы своевременно, чтобы с ними ознакомились клирики, монахи, богословы и все интересующиеся данной тематикой, и даже не произошло, по крайней мере, во время моего присутствия, обстоятельного обсуждения данных решений на Архиерейском Соборе.

8. Экклезиологическая характеристика инославных является совершенно неясной. В тексте документа, поэтапное развитие которого мы проанализировали, видно, что сначала использовалась фраза «онтологическое существование всех христианских Церквей и конфессий» из другого текста, затем она трансформировалась в «реальное существование всех христианских Церквей и конфессий», видоизменилась в «историческое существование», и ее окончательной редакцией стало «историческое наименование» инославных христианских Церквей.

Это показывает отсутствие ясной экклесиологии, когда можно подумать, что на практике «инославные Церкви» считаются реальными Церквами, которые обладают действительным Таинством Крещения, и инославные христиане в случае необходимости могут причащаться Святых Таин у православных и наоборот. Таким образом, считается, что Церковь может применять «христианское священнодейственное гостеприимство»!! Это номинализм в теории и реализм на практике!

Я прихожу к окончательному выводу, что на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., когда составлялся текст документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», произошло обсуждение, не имеющее серьезных православных богословских и экклезиологических аргументов, не основанное на каноническом предании, без уведомления церковной полноты о данных темах и их надлежащем обсуждении.

Таким образом, подготовка к «Святому и Великому Критскому Собору» не проводилась должным образом и в результате «нарезки» отдельных фрагментов был создан документ, в котором, по меньшей мере, господствует экклезиологическая путаница.

 

*************************

7. Приложение

Пункт 6 в разных вариантах этого документа.

а) В документе «Акривия и икономия», в том виде, как его представил Митрополит Мирский Хризостом.

«Поэтому наша Святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все Ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»

(После троеточия, по всей видимости, далее следует продолжение, как видно из последующего текста: «учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве»).

 

б) В документе Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания 1986 г.

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог, исходя из богословских и пастырских соображений. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и конфессиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Православная Церковь, как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, вполне сознает свою ответственность за единство христианского мира, признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий, однако верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте, а особенно в области общего у них учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве. Современные двусторонние богословские диалоги, которые ведет Православная Церковь, авторитетно выражают это сознание Православия».

 

в) В документе Собрания Предстоятелей (январь 2016), в том виде, как было предложено Пятым Предсоборным Всеправославным Совещанием 

(Как заметит читатель, на Пятом Предсоборном Совещании произошло изменение последовательности двух параграфов по отношению к предыдущему тексту)

«6. Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее Православная Церковь признает историческое существование других христианских церквей и конфессий, не находящихся в общении с ней, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом. Так, исходя из богословских и пастырских соображений, она всегда благожелательно и положительно смотрела на диалог с разными христианскими церквами и конфессиями и на участие в экуменическом движении новейших времен вообще, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о полноте Христовой истины и о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее, преследуя объективную цель – подготовить путь к единству».

 

г) В окончательной редакции документа, принятой на Критском Соборе (июнь 2016 г.)

«6. Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее Православная Церковь признает[24] историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом. Так, исходя из богословских и пастырских соображений, она благожелательно и положительно смотрела на диалог с остальными христианами на двустороннем и многостороннем уровнях и на участие в экуменическом движении новейших времен вообще, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о полноте Христовой истины и о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее, преследуя объективную цель – подготовить путь к единству».

Июль 2017 г.

http://parembasis.gr

 

 

 

 


* Предварительная публикация материалов из Томоса о «Святом и Великом Соборе», который выйдет в скором времени

[1] См. Секретариат по подготовке к созыву Святого и Великого Собора Православной Церкви, Синодики IX, Третье Предсоборное Всеправославное Совещание, 28 октября – 9 ноября 1985 г., Журналы – тексты, Православный Центр Вселенского Патриархата в Шамбези, Женева 2014.

[2] Там же, с. 96.

[3] Там же, с. 101.

[4] Там же, с. 103.

[5] Там же, с. 103.

[6] Там же, с. 103-104.

[7] Там же, с. 104-105.

[8] Там же, с. 105.

[9] Там же, с. 106.

[10] Там же, с. 106.

[11] Там же, с. 106.

[12] Там же, с. 106-107.

[13] Там же, с. 107.

[14] Там же, с. 107-108.

[15] Там же, с. 108.

[16] Там же, с. 108.

[17] Там же, с. 108-109.

[18] Там же, с. 109-110.

[19] Там же, с. 110.

[20] Там же, с. 116.

[21] Там же, с. 107.

[22] Там же, с. 96.

[23] Об этом см. Феодосис Пелегринис, Словарь Философии, Греческая литература, Афины, 2009, с. 331-334; Мариос Бегзос, Европейская философия религии, изд. Григории, Афины, 2004, с. 129-152; Георгий Панагопулос, Ведение в историю Западного богословия, альтернативные издательства «Докимио» 20, с. 45, 109-118, 259-260, и Панайотис Дракопулос, Средневековье греческое и западное, Парусия, Афины, 2002, с. 195-214.

[24] Все цитаты приводятся из официальных переводов данных документов на русский язык. Тем не менее, более точным был бы перевод «принимает историческое наименование» (гр. αποδέχεται, − прим. переводчика).



Подписка на новости

Последние обновления

События