Разделы сайта

История России

Воспоминания статского советника В.В. Буймистрова

о поездке принца А.П. Ольденбургского

в дни Февральской революции в Ставку

к императору Николаю II

Принц А.П. Ольденбургский. 1915 г.

Революция 1917 года - одно из важнейших событий XX столетия, отраженное в огромном количестве документов, в том числе дневниках и эпистоляриях самого императора Николая II, его родных и представителей правящей элиты и верхушки армии. Тем не менее, находятся все новые источники, освещающие те или иные стороны этого величайшего события отечественной и мировой истории.

В коллекции отдельных документов Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) среди автобиографий и воспоминаний известных политических, общественных, военных деятелей, представителей науки и культуры сохранились мемуары статского советника В.В. Буймистрова, состоявшего при принце А.П. Ольденбургском^[I] (написаны, скорее всего, в 1930-е годы). Они показывают отношение к революционным событиям 1917 года приближенным к царскому двору лиц и высших сановников. Отрывки из них представлены в настоящей публикации.

Вводимый в научный оборот текст назван: «Из воспоминаний о Февральской революции». Однако его полный вариант не обнаружен. Информация о В.В. Буймистрове содержится в автобиографии, которая приложена к его воспоминаниям. Имеются также краткие данные в справочниках^[II] и в Интернете. Наличие в тексте биографических сведений о Буймистрове, изложенных от третьего лица, указывает на то, что они готовились к изданию, но по неизвестным причинам так и не вышли в свет.

Буймистров Владимир Владимирович (1882-1948) - статский советник и камер-юнкер. Учился в Александровском лицее, а также в Англии. По окончании лицея недолго служил в МИД, в 1904 году назначен секретарем принца А.П. Ольденбургского, выступившего в начале ХХ века с проектом создания на Черноморском побережье в Гагре климатической станции с тем, чтобы со временем превратить ее в кавказскую Ривьеру. Эта деятельность принца нашла отражение в романе Ф. Искандера «Сандро из Чегема»^[III]. В 1906 году В.В. Буймистров назначен секретарем принцессы Евгении Максимилиановны^[IV], но продолжал работать и с принцем (в годы Первой мировой войны тот являлся верховным начальником санитарной и эвакуационной части). В 1916 году В.В. Буймистров исполнял должность управляющего дворцом принца.

После революции В.В. Буймистров - представитель адмирала А.В. Колчака в Вашингтоне и особо уполномоченный Российского общества Красного Креста в Северной и Южной Америке. В 1920-е годы - председатель Общества помощи Русской церкви в Америке; в те же годы некоторое время исполнял обязанности председателя попечительского совета Северо-Американской архиепископии Русской православной церкви, был председателем Американского общества помощи русским беженцам. Скончался 28 марта 1948 года в Гаване (Куба).

Таким образом, автор воспоминаний - служащий с большим жизненным опытом, человек, которому доверяли представители правящей династии, к тому же не испугавшийся революционных потрясений. Последнее обстоятельство заслуживает особого внимания.

Сейчас хорошо известна запись в дневнике Николая II, сделанная в дни Февральской революции: «Кругом измена и трусость и обман»^[V]. Несколько позднее военный и морской министр А.И. Гучков вспоминал, как генералы стремились «купить доверие Совета рабочих и солдатских депутатов»^[VI]. Однако, как следует из публикуемого документа, и Буймистров, и его непосредственный начальник принц Ольденбургский сохранили преданность императору. События конца февраля застали их в Гагре, и принц принял решение ехать в Ставку, на помощь царю. Они проследовали через ряд городов (Сочи, Туапсе, Ростов, Харьков, Курск, Орел, Брянск, Смоленск, Оршу) в атмосфере полной неопределенности и слухов.

Публикуемый документ интересен еще и тем, что в нем ярко и образно отражена реакция различных слоев населения на Февральскую революцию.

Вступительная статья, подготовка текста к публикации, комментарии и иллюстрации специалистов ГА РФ кандидатов исторических наук Б.Ф. Додонова и В.Д. Лебедева.

[I] Ольденбургский Александр Петрович, принц (1844-1932) - государственный деятель. Генерал от инфантерии (1895), сенатор, член Государственного совета (1896). Создатель абхазского курорта в Гаграх, основатель и попечитель Императорского института экспериментальной медицины (1890). Верховный начальник санитарной и эвакуационной части (1914). См.: БРЭ. М., 2014. Т. 24. С. 147-148.

[II] Александров Е. А. Русские в Северной Америке: Биографический словарь. Хемден; Сан-Франциско; СПб., 2005. С. 79.

[III] Искандер Ф. Сандро из Чегема. - М., 1989. - С. 49-74.

[IV] Евгения Максимилиановна, герцогиня Ольденбургская (1845-1925) - общественная деятельница. Покровительница благотворительных обществ: Петербургского попечительского комитета о сестрах милосердия общества Красного Креста (1868), Рождественской гимназии (1869) и др.

[V] Дневники императора Николая II (1894-1918). М., 2013. Т. II. Ч. 2. С. 297.

[VI] Мировые войны ХХ века. 2-е изд. М., 2005. Кн. 2. С. 293-294.

Из воспоминаний Владимира Владимировича Буймистрова

В.В. Буймистров по окончании Императорского Александровского лицея служил короткое время в Министерстве иностранных дел и в 1904 году был назначен секретарем принца Александра Петровича Ольденбургского. В 1906 году, после пережитой опасной болезни, не будучи в силах выполнять тяжелую работу, сопряженную с должностью секретаря Его Высочества, был назначен Высочайшим приказом по Министерству Двора на должность секретаря при Е.И.В. принцессе Евгении Максимилиановне, однако продолжал работать также и с принцем. Затем он был назначен состоять при принце Александре Петровиче лично, а во время войны также и по званию Верховного начальника санитарной и эвакуационной части. С 1916 года В.В. Буймистров исполнял должность управляющего Двором принца. Таким образом, В.В. Бурмистров в течение 12-ти лет, предшествовавших государственному перевороту 1917-го года, почти неразлучно находился при принце, как во время пребывания Е.И.В. в Петрограде, так и во время путешествий принца по России и заграницей^[1].

В течение всей своей жизни принц Александр Петрович Ольденбургский неизменно показывал пример непоколебимого исполнения своего долга, полного самой сердечной заботы о народном благе и закончил свою многолетнюю службу Престолу и Родине верный тем же принципам, которыми во всю свою жизнь руководился.

Государь Император, в Высочайшем рескрипте, жаловавшем ему в 1916 году украшенные бриллиантами портреты императоров, которым он служил, сказал ему приблизительно следующее: «Благодарная Россия и доблестная ее Армия не забудут трудов Вашего Императорского Высочества».

Да будут слова эти пророческими, а наименование, данное ему английской газетой «Таймс»: «Великий русский старец» (The grand old man of Russia) да останется навек связанным с памятью о нем!

В середине февраля 1917-го года принц Александр Петрович Ольденбургский прибыл в Тифлис, где имел пребывание великий князь Николай Николаевич^[2]. Приехав в Тифлис, принц телеграммой вызвал меня из Петрограда, где он меня при своем последнем проезде с Западного фронта, оставил по делам.

В эти дни положение становилось в Петрограде по всем признакам критическим. Недостаток продовольствия и недочеты в его распределении были использованы недовольными элементами ради политической интриги. Из неуловимого источника текли, между прочим, слухи о готовящейся на 15-ое февраля революционной манифестации. У меня явилось сомнение, могу ли я, при таком положении вещей, оставить дела, порученные мне принцем, а также покинуть принцессу в парализованном ее состоянии и при наличии надвигающейся, как казалось опасности. Я телеграфировал об этом принцу, но ни 14-го, ни 15-го не произошло никаких особых событий, лишь дворцы и правительственные здания охранялись усиленными нарядами.

15-го вечером я выехал прямо в Гагры, куда также направлялся и принц, подчинившись настоятельным увещаниям врачей, находивших, что после недавней серьезной болезни, им перенесенной, пребывание в Гаграх, хотя бы в течение некоторого времени, для него совершенно необходимо. Я выехал, взяв с собой, согласно полученному распоряжению, нескольких лиц, служивших в Управлении верховного начальника санитарной и эвакуационной части. Через 48 часов мы прибыли в Туапсе и на автомобилях выехали в Гагры.

Гагры отличаются прекрасным климатом. В 1899 году вся местность, их окружающая, представляла сплошную дикую заросль. Теперь же, благодаря трудам принца, повсюду были рассеяны красивые виллы, прекрасные сады, гостиницы, санатории и т.д. Красота пути вдоль побережья совершенно сказочная. Нигде в Европе мне не случалось видеть подобной. Справа от нас расстилалась во всю свою безграничную ширь темно-синяя пелена Черного моря, слева чередовались самые разнообразные панорамы гор, покрытых цветами, кустами рододендронов и могучими деревьями. Местами водопады оживляли мелькавшие перед ним виды.

Более тысячи лет тому назад, во времена римского владычества, эти места служили римской аристократии местом зимнего пребывания. Некоторые историки упоминают о том, что тут были воздвигнуты великолепные дома, окруженные садами и парками. Следы таковых и по сей час существуют на побережье. События последующих столетий уничтожили и смели с лица земли все плоды римской цивилизации, царила здесь одна природа до той поры, когда вновь пришли люди и снова стали трудиться и водворять жизнь в опустевшем крае.

Но вот снова разразилась война. На Черном море всякое движение было приостановлено действиями неприятельского флота. Черноморская жел[езная] дорога, которая строилась правительством по усиленному настоянию принца, не была еще закончена^[3]. Над ее постройкой работало много военнопленных немцев, австрийцев, венгров и турок. В одном месте наш автомобиль был на некоторое время задержан из-за починки дороги, и я заметил двух турок, которые кланялись мне с сияющими лицами, как старому знакомому. Я узнал в них двух турецких каменщиков, работавших перед войной над постройкой моей дачи в Гаграх. Они, как оказалось, были взяты в плен под Эрзерумом.

При одном из поворотов дороги, когда перед нами открылась прелестная Гагринская бухта, мы увидели очертания, как нам показалось военных кораблей. Т[ак] к[ак] в то время неприятельские рейды и нападения были возможны, мы подумали, что перед нами единицы турецкого флота. Это предположение было тем более обосновано, что перед нами из воды торчали мачты и труба корабля, потопленного действиями неприятеля. Мысль, что принц и его окружение, быть может, подвержены опасности, заставила нас немедленно произвести разведку при посредстве ближайшей телеграфной конторы. Если бы нам не удалось получить нужных сведений на месте, мы предполагали снестись по телеграфу с адмиралом Колчаком, незадолго перед тем назначенным командующим Черноморским флотом^[4] и уже отличившимся своими энергичными действиями по обороне побережья и по уничтожению базы германской подводной лодки. Впрочем, наши беспокойства были скоро рассеяны, т[ак] к[ак] корабли, принятые нами за неприятельские, оказались нашими транспортными, стоящими в Гаграх на якоре.

Дворец принца в Гаграх был построен на скале, висящей над берегом, над каменной стеной крепости, построенной римлянами в шестом столетии^[5]. Теперь тут помещалась гостиница, правительственные учреждения, школа и церковь.

Несмотря на то что принцу было предписан полный покой, он продолжал и здесь получать отовсюду телеграммы и радио. Дни проходили очень быстро, но, вот, наступил злополучный вечер 28-го февраля.

Большинство членов Походной канцелярии принца, окончив работу, разбрелись по гостиницам и ресторанам. За этот день почти не поступало телеграмм, которые в обычное время приходили сотнями. Было около полуночи, и я только что собирался ложиться, когда внезапно в мою комнату вошел капитан Андрей Андреевич Фрейганг^[6] и сказал мне, что получена из Петрограда длинная шифрованная телеграмма. Так как мы предполагали возможность беспорядков в столице, мы тотчас принялись за расшифровку телеграммы, в которой генерал Хабалов, командующий войсками Петроградского военного округа^[7], сообщал, что в Петрограде произошло народное восстание, что толпы двигаются по городу с красными флагами и революционными знаменами, что большинство войск, вызванных для рассеяния толп, отказались действовать и переходят на их сторону, что арсенал захвачен и здание окружного суда горит. В расшифровывании последних слов принял участие сам принц, вошедший внезапно в комнату.

Принц приказал сейчас же созвать «военный совет» и через полчаса мы все сидели вокруг него. Принц потребовал, чтобы каждый, начиная с младшего, высказал свое мнение о том, что в данных обстоятельствах надлежит делать.

И.Репин. А.П. Ольденбургский. Этюд к картине "Торжественное заседание Государственного Совета".
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

Мнения были высказаны разные: одни предлагали ехать в Петроград или в Главную Ставку, другие - ехать к Государю, некоторые - к Николаю Николаевичу. Были высказаны мнения и за то, чтобы ехать в Москву и, наконец, чтобы оставаться на месте, ожидая дальнейших известий. Выслушав все мнения, принц сказал: «Господа, искренно Вас благодарю за данные Вами советы. Что касается меня лично, я завтра в 6 утра выезжаю к Государю». С этими словами он вышел из комнаты. Я шел за ним по коридору, ведшему к его кабинету. Он повернулся ко мне и, грустно взглянув на меня, произнес: «Cher ami, toujours au devant du danger». Помолчав немного и войдя в кабинет, сказал: «Куда же мне ехать? Вы знаете мое мнение обо всем положении». Его камердинер в это время снял с него китель, он сел в кресло. «Я самый старый член семьи... Когда император Александр II, которого я искренно любил, с гордостью показал нам новорожденного младенца, когда он же показал мне его таким маленьким (принц раздвинул руки на фут), то он просил меня быть ему таким же верным другом, каким я был для него самого, и не покидать его, если когда-либо он будет в опасности. Час этот наступил!». Он встал и прибавил: «Если кто-либо не одобряет моего решения ехать к Государю, пусть остается здесь или едет куда хочет. Я ничего не буду иметь против. Покойной ночи! Я выеду в шесть часов утра».

Так как у нас не было при себе достаточно денег, я просил одного из офицеров пойти разбудить управляющего отделением Соединенного банка^[8] Шатова и просить его учесть чек на сумму, достаточную для нашего путешествия, т[ак] к[ак] я полагал, что нам едва ли удастся где-нибудь получить денег. Спустя час времени управляющий появился с весьма заспанным лицом и вручил нам связку кредитных билетов.

Весь город спал и никто не подозревал ничего о случившемся, т[ак] к[ак] полученная нами телеграмма была зашифрована, другие же известия не пропускались военной цензурой. Во дворце всю ночь было большое оживление. Яркий свет луны, освободившийся от туч, заливал город, море и широкий фасад дворца с его многочисленными балконами, башней, садом и мостами, перекинутыми на горную дорогу. Одинокие часовые стояли на постах у входа во дворец и на мостах.

Наступило утро и час отъезда. К чести подчиненных принца надо сказать, что все оказались налицо. Никто не отсутствовал. Принц телеграфировал вел[икому] кн[язю] Николаю Николаевичу, что положение в Петрограде крайне серьезно и что он едет к Государю. Когда мы выходили из дворца, солнце уже поднималось над горизонтом. Наши автомобили медленно спускались с горы по извилистой дороге. Я обернулся назад и увидел, как, величественно до того развевавшийся над главной башней огромный штандарт принца, изображавший на белом поле черного двуглавого орла, увенчанного императорской серебряной короной и имевший на груди ольденбургский герб, медленно спускался по древку.

Пока мы в наших восьми автомобилях начинали продвигаться на север, тихая краса окружавшей нас природы и спокойствие моря не давали никакого указания на грозу, нависшую и готовую разразиться над Россией. Однако необычность переживаемого времени сразу дала о себе знать, когда мы увидели кавказскую арбу, запряженную двумя буйволами. Правил арбой горец в черкеске и странного вида шапке, а в арбе сидел прусский улан в синем мундире и тирольский стрелок в австрийской форме. За ними ехала другая повозка, запряженная верблюдом, в которой венгерский солдат с большой энергией хлестал турецкого верблюда, стараясь согнать с него его природную апатию, в то время как шагавший рядом с повозкой турецкий солдат тщетно старался что-то по-турецки объяснить венгру. Все это странное сборище шло под командой мирного бородатого русского ратника, только что призванного в войска. Сей последний, заметив, что его пленные двигаются слишком для него быстро, стал кричать по-русски что-то такое, чего не понял ни турка, ни венгр, ни сам верблюд, ныне жалкий осколок армии Энвер-паши^[9], когда-то обитатель неприступной крепости Эрзерум. Принц, которого всегда забавляли подобные зрелища, сказал: «Посмотрите, какое тут вавилонское смешение языков, а когда я впервые сюда приехал, здесь был всего на всего один человек в разоренной римской крепости».

Мы продвигались на север в полном неведении того, где мы найдем Государя. Решено было держать направление на Петроград, надеясь в пути узнать что-нибудь более определенное.

В Сочи, где стало известно о проезде принца, город в его честь украшался флагами. Народ на улицах горячо его приветствовал. Большой национальный флаг, протянутый через улицу, висел так низко, что задел меня по лицу. Это был последний национальный флаг, который я видел в России, после того все флаги были уже красные. В Туапсе поезд принца был готов к отправлению, и мы заняли в нем наши места.

На следующий день мы прибыли в Ростов. Когда мы подходили к вокзалу, мы увидели, что вдоль путей и на платформе собралась большая толпа народа, большей частью рабочего. На платформе принца ожидали местные власти, градоначальник и начальник гарнизона, а также представители Земского Союза и Союза городов и много других официальных лиц. Когда поезд остановился, начальник гарнизона и градоначальник просили принца их принять, вошли к нему в салон-вагон и закрыли за собой двери. Я присутствовал при этой аудиенции, во время которой принцу была доложена телеграмма, только что полученная из Петрограда, в которой сообщалось, что гарнизон перешел на сторону Думы, члены которой избрали из своей среды Временный комитет, взявший в свои руки власть. Многих из членов этого Комитета мы хорошо знали, т[ак] к[ак] некоторые из них во время войны работали под начальством принца. Начальник гарнизона и градоначальник сказали, что телеграмма еще не опубликована газетами и населению неизвестна, что пока еще только бродят слухи, но что полная осведомленность о петроградских событиях является вопросом нескольких часов, после чего, несомненно, последуют демонстрации и нападения на правительственные здания и на представителей власти. Е.И.В. принял также представителей организаций, которые все хотели узнать, чего можно было ожидать. Все они были приглашены в столовую, которая была более вместительна, где принц спокойно говорил с ними на разные темы, но они были очень разочарованы в своем желании что-либо выяснить, т[ак] к[ак] принц сам не имел никаких сведений.

Во время этого приема в вагон вошел д[ействительный] с[татский] с[оветник] Катерфельд, представитель Министерства путей сообщения при принце^[10], которому были поручены вопросы передвижения, и показал мне телеграмму, только что полученную от Бубликова, назначенного Думой комиссаром путей сообщений^[11]. В этой телеграмме новый комиссар призывал всех рабочих самым энергичным образом выполнять свой долг помощи армии, указывая на то, что движение ни на минуту не должно быть остановлено по политическим соображениям. Тон этой телеграммы дал нам надежду на благоразумие стоящих во главе движения лиц.

Мы продолжали наш путь и по мере приближения к центру страны, стали все сильнее ощущать биение революционного пульса.

В Харькове вокзал казался пустым; было лишь несколько официальных лиц во главе с начальником гарнизона, управляющим губернией и жандармским полковником. Управляющий губернией сделал принцу доклад. По его словам, положение в городе было отчаянное: двигаются толпы демонстрантов с красными флагами; сам он несомненно будет арестован, если не получит возможности употребить военную силу. Одна полиция бессильна. Начальник гарнизона откровенно заявил, что не рассчитывает на верность войск, если их поведут против революционеров. В эту минуту вошел жандармский полковник и вручил принцу телеграмму, заключавшую известие о том, что Государь задержан и окружен революционерами в Бологом и что революция восторжествовала в Петрограде, Москве и во всех больших городах. Когда Катерфельд спросил принца, куда он прикажет направить поезд теперь, что Государь захвачен в Бологом, принц посмотрел на него и, вертя в руке карандаш, сказал: «Разумеется, мы едем в Бологое». Катерфельд пошел отдавать соответствующее приказание.

Всем нам приходили на ум сцены из времен французской революции. Никто ясно не понимал, что мы сможем сделать в Бологом, мы, маленькая кучка людей, но казалось правильным спешить туда, чтобы помочь Государю. Пока мы об этом думали, Катерфельд вбежал опять, потрясая телеграммой. «Государь не в Бологом!», - заявил он: «Вот телеграмма от генерала Алексеева, который сообщает, что поезд Государя направляется в Псков». На это принц приказал и наш поезд направить в Псков, и мы почувствовали облегчение, узнав, что Государь вне опасности.

На следующее утро мы были в Курске. Здесь нас встретил управляющей губернией Штюрмер^[12], сын б[ывшего] председателя Совета Министров. Получалось впечатление, что в эти дни революции все губернаторы были в отпуске, а губернии управлялись вице-губернаторами, на которых обрушилась вся тяжесть ответственности. Штюрмер с большим волнением описал нам взрыв революционного движения в Курске.

В Орле мы были встречены и.д. губернатора графом Гендриковым^[13], бывшим кавалергардом. В противоположность другим он был совершенно спокоен, извинился за небольшое опоздание, вызванное тем, что ему пришлось ехать по окрестностям города, чтобы избежать толпы, двигающейся в центр с красными флагами и пением революционных песен. В тайне он ожидал, что будет арестован на возвратном пути и советовал нам скорее уезжать, т[ак] к[ак] толпы могли явиться вблизи вокзала ежеминутно. Пока мы разговаривали, на вокзал прибыл поезд из Москвы, переполненный до крыш вагонов солдатами и штатскими. У многих были красные кокарды на фуражках и банты на шинелях и пальто. Большинство окон в вагонах было разбито. Их поезд остановился, все они стали выскакивать на платформу. Как раз в этот момент наш поезд стал отходить от станции. Мы услышали звуки: «Вставай, подымайся рабочий народ!».

В Орле мы узнали, что царский поезд вышел из Пскова, направляясь в Могилев в Главную Ставку. В связи с этим известием и мы свернули с московского направления на Брянск и Смоленск. После выезда нашего из Орла, один из наших служащих сообщил, что во время нашей там стоянки ж[елезно]д[орожные] рабочие заинтересовались нашим решением изменить направление пути и спрашивали о цели нашей поездки. Он сказал, что, по всей вероятности, они снесутся по нашему проводу с революционерами соседних станций, и я понял, что есть много вероятия, что в ночь и мы будем задержаны.

Наш поезд был составлен из шести вагонов: последним был вагон принца, состоявший из салона, кабинета и спальни; к отделению принца прилегало мое отделение, далее отделение камердинеров принца и моего, следующим был вагон-столовая, часть которого была занята канцелярией, далее шли вагоны, занятые штабом и багажный вагон.

Если бы поезд подвергся нападению, то единственными лицами, которые могли бы защитить принца, был я и два камердинера. Я не мог быть вполне уверенным в проводнике. Офицеры и нижние чины были отделены от нас вагоном-столовой, следовательно, прошло бы некоторое время, пока они могли бы прийти на помощь. Я постучался в отделение принца и нашел его еще не спящим и читающим. Я высказал предположение о возможном на нас нападении и спросил, куда мы направляемся. Принц ответил: «Если меня спросят, куда я еду, я им отвечу, что еду к Государю. Если их это удивит, я их спрошу, куда, по их мнению, я должен ехать». Потом сказал мне идти ложиться спать и не беспокоиться о нем. Я не раздевался, но ночь прошла спокойно.

На следующее утро я встретился в коридоре с Катерфельдом, который мне сказал, что в Брянске ему нужно менять паровоз, а т[ак] к[ак] там находятся большие заводы, которые по всей вероятности бастуют, то тут можно ожидать всяких событий. Я сказал ему, что можно было бы снестись по телеграфу о высылке паровоза на ближайшую станцию до или за Брянском, через Брянск же пройти не останавливаясь. Он отдал соответствующее распоряжение начальнику службы движения, который, как всегда, сопровождал наш поезд по подведомственному ему участку. Последний выразил сомнение в преданности нашего машиниста, который, по его мнению, был способен остановить поезд по требованию толпы и предложил, что он силою заставит машиниста выполнить в случае надобности наше распоряжение, но т[ак] к[ак] на машине их было двое, Катерфельд сказал, что присоединится к нему и вооружится револьвером. Тут подошел к нам генерал Кочергин^[14] и предложил свои услуги. Я также выразил желание идти с ними, и еще один молодой капитан, объяснивший, что он умеет управлять паровозом и был бы рад за это взяться. Т[ак] к[ак] набиралось слишком много кандидатов, мы поручили это Катерфельду и начальнику участка.

Мы должны были прибыть в Брянск в четыре часа. За несколько минут до этого времени, я подошел к окну, чтобы убедиться, что наш план выполняется правильно. Вдруг я ощутил толчок и почувствовал, что поезд тормозит и останавливается. Что-то было неладно. Высунувшись в окно, я увидел, что станция пуста, а что трубы заводов дымят, и клубы дыма стоят над городом. Начальник станции заявил, что революция протекает мирно, что лавки открыты и продукты понизились в цене. Когда я спросил, как это могло случиться, он сказал, что рабочие конфисковали военные склады и продают мясо, масло и другие продукты по сильно пониженным ценам, что очень приветствуется населением. «Но это, - прибавил он, - не может продолжаться долго».

Мы не задержались в Брянске. О царском поезде мы не имели дальнейших известий, но, видимо, он следовал к тому же пункту, что и мы, т.е. в Могилев, только Государь с сев[еро]-востока, а мы с юго-востока. Наши пути должны были сойтись в Орше, в двух часах от Могилева.

Прибыв в Смоленск, мы были встречены на вокзале лишь начальником станции и комендантом. Когда мы спросили последнего, находятся ли в городе командующий войсками и губернатор, он ответил, что не знает. Мы подумали было, что дисциплина и вежливость окончательно рухнули, однако комендант, увидев, что начальник станции отошел в сторону, и не может нас слышать, шепотом сказал нам, что командующий и губернатор оба арестованы и что лучше бы нам скорее уезжать. Мы продолжали путь. Через час начало темнеть и нами овладело сомнение в том, удалось ли поезду Государя достичь Орши, куда он должен был прибыть за два часа до нас. Мы приехали в Оршу поздно вечером. Я вышел из вагона и встретил начальника станции, старика с длинной седой бородой. Он мне сообщил, что поезд Государя проследовал час тому назад и что он говорил с одним из генералов свиты, который ему сказал, что Государь отказался от престола в пользу великого князя Михаила Александровича^[15]. Так случайно мы узнали о знаменательном событии. Через некоторое время мы приехали в Могилев. Было уже поздно, и принц не счел возможным беспокоить Государя ночью. Комендант станции рассказал, что, когда прибыл царский поезд, все были поражены увидав, что вагон Государя каким-то непонятным образом изменил цвет, став из синего серым. Краска полопалась и свернулась. Никто не знал, как это случилось, и об этом ходили всякие слухи.

После того что мы легли спать, из Петрограда пришел еще поезд, переполненный солдатами и рабочими, посланными на фронт Советом солдатских и рабочих депутатов для приведения в исполнение приказа № 1, который должен был уничтожить военную дисциплину^[17]. Вмиг платформа была запружена толпой, разукрашенной красными бантами. Увидав наш поезд, эти люди с криками бросились к вагонам, требуя, чтобы офицеры сдали оружие. Однако, узнав, что это поезд принца, толпа остановилась, а один из рабочих выступил вперед и, обратившись к толпе, призвал ее не беспокоить старого принца, который сделал столько добра им и их семьям до- и во время войны. Он закончил, сказав: «Не надо шуметь около его вагона». Толпа стихла и все ушли, иные даже на цыпочках.

На следующее утро принц отправился к Государю, который жил в маленьком доме близ другого большого, занятого штабом^[18]. Несколько комнат, занятых Его Величеством, находились во втором этаже; в первом этаже жил лейб-хирург Федоров^[19]. Принц тотчас поднялся во второй этаж, я же вошел в комнаты д-ра Федорова, где застал его и нескольких лиц государевой свиты, генерала Воейкова^[20], графа Граббе^[21] и полковника Мордвинова^[22]. Я был охвачен нетерпением узнать, как произошло их возвращение в ставку. Федоров просто ответил: «Куда же нам было ехать? Путь на Царское был закрыт». Государь желал отправиться в Ливадию, любимое его местопребывания. Я высказал сомнение в безопасности для Государя пребывать в Ливадии и указал на Финляндию, Англию или Норвегию. Услышав звуки голосов на лестнице, мы вышли навстречу Государю и принцу. Государь выглядел бледным, но спокойным. Он произнес несколько слов, пожал нам руки, потом нерешительно повернулся к двери, как бы не зная, куда идти, и пошел к штабу.

В это же утро к 11 часам ожидался приезд вдовствующей императрицы Марии Федоровны^[23]. Поезд Ее Величества должен был подойти к платформе в версте от вокзала. Мы прибыли туда за несколько минут до Государя.

Неописуемо грустное зрелище представляла длинная деревянная платформа и деревянный барак, поставленные среди голого поля. Вдали виднелось несколько отдельно стоящих сосен. Леденящий ветер пронизывал насквозь. Все собравшиеся, человек 15, стояли в молчании. Среди них высшие чины Ставки, несколько командующих армиями фронтов. Четыре конвойца, выстроенные около барака, несколько оживляли эту печальную картину. Мне казалось, что я присутствую на похоронах. Государь ходил один взад и вперед в конце платформы. Он был в черкеске, бледен, но спокоен. Государь остановился около нашей группы и сказал: «Господа, очень холодно, войдемте в барак». Мы последовали за ним. Некоторое время никто не произнес ни слова. Вскоре показался поезд. Из среднего вагона вышел огромного роста казак^[24], всегда сопровождавший Государыню; за ним появилось два других; они заняли свои места по обе стороны красного ковра, разостланного перед дверью вагона. Через несколько мгновений вышла Императрица. Лицо ее не выражало волнения. Она спокойно и милостиво, как будто ничего не случилось, поздоровалась со всеми, подав каждому руку и сказав некоторым из присутствовавших несколько слов.

Их Величества вошли в барак и имели там короткое свидание. Великий князь Александр Михайлович, прибывший с Императрицей, принц и остальные присутствовавшие вошли в соседнее помещение, где было теплее, чем на воздухе. Несколько минут спустя Их Величества отбыли, мы все двинулись за ними.

Когда мы вернулись в поезд, принц пригласил нас в свой салон и спросил, какое местопребывания было бы, по нашему мнению, лучше всего избрать для царской семьи. Он сказал, что был об этом спрошен и ранее, чем дать ответ, решил с нами посоветоваться. Конечно, наши советы большого влияния на события оказать не могли, и они были различны. Мое мнение склонялось к тому, что следует избрать такое место, откуда царская семья могла бы беспрепятственно выехать заграницу, в Англию или Норвегию. Таковым местом могла быть Финляндия. Пребывание в Ливадии мне казалось небезопасным, как подверженное действию неприятельского флота. Кроме того, мне представлялось, что при возможном хаосе и анархии, их жизнь могла быть подвержена там постоянной опасности. Я чувствовал, что принц разделяет мое мнение. Уехав в тот же день в Петроград, я только позднее узнал, что Государь не соглашался даже в будущем покинуть Россию, будучи уверен, что русский народ, столь им любимый, никогда не посягнет на него и его семью. Он не сознавал, что умелая пропаганда его врагов уже отвратила от него сердца многих и что власть перейдет в руки людей ему определенно враждебных.

ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 245. Л. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21. Копия. Машинопись с рукописной правкой.

[1] Великий князь Александр Михайлович (1866-1933) - государственный и военно-морской деятель, один из основателей российской авиации. Вице-адмирал (1909), адмирал (1915), заведующей организацией авиационного дела действующей армии (1915), полевой генерал-инспектор императорского военно-воздушного флота (1916). Уволен со службы 22 марта 1917 г. Эмигрировал. Об этой встрече он также оставил мемуары:Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2004. С. 272-276.

[2] Николай Николаевич младший (1856-1929) - великий князь, генерал от кавалерии (1900), генерал-адъютант (1904), наместник Его Императорского Величества на Кавказе, главнокомандующий Кавказской армией и войсковой наказной атаман Кавказских казачьих войск (1915-1917).

[3] Инициатором идеи строительства Черноморской железной дороги был председатель Особой комиссии для разработки законопроектов по колонизации и оживлению Черноморского побережья член Государственного совета Н.С. Абаза. После его смерти в 1901 г. свои предложения по строительству внесли министр земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолов и министр финансов С.Ю. Витте. 31 января 1902 г. в заседании Высочайше утвержденной комиссии для определения условий сооружения Черноморской железной дороги в составе министров: финансов С.Ю. Витте, путей сообщения М.Н. Хилкова, Государственного контролера П.Л. Лобко и председателя Д.М. Сольского было решено: «1. Черноморская железная дорога начинается у станции Екатеринодар или от одной из лежащих на восток от г. Екатеринодара станций Новороссийской ветви названного общества, затем направляются прорезывая наиболее хлебородные местности Кубанской области, к берегу моря и далее, вдоль Черноморского побережья, через Туапсе, Сочи, Сухум и Очамчиры до соединения с одной из станций Закавказской железной дороги. От одной из станций начального участка новой линии устраивается ветвь на г. Майкоп». В 1903 г. было принято решение войти в соглашение с Обществом Владикавказской железной дороги о сооружении линии от Армавира до Туапсе. Ее возведение началось в 1909 г. от станции Армавир Владикавказской железной дороги до станции Белореченская с ветвью к Майкопу, через три года было открыто движение на 140 верстах пути. Хотя движение полностью планировали открыть в 1917 г., ряд обстоятельств военного времени - мобилизация рабочих, пожары на складах Туапсе вследствие бомбардировок, запоздалое прибытие военнопленных (в конце 1916 г.) - не позволили ее достроить в намеченные сроки. См.: Литвин А.А. Комментарии // Витте С.Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. М., 2004. Т. 1. Кн. 2, ч. 1. С. 641-643.

[4] 28 июня 1916 г. указом императора Николая II, в нарушение прав старшинства, А.В. Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом.

[5] Имеется в виду крепость Абаата, построенная для защиты подступов со стороны Жоэкварского ущелья.

[6] Фрейганг Андрей Андреевич (1884-?) - капитан. Участник Русско-японской войны. С 1910 г. - в отставке. В 1915 г. вернулся в строй, но после ранения зачислен на службу в Управление санитарной и эвакуационной части.

[7] Хабалов Семен Семенович (1858-1924) - российский военный деятель. Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Начальник Московского (1903) и Павловского (1905) военных училищ. Военный губернатор Уральской области и атаман Уральского казачьего войска (1914), начальник Петроградского военного округа (1916), командующий войсками Петроградского военного округа (1917).

[8] Соединенный банк - акционерный коммерческий банк. Учрежден в 1909 г. при слиянии Московского международного торгового банка, Орловского коммерческого банка и Южнорусского промышленного банка. Правление находилось в Москве. Основной капитал: в 1909 - 7,5 млн руб., к 1917 - 40 млн. Находился под контролем Министерства финансов и Государственного банка. Председателем правления был назначен В.С. Татищев. См.: Экономическая история России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. М., 2009. Т. 2. 742-743.

[9] Энвер-паша Исмаил (1881-1922) - османский военный и политический деятель, идеолог пантюркизма, военный преступник, один из организаторов геноцида армян в 1915 г. Участник младотурецкой революции 1908 г. и государственного переворота 1913 г., после которого он вместе Талаат пашой и Джемаль пашой образовал неофициальный триумвират, фактически захвативший всю власть в Турции. Военный атташе в Берлине (1909), военный министр (1913).

[10] Катерфельд Генрих Богданович (1871-1943) - российский инженер. Статский советник, служащий Управления железных дорог Министерства путей сообщения (состоял при министре).

[11] Бубликов Александр Александрович (1875-1941) - российский политический деятель, инженер. Депутат IV Государственной думы, прогрессист. Во Временном правительстве - комиссар в Министерстве путей сообщения. Эмигрировал.

[12] Штюрмер Георгий Борисович (1880-?) - вице-губернатор Сувалкской (1916) и Курской (1916-1917) губерний.

[13] Гендриков Петр Васильевич (1883-1942) - уездный предводитель дворянства Волчанского уезда Харьковской губернии (1913), исправляющий должность Курского вице-губернатора (1914), губернатор Курляндской губернии (1915), но фактически губернией не управлял вследствие германской оккупации, губернатор Орловской губернии (1916). Эмигрировал.

[14] Возможно, Кочергин Петр Семенович - командир 2-го Казачьего конно-артиллерийского дивизиона.

[15] Михаил Александрович (1878-1918) - великий князь, брат императора Николая II. Служил в 5-й гвардейской конно-артиллерийской бригаде (1900), принял роту лейб-гвардии Преображенского полка (1904), старший офицер эскадрона лейб-гвардии Кирасирского Е.И.В. полка. Член Государственного совета (1901). Генерал-адъютант Свиты императора и генерал-лейтенант (1916), генерал-инспектор кавалерии (1916). 3 марта 1917 г. отказался принять российский престол до решения Учредительного собрания.

[17] Приказ № 1 ставил воинские части в подчинение Совета рабочих и солдатских депутатов и выборным от нижних чинов комитетам, устанавливал воинскую дисциплину лишь в строю и при исполнении воинских обязанностей, отменяя вставание во фронт и пр. См.: Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Протоколы, стенограммы и отчеты, резолюции, постановления общих собраний секций, заседаний исполнительных комитетов и фракций 27 февраля - 25 октября 1917 года. Л., 1991. Т. 1. С. 56-57.

[18] Об этой встрече имеется запись в дневнике лишенного власти императора Николая II от 4 марта 1917 г.: «В 10 ч. пришел добрый Алек. Затем пошел к докладу. К 12 час. поехал на платформу встретить дорогую Мама, прибывшую из Киева». См.: Дневники императора Николая II (1894-1918). М., 2013. Т. II, ч. 2. С. 296.

[19] Федоров Сергей Петрович (1869-1936) - русский и советский хирург, профессор. Заведующий кафедрой госпитальной хирургии Военно-медицинской академии (1903), председатель Российского урологического общества (1907), лейб-хирург императорской семьи (1912).

[20] Воейков Владимир Николаевич (1868-1947) - русский военный деятель. Генерал-майор Свиты (1909), дворцовый комендант (1913), почетный председатель Российского олимпийского комитета (1912). Эмигрировал.

[21] Граббе Александр Николаевич (1864-1947) - русский военный деятель. Адъютант великого князя Михаила Николаевича, генерал-майор Свиты и командующий Собственным конвоем Его Императорского Величества (1914). Эмигрировал.

[22] Мордвинов Анатолий Александрович (1870-1938) - полковник лейб-гвардии Кирасирского императрицы Марии Федоровны полка, флигель-адъютант Николая II. Эмигрировал.

[23] Мария Федоровна (1847-1928) - вдовствующая императрица, дочь датского короля Христиана IX, принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмара, с 1866 г. - супруга императора Александра III. Покровительствовала Ведомству императрицы Марии, Комитету общества Красного Креста. Эмигрировала.

[24] Ящик Тимофей Ксенофонтович (1878-1946) - камер-казак Собственного конвоя Его Императорского Величества (1914), личный телохранитель вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которую охранял вплоть до ее смерти в 1928 г. О ее встрече со своим сыном, отрекшимся императором Николаем II он вспоминал: «Как только императрица получила письмо царя, она отдала приказ сопровождать ее, и через очень короткое время поезд повез императрицу и маленькую группу ее сопровождающих в Могилев. Царь уже приехал туда, и сразу же передал командование своему дяде - Николаю Николаевичу, который был переведен на Кавказский фронт, когда царь сам взял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Во время пребывания в Могилеве императрица жила в своем вагоне. Царь, сопровождаемый несколькими офицерами, несколько раз приходил, чтобы с ней поговорить». (Ящик Т.К. Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака. СПб., 2004. С. 70.) К воспоминаниям составители в приложении опубликовали выписки из камер-фурьерского журнала («киевского») императрицы за 3-10 марта 1917 г.: там же. С. 134-140.

Источник: https://statearchive.ru/853 (ГАРФ)

«Убрать царей»: как большевики воевали с памятниками

Как большевики уничтожали следы Российской империи

Александра Баландина

Разборка памятника Александру II в Кремле. Москва, 1918 год

Летящие с постамента статуи императоров, разрушенные мемориалы героев Отечественной войны и могилы тех, кто был объявлен контрреволюционером — на месте памятника Александру II после революции большевики делали все, чтобы стереть память о царской России. 12 апреля исполняется 100 лет со дня выхода декрета об уничтожении памятников «царям и их слугам». Он привел к разрушению монументов по всей стране. «Газета.Ru» — о том, что появилось на их месте при советской власти.

Мы новый мир построим

После Октябрьской революции 1917 года большевики решили, что в России необходимо уничтожить все памятники «царям и их слугам». Спустя полгода, 12 апреля 1918 года они выпустили законное основание для сноса монументов. Им стал декрет Совета народных комиссаров РСФСР «О памятниках Республики». Документ подписали Владимир Ленин, Анатолий Луначарский, Иосиф Сталин и секретарь СНК Николай Горбунов.

«Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера»,

— говорится в первом пункте декрета.

В 1918 году памятники эпохи «проклятого царизма» уничтожали и быстро заменяли на революционные. Первым снесенным монументом стал крест на месте убийства московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Участие в его уничтожении 1 мая принимали члены большевистского правительства.

Следующей жертвой майского вандализма стала на тот момент единственная конная статуя — памятник герою русско-турецкой войны генералу Михаилу Скобелеву. Ее уничтожение инициировали рабочие завода Гужона (позднее — «Серп и Молот»).

Власти тоже не могли спокойно смотреть на монумент «белому генералу» и решили не препятствовать его разрушению.

Впоследствии на месте снесенного Скобелева возвели монумент первой советской конституции со статуей свободы. Его пришлось открывать дважды: к первой годовщине Октябрьской революции в 1918 году, хотя тогда не была установлена статуя, и в 1919 году, когда она уже была готова.

Досталось и мемориальному комплексу Александра II, который располагался на склоне Кремлевского холма (сейчас — Боровицкий). Вокруг статуи императора тянулась величественная арочная галерея — на ее сводах находились 33 мозаики с изображениями русских государей. Рабочие сбросили монумент императора в 1918 году, а остальные элементы снесли десять лет спустя.

Примечательно, что в годы военного коммунизма пустоты в основании памятника использовались в качестве могил для расстрелянных врагов революции.

Сильнее всего декрет ударил по Москве в 1920–1930-е годы. Тогда был уничтожен ряд архитектурных шедевров на территории Кремля, взорван храм Христа Спасителя.

Некоторым памятникам империи все-таки удалось выжить: уцелели Медный всадник в Петрограде, Николай I, а также Минин и Пожарский. Последний большевики лишь сдвинули с центра Красной площади к собору Василия Блаженного, чтобы тот не мешал проведению парадов.

Досталось всей России

Эстафета сноса монументов «царям и их слугам» постепенно перешла из Москвы в другие части страны. В Костроме неугодным оказался памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину, установленный в 1851 году. При этом большевики еще 10 лет использовали оставшийся от памятника постамент в качестве трибуны. Полностью снос был завершен лишь в 1930-е годы.

Под раздачу большевиков попали и памятники героям Отечественной войны 1812 года. Так, был уничтожен монумент и могила генерал-лейтенанта Ивана Дорохова в подмосковной Верее, которую партизанский отряд Дорохова во время войны отбил у французов. Памятник открыли в 1913 году недалеко от Рождественского собора, где находились генеральские останки, однако простоял он недолго.

Спустя пять лет в собор, где был захоронен герой, пришла группа людей в военной одежде, вооруженная винтовками, револьверами и гранатами. Они разворошили могилу героя, чтобы найти там драгоценности, саблю и ордена.

Хотя орденов вандалы не обнаружили, и сабля оказалась не наградной, а боевой, им все же удалось отыскать перстень и нательный крестик Дорохова. Останки генерала выбросили с высокого откоса над рекой Протвой. Бронзовый памятник на валу тогда же был обстрелян, а затем снесен.

Замена царским памятникам

Декрет «О памятниках Республики» предписывал не только уничтожать «памятники царям и их слугам», но и как можно скорее установить им на смену революционные.

«Той же комиссии поручается мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской социалистической революции», — сообщалось в документе.

Благодаря этому пункту позже историки назвали весь декрет «Планом монументальной пропаганды». Первым ее продуктом стал памятный обелиск в Александровском саду. Изначально его открыли в 1913 году в честь 300-летней годовщины восшествия на русский престол династии Романовых. Он представлял собой небольшую стелу с перечислением всех правителей царского дома.

В сентябре 1918 года обелиск радикально переделали: сбили с верхушки двуглавого орла, со стелы удалили надписи и барельеф Георгия Победоносца, а взамен поместили список 19 революционных деятелей.

Так обелиск династии Романовых стал «памятником-обелиском выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся».

На годовщину Октябрьского переворота был установлен памятник французскому революционеру Максимилиану Робеспьеру в том же Александровском саду. Однако простоял он лишь несколько суток.

По официальной версии, памятник был уничтожен деятельностью подрывников-контрреволюционеров. На деле же все было намного прозаичнее: скульпторы при выполнении «соцзаказов» пользовались недолговечными материалами — бетоном и гипсом.

Поэтому бетонный Робеспьер банально не выдержал ночных заморозков и развалился.

Большевики спешили как можно быстрее соорудить новые памятники. Без конца подгоняемые скульпторы не могли тщательно продумать идею каждого монумента и создать интересный образ. Поэтому подавляющее большинство обелисков вскоре было убрано из-за плачевного состояния. Часть из них сняли «по многочисленным просьбам трудящихся» и революционных заказчиков.

По этому принципу быстро исчез памятник двум отцам-основателям марксизма Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, который Владимир Ленин открывал лично. Из-за его нелепости народ даже окрестил монумент — «Двое в ванной».

Подобная участь постигла и памятник видному деятелю французской революции Жоржу Жаку Дантону — он был открыт в 1919 году на площади Революции. На постаменте лежала, будто только после гильотины, огромная голова с выпученными глазами, которую тоже вскоре поспешили убрать.

Особая история у памятника императору Александру III в Санкт-Петербурге, который возвел князь Павел Трубецкой. Члены императорской семьи по-разному относились к монументу.

Император Николай II, к примеру, считал работу Трубецкого карикатурой на покойного отца. Зато скульптура очень пришлась по вкусу вдовствующей императрице Марии Федоровне — она нашла в ней поразительное сходство с покойным супругом.

Памятник все же открыли 23 мая 1909 года, но перешептывания только усилились. Многие были убеждены, что Трубецкой нарочно издевался над императорским домом. На это в какой-то мере намекал и сам скульптор в частных беседах: «Я не занимаюсь политикой. Я изобразил одно животное на другом».

Скандальная слава монумента спасла его от демонтажа после революции. Большевики считали, что Александр III в таком виде, наоборот, сгодится — так еще будет смешить граждан и пугать детей.

До наших дней от «монументальной пропаганды» первых лет советской власти остались считанные единицы — в частности, бетонные Александр Герцен и Николай Огарев во дворике одного из факультетов МГУ на Охотном ряду, а также памятник Марксу в Ульяновске.

https://www.gazeta.ru/social/2018/04/11/11714479.shtml

Крушение монархии. Был ли акт отречения Государя Императора Николая II от престола правомерен?

От редакции ПА: Наша Редакция публикует данную статью доктора исторических наук В. Цветкова в качестве мнения одного из историков, но не во всем разделяет убеждения автора. И это прежде всего касается мнения В. Цветкова, что Отречение Государя Императора было абсолютно сознательным и не был следствием насилия и обмана. Автор, пытаясь доказать свое мнение приводит хорошо известную запись из Дневника Государя за 2 марта 1917: «Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…". Ставя многоточие, В. Цветков тем самым вырезает из огромной исторической важности текста следующие слова: "Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!" (Цитация по публикации Дневника Государя http://militera.lib.ru/db/nikolay-2/1917.html) мы полагаем, что В. Цветков вырезает из приводимого им текста Императора выделенные нами слова, чтобы доказать свое мнение. Но такие действия являются не просто непорядочностью, но скорее умышленным подлогом и обманом, а значит и искажением исторической действительности. Вторая часть статьи автора доказывает действительность и правомерность Отречения Государя. С позицией по этим мнениям мы высказываем свое согласие. О действительности Акта Отречения мы писали и в последней нашей статье: 2-15 марта 1917 – Историческое Событие, о котором должен помнить и знать каждый русский человек.

Одно из важнейших событий Великой Российской революции 1917 г. – отречение от престола императора Николая II. За 100-летний период, прошедший с февраля 1917 г., опубликовано множество воспоминаний и исследований, посвященных этой теме.

К сожалению, нередко глубокий анализ заменяли весьма категоричные оценки, основанные на эмоциональном восприятии тех давних событий. В частности, распространено мнение, что сам акт отречения не соответствовал действовавшим на момент его подписания законам Российской империи и вообще был сделан под серьезным давлением. Очевидно необходимо рассмотреть вопрос о правомерности или неправомерности самого отречения Николая II.

Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.

«Акт отречения, как явствует из обстановки подписания… не был свободным выражением Его воли, а посему является ничтожным и недействительным»,

– утверждали многие монархисты. Но данный тезис опровергается не только свидетельствами очевидцев (их можно приводить множество), но и собственными записями императора в дневнике (например, запись от 2 марта 1917 г).

«Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…»

(Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 625).

«Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России»,

– эти слова из дневниковых записей государя и его телеграмм от 2 марта 1917 г. лучше всего объясняли его отношение к принятому решению.

9436985634865983465

Факт сознательного и добровольного отказа императора от престола не вызывал сомнений и у современников. Так, например, киевское отделение монархического «Правого центра» 18 мая 1917 г. отмечало, что «акт об отречении, написанный в высшей степени богоугодными и патриотическими словами, всенародно устанавливает полное и добровольное отречение… Объявлять, что это отречение лично исторгнуто насилием, было бы в высшей степени оскорбительно прежде всего к особе монарха, кроме того, совершенно не соответствует действительности, ибо государь отрекался под давлением обстоятельств, но тем не менее совершенно добровольно».

Но наиболее ярким документом, пожалуй, является прощальное слово к армии, написанное Николаем II 8 марта 1917 г. и изданное затем в форме приказа № 371. В нем в полном осознании совершенного говорится о передаче власти от монарха к Временному правительству.

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска, – писал император Николай II. – После отречения мною за себя и за сына моего от престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия… Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот – изменник Отечества, его предатель… Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы – только на руку врагу…»

(Корево Н. Н. Наследование престола по Основным государственным законам. Справка по некоторым вопросам, касающимся престолонаследия. Париж, 1922. С. 127–128).

Примечательна и оценка известных телеграмм от командующих фронтами, повлиявших на решение государя, в воспоминаниях генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего Ю. Н. Данилова, очевидца событий:

«И Временным комитетом членов Государственной думы, Ставкой и главнокомандующими фронтами вопрос об отречении… трактовался во имя сохранения России и доведения ею войны до конца не в качестве насильственного акта или какого-либо революционного “действа”, а с точки зрения вполне лояльного совета или ходатайства, окончательное решение по которому должно было исходить от самого императора. Таким образом, нельзя упрекать этих лиц, как это делают некоторые партийные деятели, в какой-либо измене или предательстве. Они только честно и откровенно выразили свое мнение, что актом добровольного отречения императора Николая II от престола могло быть, по их мнению, обеспечено достижение военного успеха и дальнейшее развитие русской государственности. Если они ошиблись, то в этом едва ли их вина…»

1 3171 453445455445434534

Конечно, следуя конспирологической теории заговора против Николая II, можно предположить, что принуждение могло быть применено к государю в случае непринятия им отречения. Но добровольное решение монарха отречься от престола исключало возможность принуждения его кем-либо к такому действию.

Уместно в этой связи привести запись вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II, из ее «памятной книжки»:

«…4/17 марта 1917 г. В 12 часов прибыли в Ставку, в Могилев, в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции, мы отправились вместе в его дом, где был накрыт обед вместе со всеми. Там также были Фредерикс, Сергей Михайлович, Сандро, который приехал со мной, Граббе, Кира, Долгоруков, Воейков, Н. Лейхтенбергский и доктор Федоров. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Он открыл мне свое кровоточащее сердце, мы оба плакали. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем – чтобы спасти страну – предложил образовать новое правительство и... отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он, наконец, сдался и подписал манифест. Ники был невероятно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто ударили по голове, я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали. Хорошо бы уехать в Крым. Настоящая подлость только ради захвата власти. Мы попрощались. Он настоящий рыцарь»

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 42. Л. 32).

Сторонники версии незаконности отречения заявляют об отсутствии соответствующего положения в системе российского государственного законодательства. Однако отречение от престола предусматривала статья 37 свода Основных законов 1906 г.:

«При действии правил… о порядке наследия престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола».

Статья 38 подтверждала:

«Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным».

Толкование этих двух статей в дореволюционной России, в отличие от толкования русского зарубежья и части наших современников, не вызывало сомнений. В курсе государственного права известного российского правоведа профессора Н. М. Коркунова отмечалось:

«Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь, несомненно, имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…»

Аналогичную оценку содержал курс государственного права, написанный не менее известным российским правоведом, профессором Казанского университета В. В. Ивановским:

«По духу нашего законодательства… лицо, раз занявшее престол, может от него отречься, лишь бы по причине этого не последовало каких-либо затруднений в дальнейшем наследовании престола».

Но в эмиграции в 1924 г. бывший приват-доцент юридического факультета Московского университета М. В. Зызыкин, придавая особый, сакральный смысл статьям о престолонаследии, отделил «отречение от права на престол», которое, по его толкованию, возможно только для представителей правящего дома до начала царствования, от права на «отречение от престола», которым уже царствующие якобы не обладают. Но подобное утверждение условно. Господствующий император не исключался из царствующего дома, вступал на престол, имея на то все законные права, которые сохранял за собой в течение всего царствования.

Теперь об отречении за наследника – цесаревича Алексея Николаевича. Здесь важна последовательность событий. Напомним, что первоначальный текст акта соответствовал варианту, предписанному Основными законами, т. е. наследник должен был вступить на престол при регентстве брата императора – Михаила Романова.

Российская история еще не знала фактов отречения одних членов царствующего дома за других. Однако это могло считаться неправомерным в случае, если осуществлялось бы за совершеннолетнего дееспособного члена императорской фамилии.

Но, во-первых, Николай II отрекался за своего сына Алексея, достигшего в феврале 1917 г. лишь 12,5 лет, а совершеннолетие наступало в 16. Сам несовершеннолетний наследник, разумеется, не мог принимать каких-либо политико-правовых актов. По оценке депутата IV Государственной думы, члена фракции октябристов Н. В. Савича,

«цесаревич Алексей Николаевич был еще ребенком, никаких решений, имеющих юридическую силу, он принимать не мог. Следовательно, не могло быть попыток заставить его отречься или отказаться занять престол».

Во-вторых, государь принял данное решение после консультаций с лейб-медиком профессором С. П. Федоровым, заявившим о неизлечимой болезни наследника (гемофилии). В связи с этим возможная кончина единственного сына до достижения им совершеннолетия стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании престола», о котором предупреждала статья 37 Основных законов.

После состоявшегося отречения за цесаревича неразрешимых «затруднений в дальнейшем наследовании престола» акт от 2 марта 1917 г. не создавал. Теперь великий князь Михаил Александрович возглавил бы дом Романовых, а его наследники продолжили бы династию. По оценке современного историка А. Н. Каменского,

«манифест и телеграмма стали по существу законными документами тех лет и письменным указом об изменении закона о престолонаследии. Этими документами автоматически признавался и брак Михаила II с графиней Брасовой. Тем самым автоматически граф Георгий Брасов (сын Михаила Александровича – Георгий Михайлович. – В. Ц.) становился великим князем и наследником престола государства Российского».

Конечно, следует помнить о том, что на момент составления и подписания акта об отречении государь не мог знать о намерении своего младшего брата (бывшего в те дни в Петрограде) не принимать престола до решения Учредительного собрания…

И последний довод в пользу незаконности отречения. Мог ли император принимать данное решение в соответствии со своим статусом главы государства, ведь Российская империя после 1905 г. – это уже думская монархия, и законодательная власть разделялась царем с законодательными учреждениями – Государственным советом и Государственной думой?

Ответ дает статья 10 Основных законов, которая устанавливала приоритет государя в исполнительной власти:

«Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно (т. е. не требует согласования с какими-либо структурами. – В. Ц.); в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям».

Особое значение имела также 11-я статья, позволяющая издавать нормативные акты единолично:

«Государь император в порядке верховного управления издает в соответствии с законами указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов».

Разумеется, эти единолично принятые акты не могли менять сути Основных законов.

Н. М. Коркунов отмечал, что указы и повеления, издаваемые «в порядке верховного управления», носили законодательный характер и не нарушали нормы государственного права. Акт отречения не менял системы власти, утвержденной Основными законами, сохраняя монархический строй.

Интересную психологическую оценку этому акту дал известный русский монархист В. И. Гурко:

«…Русский самодержавный царь не имеет права чем-либо ограничивать свою власть… Николай II почитал себя вправе отречься от престола, но не вправе сократить пределы своих царских полномочий…»

В акте об отречении не нарушалась и формальная сторона. Он был скреплен подписью «подлежащего министра», так как по статусу министр императорского двора генерал-адъютант граф В. Б. Фредерикс скреплял все акты, касавшиеся и «учреждения об императорской фамилии», и имевшие отношение к престолонаследию. Не меняли сути документа ни карандашная подпись государя (впоследствии защищенная лаком на одном из экземпляров), ни цвет чернил или графита.

Что касается формальной процедуры окончательной легализации – утверждения акта Правительствующим сенатом, – то с этой стороны затруднений не возникло. 5 марта 1917 г. новый министр юстиции А. Ф. Керенский передал обер-прокурору П. Б. Врасскому акт об отречении Николая II и акт о «непринятии престола» великим князем Михаилом Александровичем. Как вспоминали участники этого заседания,

«рассмотрев предложенный на его обсуждение вопрос, Правительствующий сенат определил распубликовать оба акта в “Собрании узаконений и распоряжений правительства” и сообщить об этом указами всем подчиненным Cенату должностным лицам и правительственным местам. Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена».

В условиях продолжающейся войны важнейшим делом становилась победа над врагом. Ради блага Родины, по существу, – ради этой победы отрекался от престола государь. Ради нее он призывал своих подданных, солдат и офицеров, принести новую присягу.

Формально-правовое толкование законности или незаконности отречения никак не умаляло нравственного подвига государя. Ведь участники тех далеких событий – не бездушные субъекты права, не «заложники монархической идеи», а живые люди. Что было важнее: соблюдение обетов, данных при венчании на царство, или сохранение стабильности, порядка, сохранение целостности вверенного государства, столь необходимые для победы на фронте, в чем его убеждали члены Государственной думы и командующие фронтами? Что важнее: кровавое подавление «бунта» или предотвращение, пусть и ненадолго, надвигавшейся «трагедии братоубийства»?

Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность «переступить через кровь» во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв…

«В последнем православном российском монархе и членах его семьи мы видим людей, стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 4/17 июля 1918 г. был явлен побеждающий свет Христовой веры, подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение за Христа в ХХ веке»,

– так оценивался нравственный подвиг императора Николая II в определении Архиерейского собора Русской православной церкви о прославлении новомучеников и исповедников российских ХХ века (13–16 августа 2000 г.).

Василий Цветков,
доктор исторических наук

https://historyrussia.org/tsekh-istorikov/konets-monarkhii-byl-li-akt-otrecheniya-nikolaya-ii-ot-prestola-pravomeren.html

RUSSIAN REVOLUTION: TRIUMPH OR TRAGEDY?

The present paper focuses on the most important events that happened in Petrograd from February to October 1917 and radically changed the whole character of the country. The paper also deals with their participants’ actions which turned out to be critical for Russian history. The research is based on credible sources and literature. The author tries to understand how the mighty Russian Empire collapsed within several days and why the left extremists took over as a result.

ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ

на тему «Русская революция. Триумф или трагедия?»

УДК 323.27(470)

РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: ТРИУМФ ИЛИ ТРАГЕДИЯ?

Дроздов С.В.

В настоящей статье автором рассматриваются важнейшие события, происходившие в Петрограде с февраля по октябрь 1917 года и коренным образом изменившие весь облик страны. В статье рассматриваются также действия основных участников этих судьбоносных для России событий. Опираясь на авторитетные источники и литературу, автор пытается понять, как же все-таки такая могучая Империя как Россия рассыпалась всего за несколько дней, и почему все это закончилось приходом к власти именно левых экстремистов.

Ключевые слова: Революция, Учредительное собрание, Временное правительство, Совет рабочих и солдатских депутатов, вооруженное восстание, Совет народных комиссаров, Николай II, А.Ф.Керенский, В.И. Ленин.

RUSSIAN REVOLUTION: TRIUMPH OR TRAGEDY?

Drozdov S.V.

The present paper focuses on the most important events that happened in Petrograd from February to October 1917 and radically changed the whole character of the country. The paper also deals with their participants' actions which turned out to be critical for Russian history. The research is based on credible sources and literature. The author tries to understand how the mighty Russian Empire collapsed within several days and why the left extremists took over as a result.

Keywords: Revolution, the All Russian Constituent Assembly, the Russian Provisional Government, the Soviet of Workers' and Soldiers' Deputies, armed rebellion, the Council of People's Commissars, Nicholas II, A.F. Kerensky, V.I. Lenin.

Кто же мог ожидать, кто же бы взялся предсказать, что самая мощная Империя мира рухнет с такой непостижимой быстротой?А.И. Солженицын [9, с. 8]

Столетие назад в России произошли события не только изменившие весь ход российской истории, но и существенно повлиявшие на процесс мирового развития. В России произошла революция, последствия которой мы ощущаем на себе до сих пор.

В феврале 1917 года в Петрограде сложилась парадоксальная ситуация -в столице страны, склады которой были завалены продовольствием вдруг стали заканчиваться запасы хлеба. Власти города начали готовиться к введению продовольственных карточек. Они объясняли создавшуюся ситуацию перегрузкой железных дорог, обслуживающих нужды фронта, а также снежными заносами. По этим же причинам заводы, не получавшие вовремя сырье и топливо, останавливались и тысячи рабочих оказывались на улице.

В докладе охранного отделения от 5 февраля говорилось: «С каждым днем продовольственный вопрос становится острее, заставляет обывателя ругать всех лиц, так или иначе имеющих касательство к продовольствию, самыми нецензурными выражениями. Следствием нового повышения цен и исчезновения с рынка предметов первой необходимости явился новый взрыв недовольства, охвативший даже консервативные слои чиновничества». А далее делался вывод: «Если население еще не устраивает голодные бунты, то это еще не означает, что оно их не устроит в самом ближайшем будущем: озлобление растет, и конца его росту не видать... А что подобного рода стихийные выступления голодных масс явятся первым и последним этапом по пути к началу бессмысленных и беспощадных эксцессов самой ужасной из всех -анархической революции, - сомневаться не приходится» [1, с. 30].

Депутаты Государственной Думы критиковали «бездарных министров», неспособных организовать доставку хлеба в город, и требовали их отставки. Однако чиновники, имевшие возможность как-то влиять на ситуацию, не торопились с принятием кардинальных решений, которые могли бы эту ситуацию изменить. Не проявлял активности и сам император. 10 февраля председатель IV Государственной Думы М.В. Родзянко отправился в Царское село со своим последним всеподданнейшим докладом. Обрисовав положение, сложившееся в столице, Родзянко пытался побудить императора к активной деятельности во имя спасения страны и династии. «Я убежден, - сказал он в конце беседы, - что не пройдет трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет Вас, и Вы уже не будете царствовать». - «Откуда Вы это берете?» - удивился царь. - «Из всех обстоятельств, как они складываются. Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием, как шутят те лица, которых Вы ставите. Нельзя ставить во главу угла всяких Распутиных. Вы, Государь, пожнете то, что посеяли». - «Ну, Бог даст». - «Бог ничего не даст, - ответил Родзянко, - Вы и Ваше правительство все испортили, революция неминуема» [1, с. 35].

Пророчество председателя Государственной Думы очень скоро начало сбываться. Перед закрытыми магазинами в Петрограде выстраивались огромные очереди. Паникеры и провокаторы пугали население угрозой голода. Подстрекаемые ими люди начали громить магазины и продовольственные склады. В ряде районов начались столкновения с полицией. Недоступный в условиях введенного с начала войны сухого закона алкоголь становился доступным, и это еще больше накаляло ситуацию в городе.

23 февраля (8 марта), в Международный женский день, в Петрограде состоялась демонстрация работниц, которая проходила мирно, почти радостно. По пути шествия к ней присоединялись различные люди: студенты, служащие, просто гуляющие. Закончилась она митингом, на котором звучали речи, направленные против правительства и продолжения войны.

На следующий день забастовали почти все заводы. Толпы рабочих с красными флагами и пением «Марсельезы» стекались к центру города. Демонстранты громили витрины, останавливали движение транспорта. Произошло несколько жестких столкновений с полицией. Тем не менее, население было удивлено практическим бездействием властей. Как отмечал А.И. Солженицын: «Власти в февральском Петрограде действовали вопреки всякому здравому смыслу и законам тактики: не использовали своего контроля над телефоном и телеграфом, не использовали преимуществ ни в каком виде оружия, а свои малые силы не держали в кулаке, но разбросали беззащитно по городу» [9, с. 7].

Получив телеграмму от царя с требованием немедленно прекратить беспорядки, командующий Петроградским гарнизоном генерал С.С. Хабалов 26 февраля приступил к активным действиям: было введено чрезвычайное положение и объявлено о роспуске Думы, начались аресты представителей различных революционных организаций. В этот день произошло несколько кровавых столкновений между войсками и демонстрантами, причем применять оружие приходилось офицерам, так как солдаты отказывались стрелять по рабочим.

Обеспокоенный происходящим, Родзянко телеграфировал в Ставку царю: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Царь, по рассказу одного из придворных, получив эту телеграмму, сказал ему: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать» [1, с. 49].

В ночь с 26 на 27 февраля несколько частей Петроградского гарнизона перешли на сторону восставших, и, таким образом, всеобщая политическая стачка переросла в вооруженное восстание. Восставшие громили государственные учреждения, полицейские участки, магазины, тюрьмы. А к концу дня ими были захвачены вокзалы, арсенал, мосты через Неву, отдельные правительственные учреждения. В этот же день восставшие направились к Таврическому дворцу с целью оказать давление на заседавших в нем депутатов Государственной Думы и навязать им свои правила игры.

Из членов Государственной Думы был образован Временный комитет во главе с Родзянко, взявший на себя функции свергнутого Правительства. Временный комитет принял решение об отречении Николая II от престола в пользу его сына, царевича Алексея, и через генерала Н.А.Рузского передал это решение императору. А вскоре к императору были посланы эмиссары Государственной думы А.И. Гучков и В.В. Шульгин, которые, обрисовав обстановку в Петрограде, повторили требования Временного комитета о необходимости отречения.

2 марта 1917 года император Николай II, подписав документы об отречении от престола, сам того не ведая, подписал смертный приговор себе, своей семье и всей Российской империи. Отвечая на речь Гучкова о необходимости отречения в пользу сына «бывший государь ответил спокойно и не волнуясь, со своим обычным видом вежливой непроницаемости: "Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я был готов пойти на отречение в пользу моего сына. Но затем я понял, что расстаться с моим сыном я не способен. Вы это, я надеюсь, поймете. Поэтому я решил отречься в пользу моего брата"» [7, с. 45].

Его брат Михаил, побоявшись взять на себя ответственность в столь сложный момент, усугубил ситуацию, отрекшись от престола за себя и за всех Романовых. В итоге страна пошла в разнос. По меткому замечанию историка В.В. Шелохаева, Российская империя в этот момент напоминала детскую пирамидку, из которой вытащили ее стержень - монархию, после чего она разлетелась на множество отдельных частей.

Михаил отрекся в пользу Учредительного собрания, которое и должно было решить дальнейшую судьбу страны, а также стоящие перед ней важнейшие задачи. Однако для его созыва требовалось много времени, а такая огромная страна как Россия не могла все это время оставаться без власти.

Поэтому из членов IV Государственной Думы было образовано Правительство на время до созыва Учредительного собрания. И названо оно было соответствующим образом - Временное правительство. В его состав вошли члены популярной на тот момент партии кадетов во главе с князем Г.Е. Львовым. Чтобы несколько разбавить этот состав в Правительство был включен один трудовик (близкий к партии эсеров) А.Ф.Керенский.

В то же время и в том же месте (Таврический дворец) был образован альтернативный орган власти - Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Его создателями и лидерами стали члены левой фракции Государственной Думы - Н.С. Чхеидзе, М.И. Скобелев и тот же Керенский. Совет признавал формальное главенство Временного правительства, но оказывал на него постоянное давление и беспрепятственно навязывал ему свои решения. Под давлением солдатских масс Советом был издан Приказ №1, уравнивающий солдат в правах с офицерами. Этот приказ привел к развалу русской армии и полному беспределу в стране. Толпы вооруженных дезертиров разъезжались по домам, создавая благоприятную почву для будущей гражданской войны.

Временное правительство старалось не отставать от Совета и 3 марта в своей Декларации обнародовало целый ряд принятых им демократических законов: введение основных гражданских свобод, распространявшихся и на военнослужащих, упразднение карательных органов старого режима, отмену всяких сословных, национальных и религиозных ограничений, отмену смертной казни (даже на фронте), амнистию заключенным. В результате двери тюрем были раскрыты, и вся уголовная публика выплеснулась на улицы Петрограда, усугубив и без того непростую обстановку в городе. Временным правительством был также санкционирован арест царской семьи и ряда высших чиновников и генералов. Для расследования действий бывшей царской администрации была создана Чрезвычайная следственная комиссия.

Однако, несмотря на все меры по демократизации страны, авторитет Временного правительства неуклонно падал. Принятых им мер большей части населения было уже недостаточно. Опьяненные революцией массы хотели получить все и сразу. Но более всего уставшие от войны люди хотели прекращения этой войны. И поэтому, когда 18 апреля министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков направил союзным державам Антанты ноту, в которой выражал готовность России довести войну до победного конца, в Петрограде состоялась мощная антивоенная демонстрация, требовавшая отставки Временного правительства. В этих условиях два министра-кадета - Милюков и Гучков - вынуждены были подать в отставку. Итогом апрельского кризиса стало создание 5 мая коалиционного правительства, которое также возглавил Г.Е. Львов, но в состав которого, помимо кадетов, вошло шесть социалистов (эсеры и меньшевики).

Любопытно, что перед своим роспуском первый кабинет Временного правительства обратился к народу с политическим завещанием, в котором предупреждал его о таящейся впереди опасности: «Перед Россией встает страшный призрак междоусобной войны и анархии, несущий гибель свободы. Губительный и скорбный путь народов, хорошо известный истории, - путь, ведущий от свободы через междоусобие и анархию к реакции и возврату деспотизма. Этот путь не должен быть путем русского народа» [4, с. 174].

В июне в Петрограде проходил I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. На съезде был избран Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК). Так как большевики на съезде были в меньшинстве (располагали лишь восьмой частью мандатов), ВЦИК признал неограниченные полномочия Временного правительства.

Однако дела у коалиционного Правительства шли неважно. Оно было не в состоянии решить всех стоявших перед страной насущных проблем. Снабжение города хлебом испытывало большие трудности. Положение промышленности было удручающим. Неудивительно, что уже в начале июля разразился новый правительственный кризис. Поводом к нему послужило решение Правительства о переходе войск в наступление на фронте, а также соглашение с Правительством Центральной рады о предоставлении широкой

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru автономии Украине. 2 июля три министра-кадета подали в отставку. На следующий день в Петрограде начались беспорядки, спровоцированные частями не хотевшими идти на фронт.

Зажатый враждебной Германией в Швейцарии Ленин, узнав из немецких газет о начавшейся в России революции, возжелал как можно скорее вернуться на свою историческую родину. Каким-то чудесным образом германское руководство позволило ему проехать через всю территорию своей страны по железной дороге и даже выделило ему для этой цели отдельный вагон с охраной. Оказавшись в Петрограде, Ленин сразу взялся за дело: в первой же своей речи он призвал к фактическому свержению Временного правительства. Лидеры социалистических партий не скрывали усмешек: зачем насильственным путем свергать Правительство, которое и так было временным, и срок его полномочий должен был истечь с началом работы Учредительного собрания?

Коллеги по партии большевиков, в отличие от Ленина последние 10 лет жившие в России, с сарказмом замечали, что Ильич за годы эмиграции совсем оторвался от российской действительности. Лишь позже они оценили "мудрость" своего вождя. Сколько мест в новом правительстве могла получить малоизвестная и не популярная партия большевиков? Немного. А в случае вооруженного свержения Временного правительства большевиками вся Россия оказалась бы у их ног.

С попыткой осуществить государственный переворот долго ждать не пришлось. Большевики быстро нашли союзников в лице левых эсеров и анархистов. Часть солдат Петроградского гарнизона, не хотевшая идти на фронт любой ценой, с энтузиазмом приняла участие в этой авантюре. 3 и 4 июля толпы вооруженных людей вышли на улицы Петрограда с целью смести Временное правительство. Но им навстречу вышли другие вооруженные люди, верные присяге и готовые защищать законную власть. Вторых людей оказалось больше, и поэтому авантюра не удалась. Однако итоги этих двух дней были ужасающими: одни русские убивали других русских на улицах Петрограда

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru вместо того, чтобы вместе сражаться против общего врага на германском фронте!

Подводя итоги этих двух дней, главный орган ВЦИК газета «Известия» писала: «Чего же добились демонстранты 3 и 4 июля и их признанные официальные руководители - большевики? Они добились гибели четырехсот рабочих, солдат, матросов, женщин и детей... Они добились разгрома и ограбления ряда частных квартир, магазинов. Они добились ослабления нашего на фронтах. Они добились раскола, нарушения того единства революционных действий, в которых заключается вся мощь, вся сила революции. В дни 3-4 июля революции был нанесен страшный удар. И если это поражение не окажется гибельным для всего дела революции, в этом меньше всего виновата будет дезорганизаторская тактика большевиков» [8, с. 54-55].

Члены Петросовета, осознавшие грозящую опасность, после этих трагических событий еще больше сплотились с Временным правительством. Партия большевиков была объявлена вне закона, а ряд ее руководителей был арестован. Газеты опубликовали данные российской контрразведки о получении Лениным от германского руководства крупной суммы денег на организацию государственного переворота. Но осторожному Ленину удалось исчезнуть из Петрограда и временно поселиться на природе близ станции Разлив.

В июле из-за очередного кризиса Временного правительства, вызванного отставкой министров кадетов, включая Г.Е. Львова, было образовано второе коалиционное Правительство во главе с А.Ф. Керенским. В его состав вошло семь кадетов и восемь социалистов. Однако и это Правительство было не в состоянии стабилизировать обстановку в стране и возродить терпящую крах экономику. Неудовлетворенность населения вторым коалиционным Правительством постепенно нарастала.

Видя разрушение в стране государственности, рост анархии и преступности, здравомыслящие силы российского общества решили обратиться за помощью к авторитетному генералу Л.Г. Корнилову, назначенному недавно главнокомандующим вооруженными силами России, с предложением войти в Петроград и навести в городе порядок. Собрав верные правительству войска, Корнилов 25 августа выступил в направлении Петрограда.

В своем обращении к населению страны он заявлял: «Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагами - до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни.» [8, с. 170].

Однако выступление Корнилова сильно напугало Керенского, который поспешил объявить главнокомандующего мятежником и начал собирать силы для отпора Корнилову. Обида на большевиков за их недавний путч была забыта, а их лидеры, арестованные в июле, были выпущены на свободу. Напуганные предстоящим появлением в Петрограде Корнилова активные сторонники революции сделали все возможное, чтобы не дать ему войти в город. Все политические организации левее кадетов, профсоюзные организации, солдатские и флотские комитеты всех уровней сразу же поднялись на борьбу с ним. В результате наступление Корнилова на Петроград было сорвано, а его лидер арестован.

Впоследствии Керенский говорил, что без Корниловского мятежа не было бы Ленина. По справедливому утверждению историка С.П. Мельгунова, «августовские дни нанесли непоправимый удар идее коалиционного Правительства, провели глубокую трещину в настроении руководителей так называемой революционной демократии и открыли широкое поле для деятельности безответственных демагогов из большевистского лагеря. Решающее значение, однако, имело не столько само выступление генерала Корнилова, сколько меры - пусть даже "вынужденные", - принятые правительством для ликвидации Корниловского движения» [6, с. 48].

И действительно, после провала Корнилова ситуация в Петрограде кардинально изменилась: большевики стали главными героями дня. Авторитет партии, резко подорванный событиями 3-4 июля, значительно вырос. Ленин прекрасно понимал, что надо ловить момент и взял курс на подготовку вооруженного восстания. Вскоре на осуществление этой цели были брошены все силы и средства партии большевиков. С целью привлечения на свою сторону самых широких слоев населения, Ленин обещал в случае его прихода к власти решить все их проблемы одним махом, и в первую очередь немедленно заключить мир с Германией и отдать крестьянам всю имеющуюся в стране землю.

Керенский всеми доступными ему средствами пытался укрепить авторитет своего Правительства: 1 сентября провозгласил Россию республикой, а 20 сентября создал новый представительный орган - Временный совет Российской республики (Предпарламент), в который вошли преимущественно представители земств, городских дум, кооперативов, и который должен был функционировать до созыва Учредительного собрания. Депутат IV Государственной думы С.И. Шидловский, не понимая, для чего был создан этот орган, не без иронии предполагал: «вероятнее всего для того, чтобы было перед кем произносить речи. Другого смысла это просуществовавшее несколько недель учреждение не имело.» [11, 153].

К концу сентября было сформировано также третье коалиционное правительство, в состав которого не вошли партии, «скомпрометировавшие себя» в деле Корнилова (но в правительство были допущены отдельные представители партии кадетов). Однако, несмотря на весь пафос выступлений Керенского и победу над Корниловым, его авторитет неуклонно падал. И во многом этому способствовала пропаганда большевиков.

Радикализация масс после августовских событий позволила большевикам получить в начале сентября большинство мест в ряде Советов, в том числе Петроградском и Московском. Председателем Петросовета был избран Л.Д. Троцкий. 15 сентября в ЦК партии большевиков состоялось обсуждение двух

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru писем, полученных от скрывавшегося в Финляндии Ленина: «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». В этих письмах партийный вождь призывал к скорейшей организации вооруженного восстания с целью свержения Временного правительства и захвата власти.

«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, - писал Ленин, - большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки... Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства. История не простит нам, если мы не возьмем власть теперь» [5, с. 239-241].

Ленин давал также конкретные инструкции по захвату власти: «А чтобы отнестись к восстанию по-марксистски, т.е. как к искусству, мы в то же время, не теряя ни минуты, должны организовать штаб повстанческих отрядов, распределить силы, двинуть верные полки на самые важные пункты, окружить Александринку, занять Петропавловку, арестовать генеральный штаб и правительство, послать к юнкерам и дикой дивизии такие отряды, которые способны погибнуть, но не дать неприятелю двинуться к центрам города; мы должны мобилизовать вооруженных рабочих, призвать их к отчаянному последнему бою, занять сразу телеграф и телефон, поместить наш штаб восстания у центральной телефонной станции, связать с ним по телефону все заводы, все полки, все пункты вооруженной борьбы и т.д.» [5, с. 247].

Присутствовавшие на заседании были настолько ошарашены призывами Ленина, что никто из членов ЦК его не поддержал. Более того, было предложено уничтожить эти письма, дабы они не попали в руки питерских рабочих и не вызвали в их рядах ненужный ажиотаж. А для большей безопасности было решено возложить на представителей ЦК в Военной организации и Петроградском комитете (соответственно Я.М. Свердлова и А.С. Бубнова) личную ответственность за то, чтобы в казармах и на заводах не звучали призывы к немедленному выступлению в духе требований Ленина [8, с. 230]. Члены ЦК поддерживали позицию Троцкого, связывавшего взятие

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru власти и образование нового правительства с созывом назначенного на 20 октября II Всероссийским съездом Советов, дабы осуществить это законным путем в глазах народных масс.

Однако Ленин продолжал давить на ЦК. Через две недели в статье «Кризис назрел» он писал: «Надо, признать правду, что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение.

Иначе большевики опозорили себя навеки, и сошли на нет как партия.

Ибо пропускать такой момент и "ждать" съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена» [5, с. 280-281].

10 октября в квартире меньшевика Н.Н. Суханова (в его отсутствие) состоялось конспиративное заседание ЦК большевиков, санкционировавшее тактику Ленина. На заседании присутствовал и сам Ленин, тайно вернувшийся в Петроград. В своем выступлении он страстно призывал к немедленным решительным действиям. Он откровенно заявил, что «ждать до Учредительного собрания, "которое явно будет не с нами", бессмысленно, что это лишь осложнит задачу большевиков» [8, с. 256]. В результате его убедительной речи 10 членов ЦК из 12 поддержали точку зрения Ленина. Против резолюции о подготовке восстания выступили Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев.

Каменев с момента появления «Апрельских тезисов» постоянно выражал свое несогласие с Лениным, доказывая, что в России еще не сложились условия для установления социалистического строя. Он считал, что в этой ситуации взятие власти большевиками было бы несвоевременным, и им не удалось бы построить в стране подлинный социализм.

Разногласия в ЦК возникли и по вопросу о сроках восстания. Ленин настаивал на том, чтобы начать его как можно раньше, до созыва II Всероссийского съезда Советов, перенесенного на 25 октября. Троцкий же считал, что главную роль в захвате власти должен был сыграть съезд. На руку Ленину сыграли слухи, ходившие по городу, о готовящейся сдаче Петрограда

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru немцам. И хотя слухи эти по своей сути были абсурдными и провокационными, многие большевики, как и многие жители столицы, охотно в них верили. «Опасность» сдачи Петрограда немцам позволила большевикам выступить в качестве патриотов и защитников города. Для этого 16 октября они создали Военно-революционный центр (ВРЦ), в состав которого вошли Бубнов, Дзержинский, Свердлов, Сталин, Урицкий. Основной задачей этого органа должна была стать мобилизация масс для защиты Петрограда, а заодно и для осуществления вооруженного захвата власти.

Еще раньше Троцкий создал самостоятельную военную организацию при Петросовете - Петроградский военно-революционный комитет (ПВРК). Так же, как и вошедший в него ВРЦ, он находился под контролем большевиков, что позволяло им под прикрытием Совета руководить восстанием. 20 октября ВРК избрал бюро из 5 человек, в которое вошли 3 большевика (Антонов-Овсеенко, Подвойский, Садовский) и 2 левых эсера (Лазимир и Сухарьков).

ВРК вел активную работу по подготовке восстания. Прежде всего, он начал направлять своих комиссаров взамен тех, кто поддерживал существующее правительство. Вскоре Троцкий написал обращение к Петроградскому гарнизону, в котором требовал не выполнять никаких распоряжений, не подписанных ВРК. Тем самым он лишал Временное правительство власти над частями гарнизона.

Все это время большевики вели активную работу в массах, среди рабочих и солдат, выступали на многочисленных митингах, призывая массы к свержению Правительства. В одном из таких выступлений Троцкий заявлял: «Взяв власть в свои руки, Советы, прежде всего, дадут мир, отменят частную собственность, конфискуют зерно, припрятанное помещиками, излишки денег, одежды, обуви у буржуазии, раздадут землю крестьянам» [8, с. 298].

Все это время Правительство практически бездействовало. Оно ограничилось предписанием командующему Петроградским военным округом Г.П. Полковникову привести в полную готовность все верные Правительству войсковые части. Обращаясь к массам с воззваниями, оно призывало их

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru хранить спокойствие и порядок. Оно явно надеялось на то, что большевики, выступив первыми, скомпрометируют себя в глазах масс.

23 октября Керенский решил, что момент для подавления левых сил настал. Было принято решение арестовать большевиков, участников июльских событий, выпущенных затем под залог, а также закрыть издаваемые большевиками газеты. Были также отданы приказы юнкерам ряда Петроградских военных училищ, школам прапорщиков в Петергофе и Гатчине и Первому женскому ударному батальону срочно прибыть на Дворцовую площадь. Как выяснилось, это были единственные силы, на которые могло рассчитывать Правительство.

Вечером 24 октября Красная гвардия и несколько войсковых частей, действуя от имени Петросовета и не встречая никакого сопротивления, захватили все стратегические объекты города (вокзалы, телеграф, мосты через Неву и т.п.). И лишь Зимний дворец оставался в распоряжении Временного правительства. Между тем жизнь в городе шла своим чередом: ничего не подозревавшие граждане прогуливались по улицам, посещали театры, рестораны.

Утром 25 октября Керенский покинул Зимний дворец и отправился на фронт за подкреплением. А Ленин, не желавший ни с кем делиться своей будущей властью, опубликовал заявление ПВРК, в котором говорилось, что Правительство низложено и что власть в стране перешла в руки ПВРК. Такое заявление до взятия власти II Всероссийским съездом Советов означало настоящий государственный переворот. Уже во второй половине дня нетерпеливый Ленин провозгласил на сессии Петроградского совета: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась!»

К концу дня большевикам оставалось лишь решить вопрос с Временным правительством. К этому времени Зимний дворец был блокирован верными большевикам войсками: красной гвардией, солдатами, матросами. На ультиматум большевиков о сдаче Временное правительство ответило

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru молчанием - министры считали этот выход недостойным для себя и продолжали оставаться во дворце, не теряя надежды на возможную помощь со стороны армии. Во дворце же их охраняли несколько групп юнкеров, которые понемногу таяли, по мере понимания ими всей безвыходности своего положения. Время от времени раздавалась ружейная или пулеметная стрельба, которая стихала также неожиданно, как и начиналась. Группы осаждавших каким-то образом проникали в Зимний дворец, но сразу же разоружались и брались в плен юнкерами. За время осады Зимнего дворца в ходе перестрелок погибло 6 человек, несколько человек было ранено.

Вот-вот должен был открыться II съезд Советов, а Зимний еще не был взят. Ленин нервничал. Он метался по маленькой комнате Смольного и настаивал на немедленном штурме дворца. Антонов-Овсеенко, стремясь быстрее исполнить волю вождя, бегал по Петропавловской крепости, убеждая солдат скорее начать обстрел Зимнего. Но солдаты не торопились: то возникали какие-то проблемы с пушками, то не оказывалось подходящих снарядов. Матросы с «Авроры» начали обстрел, но снаряды почему-то не долетали до стен дворца и разрывались над Невой. Лишь два из них задели дворец. И было видно, что никто, кроме Ленина и Военной организации большевиков не хотел этой бойни.

В 10.40 вечера в Смольном начал свою работу II Всероссийский съезд Советов. Меньшевики, эсеры и некоторые другие группы, возмущенные обстрелом Зимнего дворца, высказали свой протест против действий большевиков и покинули съезд. Как писал впоследствии меньшевик Н.Н.Суханов: «мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции. Уходя со съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группкой новожизненцев, мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей линии Ленина. » [10, с. 343].

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru В оправдание всех покинувших съезд Суханов приводил мысли, роящиеся тогда в головах людей: «большевистская авантюра будет ликвидирована не нынче завтра; Советская власть не продержится дольше нескольких дней, и большевиков в такой момент надо изолировать перед лицом всей страны.» [10, с. 333].

В конце концов, утомленные бессмысленным сидением министры Временного правительства капитулировали и были препровождены в Петропавловскую крепость. А победившие большевики объявили о победоносном завершении восстания и о переходе всей власти в стране Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На следующий день, 26 октября, ими было сформировано новое Правительство, взамен свергнутого, по предложению Троцкого названное Советом народных комиссаров. В состав его вошли одни большевики. Возглавил его Ленин. «Чтобы заполучить Власть - главную цель партии, ей нужна была революция - писал историк Д.А. Волкогонов. - Этому кровавому божеству молились все революционеры. Особенно - Ленин» [2, с. 121].

Через некоторое время после октябрьского переворота М. Горький, давая ему оценку, предупреждал пролетариат, «что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею не менее кровавая и мрачная реакция. Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата» [3, с. 22].

Пророчество великого русского писателя, к сожалению, сбылось. Большевики начали устанавливать жесткую однопартийную диктатуру с первого дня своего прихода к власти. Были закрыты все оппозиционные издания. Из Советов были вытеснены все оппозиционные партии. Партия кадетов была объявлена «партией врагов народа» и против ее членов начали применяться репрессии. В начале января 1918 года было разогнано долгожданное Учредительное собрание, а демонстрация в его поддержку была

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru

расстреляна. Вместо обещанного мира была развязана кровопролитная гражданская война. Была принята антигуманная Конституция, лишавшая значительную часть населения страны всех гражданских прав. А в качестве официальной государственной политики была провозглашена политика «красного террора» с отвратительной системой заложников и концлагерей.

И размышляя обо всем этом, вновь и вновь задаешься вопросом: так чем же все-таки была русская революция - триумфом или трагедией?

Список литературы:

1. Блок А.А. Последние дни императорской власти. Собрание сочинений в шести томах. Т. 6. М.: Издательство «Правда», 1971. 400 с.

2. Волкогонов Д.А. Ленин. - Политический портрет. В 2-х книгах. Книга 1 . М.: Издательство «Новости», 1994. 480 с.

3. Горький А.М. К демократии. Из сборника «Несвоевременные мысли». В кн.: Октябрь 1917 и судьбы политической оппозиции. В 3-х частях. Часть 3. Гомель, 1993. 256 с.

4. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары / Пер. с англ. М.: Издательство « Республика», 1993. 384 с.

5. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. 434 с.

6. Мельгунов С.П. Как большевики захватили власть. М.: Издательство «Айрис-Пресс», 2005. 640 с.

7. Милюков П.Н. История второй русской революции: Воспоминания. Мемуары. Минск: Издательство « Харвест», 2002. 752 с.

8. Рабинович А. Революция 1917 года в Петрограде: Большевики приходят к власти. Пер. с англ. М.: Издательство «Весь Мир», 2003. 448 с.

9. Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией // Родина. Специальный выпуск. Февраль. 2017. С. 1-25.

10.Суханов Н.Н. Записки о революции. В трех томах. Т. 3. М.: Издательство «Республика», 1992. 416 с.

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2017. № 1. www.st-hum.ru

11. Шидловский С.И. Воспоминания. В кн.: Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. М.: Издательство «Книга», 1991. 480 с.

Сведения об авторе:

Дроздов Сергей Валентинович - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, политологии и права Института социальной инженерии Российского государственного университета имени А.Н. Косыгина (Москва, Россия).

Data about the author:

Drozdov Sergey Valentinovich - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of History, Political science and Law Department, Institute of Social Engineering, Russian State University named after A.N. Kosygin (Moscow, Russia).

ОТРЕЧЕНИЕ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА И МИФЫ

к. и.н.Белоногова Ю.И., д.и.н.Мельков А.С.

Есть мнение (притом активно продвигаемое такими людьми, как Пётр Мультатули, Наталья Поклонская) о том, что, дескать, никакого отречения Николая не было.

АННОТАЦИЯ

научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Белоногова Юлия Игоревна, Мельков Андрей Сергеевич

Статья посвящена исследованию обстоятельств отречения от престола последнего российского императора Николая II. Авторы подробно анализируют популярный в современной околонаучной публицистике миф о том, что будто бы отречения монарха на самом деле не было, а обществу и миру был предъявлен фальшивый документ с поддельной подписью государя. По убеждению авторов, подобная конспирологическая теория вызывает множество вопросов и не выдерживает серьезной научной критики. Основываясь на исследовании источников - воспоминаний непосредственных участников событий, дневниковых записях самого императора, анализа законодательных актов, регулирующих систему престолонаследия Российской империи, а также учитывая революционную ситуацию в стране, авторы приходят к выводу, что отречение Николая II было осознанным и добровольным актом, совершенным ради спасения Отечества в условиях кровопролитной войны.

NICHOLAS II ABDICATION THE THRONE: HISTORICAL TRUTH AND MYTHS

The article is devoted to the researching of the circumstances of the last Russian emperor Nicholas II abdication the throne. The authors thoroughly analyse myth in popular modern near-scientific journalism that the monarch’s abdication did not actually take place, but a false document with fake sovereign’s signature was presented to the society and the whole world. In the authors’ opinion, such a conspiracy theory raises many questions and does not hold up serious scientific criticism. Having studied the sources - direct participants’ of the events memoirs, the Emperor’s diary entries, analysis of legislative acts regulated the succession system of the Russian Empire, as well as taking into account the revolutionary situation in the country, the authors conclude that Nicholas II abdication was his conscious and voluntary act committed for the saving of the Motherland in the bloody war.

ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ

на тему «ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА И МИФЫ»

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2021. № 4. www.st-hum.ru

УДК 94(47):929:342.36

ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА И МИФЫ

Белоногова Ю.И., Мельков А.С.

Ключевые слова: Николай II, монархия, отречение от престола, миф, конспирология, революция, историческая правда.

NICHOLAS II ABDICATION THE THRONE: HISTORICAL TRUTH AND MYTHS Belonogova J.I., Melkov A.S.

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2021. № 4. www.st-hum.ru

Emperor's diary entries, analysis of legislative acts regulated the succession system of the Russian Empire, as well as taking into account the revolutionary situation in the country, the authors conclude that Nicholas II abdication was his conscious and voluntary act committed for the saving of the Motherland in the bloody war.

Keywords: Nicholas II, monarchy, abdication the throne, myth, conspiracy theory, revolution, historical truth.

Оригинал акта об отречении с личной подписью Николая II

Отречение от трона последнего российского императора стало одой из самых популярных тем нашей истории, до сих пор живо интересующих как профессиональных ученых, так и обывателей. Популярность этой темы породила огромное количество научной и околонаучной литературы, а канонизация Николая II в лике святых страстотерпцев еще более обострила эту проблему.

В ночь со 2 на 3 марта 1917 г. в литерном поезде недалеко от станции «Дно» под Псковом император Николай Александрович Романов подписал акт об отречении от престола за себя и своего несовершеннолетнего сына. Это событие до сих пор вызывает множество вопросов и недоумений, превращающихся в спекуляции. Почему отречение было подписано карандашом? Почему оно было направлено начальнику штаба? Законно ли отречение за другое лицо? Может быть отречение фальшивкой? Как Николай II мог так поступить? И другие...

Миф о том, что отречения последнего российского императора не было, популярен, и если учесть тиражи книг и статьи в Интернете - общедоступен.

Наиболее известным противником отречения Николая II является публицист П.В. Мультатули. Им выдвинута версия, что всем известный акт отречения Николая II от престола является подложным. Карандашная подпись государя якобы оказалась подделкой, равно как и подпись министра двора графа Фредерикса. Эти и другие подобные мысли П.В. Мультатули изложил в книге «Николай II. Отречение, которого не было» [15]. В своем труде, который профессиональным сообществом историков подвергся резкой критике ^м.: 3], автор пытается, среди прочего, доказать, что 2 марта 1917 г. император Николай вовсе не отрекся от престола, а все утверждения о его отречении «является лживым мифом» [15, с. 3].

На страницах своей книги П.В. Мультатули категорично заявляет, что «в Петрограде был изготовлен фальшивый манифест, подделана подпись императора Николая II и графа Фредерикса. Далее было оставлено место для даты и времени, которые были внесены позже» [15, с. 592]. Автор утверждает, что «в условиях Генерального штаба изготовление фальшивого манифеста было делом не такой уж большой сложности. Как любой высший военный орган, русский Генштаб имел своих шифровальщиков и дешифровальщиков, имел и специалистов по выявлению подделок почерков, а также и по подделке документов» [15, с. 593].

П.В. Мультатули также отрицает факт добровольного отречения императора: «Что же произошло на самом деле 2-го марта 1917 года в Пскове, в вагоне-салоне императорского поезда? Не вызывает сомнений, что на любые разговоры об отречении император Николай II отвечал отказом» [15, с. 603].

Автор настаивает и на том, что записи в дневнике Николая II, начиная со 2 марта 1917 г. и заканчивая 9 марта, скорее всего, являются подделкой [15, с. 610]. При этом экспертизы подлинности дневниковых записей проведено не было, и свои доводы автор пытается обосновать тем, что согласно воспоминаниям А.А. Вырубовой, государь сказал ей после приезда в Царское Село (уже в качестве арестованного): «Видите ли, это все меня очень взволновало, так что все последующие дни я не мог даже вести своего дневника» [23, с. 163].

Свою позицию П.В. Мультатули резюмирует следующими словами: «Таким образом, совершенно очевидно, что ни с юридической, ни с моральной, ни с религиозной точки зрения никакого отречения от престола со стороны царя не было. События в феврале-марте 1917 года были не чем иным, как свержением Императора Николая II с прародительского престола; незаконное, совершенное преступным путем, против воли и желания Самодержца, лишение его власти» [15, с. 607].

Но можно ли доверять столь смелым выводам П.В. Мультатули, в труде которого больше тенденциозной, предвзятой публицистики, чем научного анализа? Историк Ю.А. Бахурин в своей обширной рецензии вполне справедливо критикует книгу «Николай II. Отречение, которого не было». Критика эта представляется справедливой, «ведь автор не проводит исследование с целью выявления истины, а конструирует из отрывочных сведений текст... г-н Мультатули, либо не владея методологией исторического исследования, либо сознательно отказавшись от неё, весьма неразборчив в подборе литературы и источников. Рядом со ссылками на работы вполне признанных и здравомыслящих специалистов можно обнаружить обращения к совершенно ненаучным изданиям. Недобросовестный подход автора даже к признанным и проверенным материалам выражается в выделении фактов, удобных для его умозаключений и элементарном замалчивании неудобных. Сказывается банальный дефицит фактических знаний автора, что и порождает такое множество ошибок в изложении событий» [3].

Продолжая разговор о мифологии, отметим еще пару публикаций на тему отречения Николая II. Доктор политических наук А.Н. Савельев дал такую оценку рассматриваемым событиям: «Несколько общественных организаций в декабре прошлого года провели конференцию на тему, было ли отречение Николая Второго. Я был ведущим этой конференции, и были представлены доказательства того, что Николай Второй не отрекался. Для многих эта истина пока еще не укладывается в голове, но те, кто видел текст так называемого отречения, прекрасно понимают, что такого не может быть. Это не документ, который подписан государем. Все современные исследования показывают, что не было отречения. Это абсурд, это не отречение. Там даже нет надписи "Манифест об отречении", да и любой документ, серьезный, государственного масштаба, оформлялся на гербовой бумаге, писался каллиграфическим почерком, и так далее, и так далее. А это - просто какая-то бумажка с невнятной подписью внизу» [10].

А писатель и публицист Н. Стариков в одном из интервью сказал: «Я абсолютно убежден, что Николай Романов не отрекался от престола. Мы имеем дело с ложью и фальсификацией. В архивах нет документа, который бы назывался "Отречение". Есть машинописный текст, который озаглавлен "Начальнику Генерального штаба". Подписан он якобы царем, хотя Николай никогда карандашами не пользовался. Сам текст на листе напоминает телеграмму, а не отречение. Мне представляется, государь отречения не подписал. Его просто поставили перед фактом, объявив об этом. Убежден, что заговорщики шантажировали царя судьбой его семьи, которая могла погибнуть в случае его упорства» [11].

По нашему мнению, процитированные выше авторы многого не договаривают, а сама их конспирологическая теория вызывает множество вопросов. Зачем люди, которые гораздо лучше нас знали все тонкости придворного и государственного делопроизводства, стали бы создавать такую грубую фальшивку, как поддельный акт об отречении Николая II? Неужели для исполнения своего коварного замысла они не могли выполнить все необходимые требования (с бланком, чернилами, карандашом и заглавием). Но если отречение императора - это действительно фальсификация, то придется признать, что на протяжении многих лет большая группа людей создавала, при этом весьма искусно, десятки великолепных фальшивок. О событиях февраля -марта 1917 г. остались десятки воспоминаний современников и приближенных Николая II, свидетелей событий. Никто из них не намекнул о возможности насильственного отречения и фальсификации документов [см.: 18].

Например, В.В. Шульгин в своих воспоминаниях подробно рассказывает об обстоятельствах, при которых произошло отречение Николая II, в том числе, говорит следующее: «Необходимость отречения была единогласно принята всеми, и только исполнение этого решения затягивалось... Царь сказал совершенно спокойно, как будто о самом обыкновенном деле: "Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен. Поэтому я решил отречься в пользу моего брата"... Я не помню точно, когда царь встал и ушел в соседний вагон подписать акт. Приблизительно около четверти двенадцатого царь вновь вошел в наш вагон, в руках он держал листочки небольшого формата. Мы стали читать вполголоса. Документ был написан красиво, благородно. Акт был написан на двух или трех листочках небольшого формата с помощью пишущей машинки. На заглавном листе стояло слева слово: "Ставка", а справа - "Начальнику штаба". Подпись была сделана карандашом. Я помню, что, когда я в последний раз взглянул на часы, было без 12 минут 12. Поэтому, надо думать, что все это событие огромной исторической важности произошло между 11 и 12 часами в ночь со 2-го на 3-е марта. Мы условились с ген. Рузским, что будет два экземпляра акта, собственноручно подписанных, потому что мы опасались, что при бурных обстоятельствах Петрограда, акт, который мы привезем, может быть легко утрачен. Таким образом, первый подписанный акт на листочках небольшого формата должен был остаться у ген. Рузского. Мы же привезли второй экземпляр, также написанный на машинке, но на листочке большого формата. Подпись царя справа сделана также карандашом, а с левой стороны - пером скрепил министр двора Фредерикс» [25, с. 169, 170, 171, 172].

А вот как описывает обстоятельства отречения Николая II генерал Н.В. Рузский: «На вопрос царя, что ему теперь делать, Гучков тоном, недопускающим двух решений, заявил: "Вам надо отречься от престола". Царь спокойно выслушал это заявление комиссара Исполнительного Комитета. После долгой паузы он ответил: "Хорошо, я уже подписал акт об отречении в пользу моего сына, но теперь я пришел к заключению, что сын мой не отличается крепким здоровьем, и я не желаю с сыном расстаться, поэтому я решил уступить престол Михаилу Александровичу". Комиссары не возражали. Царь вышел с Фредериксом в соседний вагон, составил новый текст отречения и вернулся в вагон, в котором находились комиссары. В течение десяти минут царило тягостное молчание. Наконец, явился Фредерикс с напечатанным на машинке актом отречения, который царь тут же подписал. Комиссары предложили Фредериксу контрассигнировать подпись. С согласия царя, Фредерикс поставил свою подпись. Акт отречения составлен в двух экземплярах, один из которых хранится у меня, а другой был мною выдан под расписку Д.И. Гучкову. Таким образом, в течение 24 часов Николаем последовательно было подписано три акта: в 2 часа ночи 2-го марта - манифест "О даровании ответственного министерства", в 3 часа дня отречение в пользу сына Алексея и, наконец, в 10 часов вечера "Отречение в пользу Михаила Александровича". В заключение ген. Рузский показал мне подлинный акт отречения Николая И. Этот - плотный телеграфный бланк, на котором на пишущей машине изложен известный текст отречения, подпись Николая покрыта верниром (лаком)» [19, с. 144-145].

Далее можно привести воспоминания В.Н. Воейкова - дворцового коменданта (т.е. ответственного за охрану императора), бывшего при государе вплоть до своей высылки генералом М.В. Алексеевым из Могилева: «Я . вошел без доклада в Его отделение и спросил: "Неужели верно то, что говорил граф - что Ваше Величество подписали отречение? И где оно?" На это государь ответил мне, передавая лежавшую у него на столе пачку телеграмм: "Что мне оставалось делать, когда все мне изменили? Первый Николаша. Читайте" (Я понял, что государь был очень взволнован, раз он в разговоре со мной так назвал великого князя Николая Николаевича). На мой вторичный вопрос: "Где же отречение?" - государь сказал, что отдал его Рузскому для отправки Алексееву» [5, с. 133].

После своего отречения бывший император отправился в ставку, где попрощался с солдатами и офицерами. Также он встретился с матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, о чем она оставила запись в дневнике: «4/17 марта. В 12 часов прибыли в Ставку, в Могилев в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции, мы отправились вместе в его дом, где был накрыт обед вместе со всеми. Там также были Фредерикс, Сер[гей] М[ихайлович], Сандро, который приехал со мной, Граббе, Кира, Долгоруков, Воейков, Н. Лейхтенбергский и доктор Федоров. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Он открыл мне свое кровоточащее сердце, мы оба плакали. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем - чтобы спасти страну - предложил образовать новое правительство и... отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он, наконец, сдался и подписал манифест. Ники был невероятно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто ударили по голове, я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали. Хорошо бы уехать в Крым. Настоящая подлость только ради захвата власти. Мы попрощались. Он настоящий рыцарь» [20].

Кузен Сандро - великий князь Александр Михайлович - тоже оставил воспоминания о встрече с Николаем II после его отречения. «Он стал объяснять причины своего решения. Главные из них были: 1) желание избежать в России гражданской войны; 2) желание удержать армию в стороне от политики, что бы она могла помогать союзникам, и 3) вера в то, что Временное правительство будет править Россией более успешно, чем он ... Он показал мне пачку телеграмм, полученных от главнокомандующих разными фронтами в ответ на его запрос. За исключением генерала Гурко, все они, в частности генералы Брусилов, Алексеев и Рузский, советовали государю немедленно отречься от престола» [2, с. 273].

Справедливо утверждает доктор исторических наук В.Ж. Цветков, что «факт сознательного и добровольного отказа императора от престола не вызывал сомнений и у современников» [24]. Например, 18 мая 1917 г. Киевское отделение монархического «Правого центра» прямо заявило, что «акт оботречении, написанный в высшей степени богоугодными и патриотическими словами, всенародно устанавливает полное и добровольное отречение. Объявлять, что это отречение лично исторгнуто насилием, было бы в высшей степени оскорбительно прежде всего к особе монарха, кроме того, совершенно не соответствует действительности, ибо государь отрекался под давлением обстоятельств, но тем не менее совершенно добровольно» [цит. по: 24].

8 марта 1917 г. Николай II написал свое знаменитое прощальное слово к армии, которое было опубликовано в форме приказа № 371. В этом слове уже бывший монарх говорит о передаче своей власти Временному правительству, которому надлежит повиноваться: «В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска. После отречения мною за себя и за сына моего от престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот -изменник Отечества, его предатель. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы - только на руку врагу. » [цит. по: 12, с. 127-128].

Дневник Государя Императора Николая Александровича за 2 марта 1917г

Сохранились дневниковые записи настоятеля Федоровского собора протоиерея Афанасия Беляева, опубликованные в 1993 г. А.Н. Бохановым в «Историческом архиве». В своем дневнике отец Афанасий рассказывает о беседе с Николаем II после исповеди и передает его слова: «.И вот, один, без близкого советника, лишенный свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения и за себя, и за наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на все. Семью мою жаль!» [22, с. 27].

Выходит, что воспоминания В.В. Шульгина, В.Н. Воейкова, императрицы Марии Федоровны, протоиерея Афанасия Беляева, а также Д.Н. Дубенского, А.А. Мордивнова, Н.В. Рузского, А.И. Гучкова [см.: 18], П.Н. Милюкова [14] и многих других о событиях, связанных с отречением Николая II, сфальсифицированы? При этом получается, будто бы эти фальсификации делались как за границей в жанре мемуаров, так и в самой большевицкой России, где уже советские историки усердно фальсифицировали дневники императора и императрицы [см.: 7]. Правда, не совсем понятно, зачем и тем, и другим нужно было всем этим заниматься?

Хотя история не терпит сослагательного наклонения, нам все же стоит задать простой вопрос - если бы Николай II не отрекся от престола, то к чему бы это привело? Здесь допустимы два варианта событий:

1. Императора все равно бы свергли, и дальнейшие события развивались бы так, как это было после его добровольного отречения. Такую точку зрения разделяют современные сторонники «неотречения», фактически подтверждая, что решение Николая II уже не могло играть никакой политической роли и не имело значения для дальнейшего хода истории.

2. Гражданская война в России началась бы раньше, уже весной 1917 г. , как думал, возможно, сам император, когда стремился своим отречением избежать кровопролития.

Но чем же так привлекательна идея грубого искажения истории, т.е. тема якобы фальшивого отречения императора? Она стала популярна в наше время, хотя даже современники Николая II в акте о его отречении видели корыстные мотивы.

Вот что пишет П.Н. Милюков: «В Петербурге ночь на 3 марта, в ожидании царского отречения, прошла очень тревожно. Около 3 часов ночи мы получили в Таврическом дворце первые известия, что царь отрекся в пользу великого князя Михаила Александровича. Не имея под руками текста манифеста имп. Павла о престолонаследии, мы не сообразили тогда, что самый акт царя был незаконен. Он мог отречься за себя, но не имел права отрекаться за сына. Несколько дней спустя я присутствовал на завтраке, данном нам военным ведомством, и возле меня сидел великий князь Сергей Михайлович. Он сказал мне в разговоре, что, конечно, все великие князья сразу поняли незаконность акта императора. Если так, то, надо думать, закон о престолонаследии был хорошо известен и венценосцу. Неизбежный вывод - что, заменяя сына братом, царь понимал, что делал. Он ссылался на свои отеческие чувства - и этим даже растрогал делегатов. Но эти же отеческие чувства руководили царской четой в их намерении сохранить престол для сына в неизменном виде. И в письмах императрицы имеется место, в котором царица одобряет решение царя, как способ - не изменить обету, данному при короновании. Сопоставляя все это, нельзя не прийти к выводу, что Николай II здесь хитрил, - как он хитрил, давая октябрьский манифест. Пройдут тяжелые дни, потом все успокоится, и тогда можно будет взять данное обещание обратно...» [14, с. 277].

Представляется, что вопрос незаконности актов, подписанных императором при отречении, о чем говорит П.Н. Милюков, явно двусмысленный. В истории уже был целый ряд подобных прецедентов. Например, завещание Екатерины I, которая решила, что в случае кончины малолетнего императора Петра II, престол должен прейти к ее дочерям. Таким образом, она фактически лишала Петра права, предоставленного законом его деда, возможности выбирать себе преемника [13]. Еще один пример -междуцарствие 1825 г., когда Великий Князь Константин Павлович престол не принимал, но и не отказывался от него в качестве императора. А ведь отречение наследников в павловском законе о престолонаследии никак не оговаривалось [1].

Но мог ли Николай II в марте 1917 г. как глава государства принимать решение о своем отречении единолично? Ведь после 1905 г. Российская империя стала парламентской монархией, где законодательная власть разделялась Царем с Государственным советом и Государственной думой.

Отречение российского монарха от престола предусматривала 37 статья свода Основных государственных законов 1906 г.: «При действии правил. о порядке наследия престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола» [21, с. 3]. А следующая 38 статья подтверждала: «Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным» [21, с. 3].

Отречение Николая II за несовершеннолетнего и тяжелобольного цесаревича Алексея Николаевича также не входило в противоречие с законом. Ведь весьма вероятная кончина единственного сына императора до достижения им совершеннолетия могла стать реальным затруднением в престолонаследии, о чем говорится в 37 статье Основных законов. Николай II искренне был уверен, что после его отречения новым монархом станет великий князь Михаил Александрович и уже его наследники продолжат династию. По словам великого князя Александра Михайловича, Николай II так отреагировал на отречение своего брата: «Миша не должен был этого делать, - наставительно закончил он. - Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет» [2, с. 273].

В случае с Николаем II, «в акте об отречении не нарушалась и формальная сторона. Он был скреплен подписью "подлежащего министра", так как по статусу министр императорского двора генерал-адъютант граф В.Б. Фредерикс скреплял все акты, касавшиеся и "учреждения об императорской фамилии", и имевшие отношение к престолонаследию. Не меняли сути документа ни карандашная подпись государя (впоследствии защищенная лаком на одном из экземпляров), ни цвет чернил или графита» [24].

Оставшись фактически в одиночестве, всеми преданный, оставленный - и народом и генералами, что мог поделать последний император? Какой выбор мог стоять перед ним? Попытаться сохранить власть? Но опыт Первой русской революции показал, что сохранить ее уступками не получится. Революция 1905-1907 гг. была подавлена не С.Ю. Витте и не его Манифестом 17 октября, а жесткими действиями П.Н. Дурново, Ф.В. Дубасова, А.Н. Меллера-Закомельского [см.: 4, с. 53; 6, с. 514]. Но за последующие десять лет пропаганда сделала свое черное дело, император был крайне непопулярен как в народе, так и в Государственной думе и Правительстве. А тяжелые потери и лишения Первой мировой войны способствовали катастрофическому падению авторитета монархии в обществе.

Конечно, оставался еще вариант жесткого решения - попытаться задушить Февральскую революцию, разгромив бунтовщиков в Петрограде, но подавить восстание не получилось. Сначала Николай II дал распоряжение об отправлении в Петроград кавалерийских дивизий и пулеметных полков, но его указания не были выполнены [17, с. 366]. Когда стало ясно, что начавшись с беспорядков в столице, смута разрослась до общенационального масштаба, и началось брожение и неповиновение армии, император как глубоко верующий человек решил отказаться от применения силы. Для Николая II, безусловно, остро и принципиально встал вопрос, заданный еще Ф.М. Достоевским (в семье императора читали и любили писателя) - «спасет ли мир пролитая кровь?» [9] и какова цена крови «по совести» [8, с. 297], сколько крови можно пролить ради своей власти? «Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность "переступить через кровь" во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв» [24].

В своем дневнике от 2 марта 1917 г. Николай II, среди прочего, прямо написал: «Нужно мое отречение. во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Кругом измена и трусость, и обман!» [16, с. 34].

Из этих слов видно, что для отрекшегося от престола императора Николая II важнейшим делом в условиях войны была победа над врагом, даже несмотря на то, что его самого предало практически все армейское командование. «Ради блага Родины, по существу, ради этой победы отрекся от престола государь. Ради нее он призывал своих подданных, солдат и офицеров, принести новую присягу» [24].

В Ветхом Завете мы находим своеобразный пример еврейской революции: «И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму, и сказали ему: вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов. И не понравилось слово сие Самуилу, когда они сказали: дай нам царя, чтобы он судил нас. И молился Самуил Господу. И сказал Господь Самуилу: " послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними.» (1 Цар. 8:4-7).

Очевидно, что роковое историческое решение, которое было принято Николаем II поздно вечером 2 марта 1917 г., было нелегким, и оно было принято под давлением чрезвычайных обстоятельств, но принято самостоятельно. Государь Николай Александрович добровольно отказался от власти, т.к. его стране и его народу более уже не нужна была монархическая государственность. Вероятно, поэтому Россия восприняла весть об отречении императора и падении монархии относительно спокойно. Вооруженная борьба за власть в стране началась лишь после большевицкого переворота в октябре 1917 г.

Список литературы:

1. Акт, Высочайше утвержденный в день священной коронации Его Императорского Величества и положенный для хранения на престол Успенского собора // Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т.ХХТУ. № 17910. С. 587-589.

2. Александр Михайлович, великий князь. Воспоминания: две кн. в одном томе. М.: Захаров-АСТ, 1999. 524, [1] с.

3. Бахурин Ю. Николай II - конец мифологии: Рецензия на книгу П.В. Мультатули «Николай II. Отречение, которого не было» [Электронный ресурс] // Научно-просветительский журнал «Скепсис» [сайт]. 17.04.2011. URL: https://bit.ly/3pHffkk (дата обращения: 25.12.2021).

4. Бородин А.П. П.Н. Дурново: портрет царского сановника // Отечественная история. 2000. № 3. С. 48-69.

5. Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. М.: Родник, 1994. 272 с.

6. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М.: Новое литературное обозрение, 2000. 808, [1] с.

7. Додонов Б.Ф., Копылова О.Н., Мироненко С.В. Из истории публикации документов царской семьи в 1918-1920-е гг. // Отечественные архивы. 2007. № 1. С. 3-18.

8. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание: роман в шести частях с эпилогом. Издание четвертое. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых, 1877. Т. I. 314 с.

9. Достоевский Ф.М. Спасет ли мир пролитая кровь? [Электронный ресурс] // ©едоръ Достоевскш. Антология жизни и творчества [сайт]. 2021. URL: https://bit.ly/32TRe0C (дата обращения: 25.12.2021).

10. Каптарь Д. Николай Второй не отрекался от престола [Электронный ресурс] // KM.RU [сайт]. 16.07.2010. URL: https://bit.ly/3eB2j9p (дата обращения: 25.12.2021).

11. Кафтан Л. Версия: Император Николай II не отрекался от престола? [Электронный ресурс] // Комсомольская правда [сайт]. 28.10.2010. URL: https://bit.ly/3JuOMyr (дата обращения: 25.12.2021).

12. Корево Н.Н. Наследование престола по Основным государственным законам. Справка по некоторым вопросам, касающимся престолонаследия. Париж: О-во объединения русских в Ницце, 1922. 139 с.

13. Манифест «О кончине Императрицы Екатерины I и о восшествии на престол Императора Петра II» с приложением формы присяги и духовного завещания блаженой пампяти Императрицы Екатерины I // Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. VII. № 5070. С. 788-791.

14. Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917): в 2 т. Т. 2. М.: Директ-Медиа. 2014. 348 с.

15. Мультатули П.В. Николай II. Отречение, которого не было. М.: АСТ: Астрель, 2010. 639 с.

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2021. № 4. www.st-hum.ru

16. Николай II. В дни отречения (Из дневника Николая II) // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. (Репринтное издание). 2-е изд. Ред. П.И. Щёголев, вступительные статьи: Л. Китаев, М. Кольцов. М.: Советский писатель, 1990. С. 31-36.

17. Оськин М.В. История Первой мировой войны. М.: Вече. 2014. 492, [3]

с.

18. Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. (Репринтное издание). 2-е изд. Ред. П.И. Щёголев, вступительные статьи: Л. Китаев, М. Кольцов. М.: Советский писатель, 1990. 255 с.

19. Рузский Н.В. Беседа с журналистом В. Самойловым об отречении Николая II // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. (Репринтное издание). 2-е изд. Ред. П.И. Щёголев, вступительные статьи: Л. Китаев, М. Кольцов. М.: Советский писатель, 1990. С. 142-145.

20. С высоты престола. Из архива императрицы Марии Федоровны [Электронный ресурс] // Наше наследие. 2002. № 62. URL: https: //bit .ly/3 qznD4H (дата обращения: 25.12.2021).

21. Свод законов Российской империи: полный текст всех 16 томов, согласованный с последними продолжениями, постановлениями, изданными в порядке ст. 87 Зак. осн., и позднейшими узаконениями: в 5-ти книгах / Под ред. и с прим. И.Д. Мордухай-Болтовского; сост. Н.П. Балканов, С.С. Войт и В.Э. Герценберг. СПб: Деятель, 1912. Кн. 1. Т. 1-3. 440, XIII с.

22. Семья Романовых в марте - июле 1917 года. Дневник протоиерея А.И. Беляева // Исторический архив. 1993. № 1. С. 20-44.

23. Танеева (Вырубова) А.А. Страницы моей жизни. М.: Благо, 2000. 320

с.

24. Цветков В. Крушение монархии. Был ли акт отречения Николая II от престола правомерен? [Электронный ресурс] // Российское историческое общество [сайт]. 29.01.2018. URL: https://bit.ly/3ESNKJj (дата обращения: 25.12.2021).

ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2021. № 4. www.st-hum.ru

25. Шульгин В.В. Подробности отречения // Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. (Репринтное издание). 2-е изд. Ред. П.И. Щёголев, вступительные статьи: Л. Китаев, М. Кольцов. М.: Советский писатель, 1990. С. 169-173.

Сведения об авторах:

Белоногова Юлия Игоревна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России историко-филологического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (Москва, Россия).

Мельков Андрей Сергеевич - доктор теологических наук, кандидат филологических наук, эксперт Экспертного Совета при Правительстве Российской Федерации, Президент Института современных гуманитарных исследований (Москва, Россия).

Data about the authors:

Belonogova Julia Igorevna - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of Russian History Department, History and Philology Faculty of Saint Tikhon's Orthodox University of Humanities (Moscow, Russia).

Melkov Andrey Sergeevich - Doctor of Theological Sciences, Candidate of Philological Sciences, Expert of the Expert Council under the Government of the Russian Federation, President of the Institute of Modern Humanitarian Researches (Moscow, Russia).

E-mail: BelonogovaI@mail.ru.

E-mail: president@isgi.ru.

Страница 1 из 9

В начало
Назад
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Вперед
В конец

Подписка на новости

Разделы сайта

История России

Воспоминания статского советника В.В. Буймистрова

о поездке принца А.П. Ольденбургского

в дни Февральской революции в Ставку

к императору Николаю II

Из воспоминаний Владимира Владимировича Буймистрова

«Убрать царей»: как большевики воевали с памятниками

Как большевики уничтожали следы Российской империи

Мы новый мир построим

Досталось всей России

Замена царским памятникам

Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.

RUSSIAN REVOLUTION: TRIUMPH OR TRAGEDY?

ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ

на тему «Русская революция. Триумф или трагедия?»

АННОТАЦИЯ

научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Белоногова Юлия Игоревна, Мельков Андрей Сергеевич

NICHOLAS II ABDICATION THE THRONE: HISTORICAL TRUTH AND MYTHS

ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ

на тему «ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II ОТ ПРЕСТОЛА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА И МИФЫ»

Актуальное

Последние обновления

События

Популярные