Несколько критических земечаний на раздел

Нового Катехизиса об источниках христианского вероучения

(Гл 2 Источники Христианского вероучения, пар. 6 Другие формы Священного Предания)

Several critical commentaries to section

New Catechism of the sources of the Christian faith

(Chapter 2 Sources of the Christian Faith, par. 6 Other forms of  Holy Tradition)

Далеко выходя за рамки и объемы Катехизиса св. Филарета, митрополита Московского, Новый Катехизис представляет собой  объемный и весьма обширный труд по догматическому богословию. В этом смысле Новый Катехизис не удовлетворяет тебованиям Катехизиса, который по своей форме «пространен вельми», как охватывающий большую часть вероучения Православной Кафолической Церкви. Он должен быть достаточно краток и доступен для понимания, что было удачно сделано у свт. Филарета. Нынешний Новый Катехизис, раскрывая многие вопросы, не касающиеся непосредственно веры, представляет собой уже некий многотомный простанный труд «О православной вере в целом». Перегруженность информацией, лишает Новый Катехизис ясности, четкости, доступности. Несомненно, что Новый Катехизис станет не только объемным изданием, но и дорогостоящим, что тоже лишает миссионерской направленности  Новый  Катехизис.

В данной статье мы сочли необходимым сделать несколько, на наш взляд, важных и существенных замечаний к разделу Об Источниках христианского вероучения.

Во-первых, следовало бы привнести авторам Нового Катехизиса в самое название главы конфессинальную ориентированность – об источниках «православного» христианского вероучения. И это потому, что в римо-католицизме источники вероучения несколько иные в силу приятого учения I Ваиканского собора о непогрешимости Римского первосвященника ex cathedra, а таже мнения о папе и епископате как уникальном носителе вероучительной истины[1]. А также в силу того, что в Римо-Католической церкви число вселенских соборов достигает 20-ти, а многие принятые авторитеные Всеправославные соборы и их решения для Западной церкви не только не являются авторитетными, но они категорически ими не принимаются.[2] Это, например, в первую очередь относится к  Великому Констанопольскому собору 879-880 при свт. Фотие Константинопльском, Контантинопольским соборам 15 столетия, или т.н. паламистким соборам. Сегодня не являются аторитетными для Римо-Католической церкви и творения святых отцов, которые сегодня рассматриваются исключительно как необязательные исторические памятники христианской письменности, и в высших католических заведениях изучение патристики является лишь привилегией узконаучного круга людей. В то время как для Православной Церкви «сущесвует очевидная богословская идентичность между Священным Писанием, Святыми Отцами и Вселенскими Соборами».[3]

О безусловном и пререкаемом авторитете Соборов Православной Церкви

Говоря о «безусловном и непререкаемом» авторитете для Православной Церкви решений Вселенских Соборов, с чем нельзя не согласиться, поскольку опрделения Вселенских Соборов являются богодухновенными  Новый Катехизис утверждает, что некиим иным  «высоким», но скорее уже пререкаемым, аторитетом пользуются  Соборы, созванные после Вселенских Соборов. Но что за категория «высокий», и какова степень непререкаемоси и пререкаемости определений этих соборов? Если авторы Катехизиса вводят такие категории, то они должны быть разъяснены, уточнены. И кто является мерой или оценочной инстанцией авториетности решений этих Соборов? ОВЦС Московской Патриархии???

«Ряд определений, имеющих высокий авторитет для православной традиции,

Был выработан Церковью уже после Вселенских Соборов.

В 843 году, по случаю восстановления почитания святых икон, был состав-

лен «Синодик в Неделю Православия»; с XI по XIV века в него вносились поло-

жения православного учения, связанные с появлением новых ересей.

Константинопольский Собор 879 года вынес ряд постановлений догмати-

ческого и канонического характера: он провозгласил неизменность текста Симво-

ла веры и анафематствовал всех, кто посягает на его изменение.

Константинопольские Соборы 1156–1157 и 90-х годов XII века определили

тождественность Голгофской Жертвы и Евхаристии, а также то, что искупитель-

ная жертва была принесена всем трем лицам Пресвятой Троицы.

Константинопольские Соборы 1166–1170 годов осудили неверные толко-

вания евангельской фразы «Отец Мой более Меня» (Ин 14:28) и догматические

нововведения Римской Церкви, в частности, учение о Filioque35.

В середине XIV века в Константинополе прошел (в 1341, 1347, 1351 и 1368

годах) ряд Соборов, утвердивших учение святителя Григория Паламы о сущности

и энергиях Божиих».[4]
Данное утверждение не является достаточным, поскольку такие соборы как Константинополский 879-880гг.[5] и т.н. паламитские Констнатинополские соборы были по своему масштабу и содержанию равными Вселенским соборам, а подниманиемые ими вероучительные вопросыи решения по ним имеют характер не просто «высокого авторитета», «вселенского масштаба» и они обязательны, как и определения Вселенских соборов.[6] Это, по крайней мере доказала сама жизнь Церкви, вынесение Пламитских соборов и личности свт. Григория Паламы в особе литургическое празднование на 3-й неделе Великого поста. Кроме того, этими сборами объявляются анафемы тем, которые отвергают их решения[7].

Так Константинопольский собор 879-880гг., который в сознании Православной Церкви является VIII Вселенским собором по всем существующим параметрам оценки «вселенскости», обявляет анафему тем, кто изменит Символ веры, добавляет в него или убвляет из-него что-то.

«Если кто из лиц духовных допускает изменение или добавление к этому Символу, таковой подлежит низвержению из сана, а мирянин, дерзающий сделать это, подлежит анафеме».[8]

 Исторически хорошо известно, что это решение Собора было направлено против распростаненной в германской части западной империи ереси filioque.[9]

Кроме того возникает, и вполне естественно вопрос – почему и на каких основаниях игнориются Константинопольсукие соборы 16 столетия (1583, 1587, 1593), анафематвоввавшие Григорианский календать и Пасхалию? Ведь патриарх Иерусалимский Досифей эти соборы считал «вселенскими»[10]? Потому что эти Соборные определения ограждали Церковное предание о Пасхалии, его защищали.[11] То, почему  и на каком основании мы должны их просто игнорировать?

Подобная тактика игнорирования или предание забвению этих соборов, а также введение некиих уровней авторитетности, мы встречаем только с начала вступления Православной Церкви в Экуменическое движение, которое по своей методологии далеко отходит от научности и богословской порядочности.[12] Здесь вступают в силу идеология компомисса и догматического минимализма.

Кстати нужно отдать должное, что недавно состоявшийся на о. Крит так наз. «Святой и Великий Собор» назвал указанные соборы, а также последующие соборы как Соборы обладающие «кафолическим авторитетом». Это отметил в своей статье и митрополит Навпактский Иерофей: «Эти Соборы, вполне очевидно и ясно характеризуются как Соборы обладающие «кафолическим авторитетом», где вселенский авторитет означает, что они признаны были всей Православной Церковью, и они осудили ереси, которыми было вдохновлено западное Христианство. Считаю, что это утверждение является величайшим положительным делом «Святого и Великого Собора».[13]

О «Символических книгах» Православной Церкви

В тексте Нового Катехизиса мы читаем»:

«Вероучительные сочинения XVII–XIX веков, иногда называемые «символически-

ми книгами»48, обладают авторитетом в той мере, в какой они соответствуют уче-

нию святых отцов и учителей древней Церкви.

К числу авторитетных для Православной Церкви документов относятся, в частности,

«Православное исповедание веры кафолической и апостольской Церкви Восточной»

(1662 год), «Послание патриархов восточно-кафолической Церкви о православной вере» (1723 год), «Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам» (1848 год) и некоторые другие сочинения на догматические темы, появившиеся в XVII–XIX веках. Православные вероучительные документы этого периода носили главным образом полемический характер и были направлены либо против католицизма, либо против протестантизма».[14]

Необходимо отметить, что эта т.н. Символические памятники, как бы этого не хотелось некоторым, выражают дух и букву, то есть многовековое церковное сознание в отношении Римо-католицизма и Проестантизма как ересям. А посему их критические оценки римо-католицизма и протестантизма являются абсолютно точными, верными и не подлежат какой-то ревизии и критике.

В Новом Катехизисе отношение к т.н. «Символическим книгам»[15] и их авторитетность оценивается некой «степенью соответствия учению святых отцов и учителей древнеой Церкви».  Авторы НК не указывают на критерии такой оценки. То есть они могут быть весьма различны, и они могут зависеть от разной степени произвола. Тем не менее, их соответствие учению Отцов Церкви не вызывало до середины 20 столетия, то есть опять до вступления в Экуменическое движение Православной Церкви, ни у кого. Эти книги постоянно приводятся в академических учебниках по Догматическому богословию, как обладающих высоким и бесспорным авторитетом.[16] Если обращать внимание на критику «Символических книг» более позднего времени, то в своей статье о Символических книгах блаженной памяти архиепископ Василий Кривошеин, лишь говорит о влиянии на них схоластики, о более низком качестве богословия по сравнению с определениями эндемических соборов до падения Констнатинопля, о введении в них новой, философской и латинской терминологии. Но он ни разу не сказал о том, в эих текстах неверно излагаюся вероучительные истины. Но чо значит влияние схоластики? Для того чтобы понять это необходимо иметь хотя бы малейшее представление о различной методологии в западном и востоном богословии. Но при этом он подчеркивает их неповрежденость в изложении православного вероучения. Касаясь Символических книг, под влиянием схоластики нужно понимать т.н. академический стиль изложения документов, систематику в их изложении.[17] При этом в «Символических книгах», порой отсуствуют ссылки и циатации Сыятых Отцов Церкви. Тем не мнее, в вероучительной части эти «Символические книги» абсолютно верны, как во всем последующие Священному Преданию. Более того, одни в силу своей систематичности весьма удобны.

Касаясь 17 и 19 столетий, в Новом Катехизисе ничего не говорится о таких наиважнейших соборах 17 столетия как: Константинопольские соборы 1638, 1642, 1672, 1691 и Иерусалимского собора 1672, решения, которых были направлены против заблуждений протестантов. Важным вероучительным памятников, выскочайшего авторитета является «Ὁμολογία πίστεως» (Исповедание веры) Константинопольского собора 1727г. Несомненной важности и общеправославным авторитетом является Коснтантинопольский собор 1756г., т.н. Собор трех патриархов, который принял решение об «обязательном крещении западных христиан».[18]

Оценивая появление этих важных и авторитетных памятников Православной Церкви, видный русский доматист митрополит Макарий (Булгаков) дает следующее важное резюме: «Это, однакож, не значит, будто с прекращением Вселенских соборов прекратилось дальнейшее раскрытие догматов в Православной Церкви. Оно не прекратилось: потому что не прекратились заблуждения и ереси. Главнейшими из таковых заблуждений быи, во-первых, заблуждения церкви римской, отделившия ее от Церкви Вселенский, - и на православном Востоке нераз составлялись проив них соборы и писались точнейшие вероизложения; а во-вторых – заблуждения протестантов в их различных сектах, нераз также подвергавшиеся в Православной Церкви Восточной соборному размотрению пастырей, которые в тоже время издавали против этих заблуждений, в охранение чистоты Православия, точнейшие вероизложения».[19]

Что же могло заставить автором Нового Катехизиса демонстративно проигнорировать оценку «Символических книг», среди которых и Послание Восточных Патриархов  и иные, сделанную видным русским иерархом и догматистом, как «точнейших вероизложений»? Мы полагаем, что в этом немалую роль сыграла неумелая и богословски безрамотная, в основном приобретшая характер бессодержательного «лозунга», пропаганда «борьбы со схоластикой». А эта борьба неизбежно приводит к адогматизму. Даже, несмотря на настроженное отношение к «символическим памятникам» Православной Церкви, согласно оценке символических книг профессора И. Кармириса, тем не мнее, они,  являясь «второстепенными источниками», они, тем не менее, «согласуются с церковным учением».[20]

Необходимо также напомнить и важные слова ахиепископа Василия (Кривошеина) касательна деления на степени авторитетности богословских текстов: «Попытаемся теперь, при свете всего вышесказанного, ответить на вопросы составителей программы Предсобора с их предложением распределить все символические тексты в Православной Церкви на три категории: а) авторитетные тексты; б) тексты, имеющие относительный авторитет; в) тексты, имеющие вспомогательный авторитет. Прежде всего, нам представляется, что в такой трехстепенной классификации с ее разделением на “относительный” и “вспомогательный” авторитет заключается нечто схоластическое, излишне систематическое, желание все распределить по параграфам и категориям. Не думаем, что с православной точки зрения представляется возможным и даже желательным подробное и строгое проведение в жизнь такого принципа в области богословия. Да и сам вопрос об авторитете и авторитетности в Православии очень сложен и ставится в нем иначе, чем в римо-католичестве или протестантстве».[21]

Об аторитете Святых Отцов

Касаясь места и авториетета святых Отцов и ихтворения НК говори следующее: «В состав Священного Предания входят творения мужей апостольских, аполо-

гетов, святых отцов и учителей Церкви.

Под «мужами апостольскими» понимают тех писателей древней Церкви, которые

жили не позднее II века: некоторые из них были учениками апостолов и знали их лично. К

числу мужей апостольских относятся, в частности, священномученики Климент Римский,

Игнатий Богоносец, Поликарп Смирнский. Следующее поколение писателей древней

Церкви, которому принадлежат святой Иустин Мученик и священномученик Ириней Ли-

онский, принято называть апологетами (в переводе с греческого «защитниками»), по-

скольку они защищали Церковь перед лицом гонений языческого мира.

«Святыми отцами», или «отцами Церкви», как правило, называют богословов, жив-

ших в более позднюю эпоху, учение которых было признано Церковью и которые были

прославлены в лике святых. «Учителями Церкви» иногда называют древних авторитетных

церковных богословов, не причисленных к лику святых. Однако это наименование также

применяется к Отцам Церкви (например, святители Василий Великий, Григорий Богослов

и Иоанн Златоуст в богослужебных текстах названы «вселенскими великими учителями и

святителями»).

Из святоотеческого наследия особое значение для Церкви имеют произведения от-

цов Церкви эпохи Вселенских Соборов (IV–VIII века), в особенности тех восточных от-

цов, которые играли основную роль в формировании православного богословия, в частно-

сти святых Афанасия Александрийского, Василия Великого, Григория Богослова, Григо-

рия Нисского, Кирилла Александрийского, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина,

Феодора Студита, Симеона Нового Богослова, Григория Паламы».[22]

Мы согласны с некоторыми комментарими и выводами НК важности святоотеческого наследия. Но мы считаем, из всего, что сказано в НК, не сказано самое главное – Святые Отцы это прежде всго те, которые вошли путем акезы в состояние обожения, боговидения (см. Святогорский Томос), которые, как подчеркивает свт. Григорий Палама «имели ум Христов».[23] «Православный богослов, это, прежде всего тот, кто непосредственно знает посредством озарения Божественные действования-энергии. А в более широком смысле он их знает косвенно посредством божественных действований в Пророках, Апостолах и Святых или же в священном Писании, в творениях Святых Отцов, и в решениях и Деяниях Вселенских Соборов и Поместных». Богослов это тот, кто обладает различением духов, по апстолу Павлу, который способен различать божественные действования от демонических».[24] Святые Отцы достигали такого именно состояния просвещения и божественного озарения благодаря опытному деланию. «Одни посвящены в таинства собственным опытом, — это те, кто ради Евангельской жизни отвергли стяжание денег, человеческую славу и непристойные наслаждения плоти и еще закрепили свое отречение тем, что вошли в послушание к преуспевшим в возрасте Христовом; беспопечительно в молчании внимая себе и Богу, в чистой молитве став выше самих себя и пребывая в Боге, при помощи таинственного, превышающего ум единения с Ним, они стали причастны таинствам, которые недоступны уму».[25] И богословие восточных Отцов отличается от западного богословия самым принципиальным образом. Вотсоное богословие в основе своей полагаеν божественную благодать, просвещение от Бога, а западное – рассудочное, логическое внешнее постижение боготкровенных истин. Посление и приводило к ошибочным мненим и взглядам.[26] И таким ярким примером является богословие бл. Августина, которое породило ересь filioque.[27] Прп. Варсонуфий в своем 610 ответе описывает причины появления у некоторых отцов неправославных мнений: «… говорили то, что было преподано им прежними учителями их, не исследуя слов их, тогда как им должно было исследовать оныя, и через молитву к Богу и вопрошения (просвещенных Духом) удостовериться, справедливы ли они. Таким образом перемешались учения».[28]

К глубокому сожалению в НК ничего не говорится и о т.н. принципе consensus partum, который является своего рода мерилом истинности высказываний отцов Церкви, и выявления вероучительной истины[29].

Поэтому мы считаем, что данаая часть Нового Катехизиса должны быть подвергнута тщательной критической переработке.

Редакция Православного Апологета 2016г.