Никакое слово недостаточно для выраженія славы и достоинства святыхъ. Ибо, они являются въ мірѣ, какъ свѣтила, слово животно придержаще (Флп. 2, 16), какъ сказано въ Писаніи. А когда они проповѣдуютъ божественныя тайны, прилично сказать имъ отъ лица всѣхъ: не вы есте глаюлющіи, но Духъ Отца вашего глаголяй въ васъ (Матѳ. 10, 20). Они провозвѣстили намъ Іисуса, истинный Свѣтъ и Жизнь вѣчную, которому мы говоримъ словами блаженнаго Давида: вся земля да поклонится Тебѣ и поетъ Тебѣ: да поетъ же имени Твоему, Вышній (Псал. 65, 4). Когда законъ, обнародованный чрезъ Моисея, имѣлъ еще свою силу, и Евангеліе еще не было возвѣщено, тогда былъ вѣдомъ во Іудеи Богъ, во Израили веліе имя Его (Псал. 75, 2). Моисей былъ слабъ голосомъ и косноязыченъ; поэтому и законъ слышался только во Іудеѣ. Но когда возсіялъ истинный свѣтъ, и Богъ Слово, какъ одинъ изъ насъ, воспріялъ плоть и кровь (Евр. 2, 14), тогда все исполнилось Имъ: вездѣ храмы и алтари, вездѣ собранія торжествующихъ, поклонники, добрые пастыри и стада духовныхъ овецъ, во множествѣ наполняющія священныя пристанища. До пришествія Спасителя нашего родъ человѣческій блуждалъ по землѣ: люди служили твари вмѣсто Творца (Рим. 1, 25), покланялись произведеніямъ рукъ своихъ, и у всякаго заблуждающаго богомъ было то, что ему нравилось. Но явилось намъ, какъ я сказалъ, единородное Слово Божіе, добрый Пастырь, истинный Агнецъ. Святая и неискусомужная Богородица Марія родила изъ дѣвической утробы, какъ животворное сѣмя, вочеловѣчившагося Бога, свободнаго въ образѣ раба, уподобившагося намъ ради насъ и высшаго всей твари, Того, который умалилъ Себя ради насъ, и явился въ божественной славѣ, Того, который уничижилъ самого Себя и возсѣдаетъ на престолѣ со Отцемъ, Того, который истощилъ самого Себя и отъ своей полноты раздѣляетъ достойнымъ блага, Того, который по человѣчеству вмѣстѣ съ нами творитъ поклоненіе, и какъ Богъ, служитъ предметомъ поклоненія не на землѣ только, но и на небѣ. Ибо, по слову Божію, егда вводитъ Первороднаго во вселенную, глаголетъ: и да поклонятся Ему вcu ангели Божіи (Евр 1. 6; Псал. 96, 7). Какимъ образомъ Онъ введенъ былъ во вселенную? Эту тайну открой мнѣ ты, евангелистъ, скажи мнѣ ты, святый Іоаннъ, называемый сыномъ грома, ты, поражающій вселенную великимъ и необычайно сильнымъ звукомъ, обладающій безсмертнымъ гласомъ! Вотъ какое собраніе пастырей приступило къ тебѣ; отвали намъ камень, какъ св. Іаковъ пастырямъ (Быт. 29, 10); открой намъ кладезь жизни, чтобы и мы нынѣ могли почерпать изъ источниковъ спасенія; въ особенности же предложи намъ свой источникъ жизни. Итакъ внемлите словамъ его: въ началѣ бѣ Слово, и Слово бѣ къ Богу, и Богъ бѣ Слово; сей бѣ искони къ Богу (Іоан. 1, 1-2). Что единородный Сынъ Божій неизреченнымъ образомъ родился отъ Отца, этому мы издревле вѣровали; ты, евангелистъ, присовокупи къ сему и остальное. Итакъ внимайте опять словамъ его: и Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14); не вселилось въ человѣка, а содѣлалось плотію, т. е, человѣкомъ. Единородное Слово Божіе содѣлалось человѣкомъ, не переставая быть Богомъ, но и въ воплощеніи оставаясь тѣмъ, чѣмъ было. Ибо естество Слова неизмѣнно. Въ Немъ нѣтъ и тѣни измѣненія. Такъ разумѣть научилъ насъ св. евангелистъ, — эта истинно-великая и свѣтлѣйшая звѣзда, звѣзда спасительнѣйшая не для тѣхъ, которые переплываютъ это чувственное море, но для тѣхъ, которые стремятся къ благочестію, которые любятъ истину и желаютъ имѣть правую и чуждую заблужденій вѣру. Итакъ кто хочеть плавать такимъ образомъ, тоть пусть впечатлѣетъ въ умѣ своемъ слова сего богослова, какъ-бы звѣзду; — тогда онъ преодолѣетъ свирѣпыя волны ересей, приплыветъ къ тихому пристанищу и достигнетъ самой истины, т. е. Христа, въ которомъ Отцу со Святымъ Духомъ слава и держава во вѣки вѣковъ. Аминь.

Печатается по изданію: Дѣянiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводѣ при Казанской Духовной Академiи. Томъ второй. – Казань: Въ типографiи Губернскаго правленiя, 1861. – С. 253-256.

Боголюбивѣйшему и благочестивѣйшему Царю Константію Августу Кириллъ, Іерусалимскій Епископъ, желаетъ о Господѣ радоваться.

1.) Къ боголюбивому твоему царскому величію посылаю изъ Іерусалима первый этотъ начатокъ посланій, приличный для того, чтобы и тебѣ принять оный, и мнѣ представить; не льстивыхъ исполненный словъ, но извѣщающій о боговидѣніи небеснаго, и не витійственно сложенныя увѣренія содержащій въ себѣ, но событіемъ на самомъ дѣлѣ свидѣтельствующій тебѣ объ истинности предреченія въ святомъ Евангеліи.

2.) Другіе нерѣдко изъ того, чтó имѣютъ у себя, вѣнчаютъ честную твою главу, принося златокованные, преиспещренные блестящими камнями, вѣнцы. А мы вѣнчаемъ тебя не тѣмъ, что отъ земли; ибо /с. 395/ даруемому землею и конецъ — земля; но о божественномъ дѣйствіи небеснаго, во времена боголюбиваго твоего царствованія совершившемся въ Іерусалимѣ, со тщаніемъ доводимъ до свѣдѣнія твоего благочестія, не для того, чтобы теперь только отъ невѣдѣнія прійдти тебѣ къ боговѣдѣнію (сего ты достигъ уже, и другихъ уча своимъ благочестіемъ), но чтобы утвердиться тебѣ въ томъ, что уже знаешь; и пріявъ прародительское наслѣдіе царской власти, а также дознавъ, что почтенъ ты свыше еще большими небесными вѣнцами, тѣмъ паче воздать и нынѣ приличное благодареніе Всецарю Богу; изъ того, чтó Богъ чудодѣйственно творитъ при тебѣ, уразумѣвъ на самомъ дѣлѣ, сколько возлюбленно Имъ царство твое, большей твердости исполниться тебѣ въ борьбѣ со врагами.

3.) Какъ при боголюбивѣйшемъ, блаженной памяти отцѣ твоемъ, Константинѣ, по благодати Божіей, даровавшей ему, прекрасно взыскавшему благочестія, обрѣтеніе сокровенныхъ святыхъ мѣстъ, обрѣтено и спасительное древо креста; такъ при тебѣ, Государь, преблагочестивѣйшій Царь, вящшимъ благоговѣніемъ къ Богу превзошедшемъ и родительское благочестіе, не отъ земли уже, но съ небесъ видимы чудодѣйствія, и знаменіе побѣды надъ смертію Господа и Спасителя нашего Іисуса Христа, разумѣю блаженный крестъ, явился въ Іерусалимѣ возблиставшимъ изъ лучей свѣта.

4.) Въ сіи святые дни святой Пятьдесятницы, въ ноны Мая (а), около третьяго часа явился на небѣ /с. 396/ весьма великій крестъ, составившійся изъ свѣта надъ святою Голгоѳою и протяженный до святой горы Елеонской. Не одинъ, или только двое видѣли его; напротивъ того весьма явственно видѣнъ онъ былъ всему народонаселенію города. И не скоро, какъ подумалъ бы иный, миновалось сіе видѣніе, но въ продолженіе многихъ часовъ крестъ очевиднымъ образомъ зримъ былъ надъ землею, молніеноснымъ сіяніемъ превзошедши лучи солнечные. Ибо затмился бы преодолѣваемый ими, если бы не издавалъ для зрителей блистаній, озарявшихъ сильнѣе самаго солнца. Посему все народонаселеніе города, объятое страхомъ и вмѣстѣ радостію отъ сего боговидѣнія, тотчасъ толпами стеклось во святую церковь; — и юные, и старцы, и мужи, и жены, люди всякаго возраста, даже самыя дѣвы, начавшія уже таиться внутри домовъ, жители города и пришельцы христіане, и изъ другихъ мѣстъ прибывшіе язычники, — всѣ единодушно какъ бы едиными устами прославляли чудодѣйствующаго Христа Іисуса, Господа нашего, Сына Божія единороднаго, на самомъ дѣлѣ и опытѣ уразумѣвъ, что благочестивѣйшее христіанское ученіе состоитъ не въ претрѣтельныхъ человѣческія премудрости словесѣхъ, но въ явленіи духа и силы (1 Кор. 2, 4.), не человѣками только возвѣщается, но Самимъ Богомъ свидѣтельствуется съ небесъ.

5.) Посему мы, — жители Іерусалима, — собственными своими очами удостовѣрившись въ необычайности чуда, Всецарю Богу и единородному Сыну Божію воздали, и будемъ воздавать, подобающее съ благодареніемъ поклоненіе, совершивъ, и /с. 397/ продолжая совершать, въ святыхъ мѣстахъ прилежныя молитвы и о боголюбивой твоей державѣ. Поелику же должно было не молчанію предавать небесныя боговидѣнія сіи, но благовѣствовать о нихъ и твоему богодухновенному благочестію; то и потщились мы немедленно исполнить то симъ посланіемъ, чтобы, на добромъ основаніи прежде бывшей въ тебѣ вѣры наздавъ познаніе о томъ, чтó вновь явлено свыше, воспріялъ ты еще болѣе твердое упованіе на Господа нашего Іисуса Христа, и вмѣстѣ исполнившись всякаго обычнаго тебѣ мужества, какъ бы имѣя споборникомъ Самого Бога, съ усердіемъ изнесъ побѣдное знаменіе креста, въ похвалу похвалъ вмѣняя сіе на небѣ явленное знаменіе, образъ котораго показавъ людямъ, еще болѣе прославилось имъ небо.

6.) Чудо сіе, боголюбивѣйшій Царь, согласно съ свидѣтельствами Пророковъ и съ святыми Христовыми словами, находящимися въ Евангеліи, и нынѣ совершилось и снова въ большомъ видѣ совершится. Ибо въ Евангеліи отъ Матѳея, Спаситель, блаженнымъ Апостоламъ даруя вѣдѣніе будущаго, а чрезъ нихъ бесѣдуя и съ преемниками ихъ, весьма ясно предвозвѣщая, сказалъ: и тогда явится знаменіе Сына человѣческаго на небеси (Матѳ. 24, 30.). И ты, по обычаю, взявъ въ руки сію Божественную книгу, найдешь въ ней письменно изложенныя предвозвѣстительныя свидѣтельства объ этомъ чудѣ. И о нихъ-то, умоляю тебя, Государь, особенно всего чаще обращать внимательное размышленіе, ради прочаго по порядку тамъ написаннаго. Ибо предвозвѣщенное Спасителемъ нашимъ требуетъ многаго /с. 398/ благоговѣйнаго размышленія, чтобы не потерпѣть намъ никакого вреда отъ сопротивной силы.

7.) Сей-то начатокъ словесъ моихъ приношу тебѣ, боголюбивѣйшій Царь; это — первое мое вѣщаніе изъ Іерусалима тебѣ, преискреннему и преблагочестивому вмѣстѣ съ нами чтителю Христа, единороднаго Сына Божія и Спасителя нашего, по Божественнымъ Писаніямъ въ Іерусалимѣ содѣлавшаго всемірное спасеніе (Псал. 73, 12.), поправшаго здѣсь смерть, Своею драгоцѣнною кровію загладившаго грѣхи человѣковъ, всѣмъ вѣрующимъ даровавшаго и жизнь и нетлѣніе, и духовную небесную благодать. И Его силою и благодатію тебя увеселяемаго и хранимаго, украшающагося блистательными и великими подвигами благочестія, славящагося царственными отраслями сыновъ своихъ, Самъ податель всякой благостыни, всѣхъ Царь Богъ, въ теченіи многихъ мирныхъ лѣтъ да сохраняетъ со всѣмъ домомъ на похвалу христіанамъ и всему міру!

8.) Здравымъ, украшеннымъ всякою добродѣтелію, оказующимъ обычную благопопечительность о святыхъ церквахъ и о римской державѣ и отличеннымъ вящшими наградами за благочестіе, въ продолженіе многихъ мирныхъ лѣтъ, Богъ всяческихъ со всѣмъ домомъ твоимъ да даруетъ намъ тебя, боголюбивѣйшій Царь Августъ, всегда прославляющаго Святую и Единосущную Троицу истиннаго Бога нашего! Ему подобаетъ всякая слава во вѣки вѣковъ! Аминь. 
 

Примѣчаніе: 
(а) Т. е. 7-го числа Мая. 
 

Источникъ: Творенія иже во святыхъ отца нашего Кирилла, Архіепископа Іерусалимскаго. — М.: Въ типографіи В. Готье, 1855. — С. 394-398. (Творенія святыхъ отцевъ въ русскомъ переводѣ, издаваемыя при Московской Духовной Академіи, Томъ 25.)

1. Если бы мы сдѣлали предметомъ своей похвальной рѣчи небо, то развѣ нашли бы мы такое слово, которое могло бы подняться на высоту похвалъ? Какая мысль могла бы быть достойна величія необыкновенной похвалы? Можетъ быть, мы утомились бы уже самымъ началомъ предмета, какъ коснувшіеся недостижимаго и пытающіеся взобраться на безконечыую высоту. И, конечно, говоря о небѣ, я разумѣю не тотъ сводъ, который разнообразно украшаютъ звѣздные круги, равно какъ и не тотъ путь, который пробѣгаетъ серпообразный мѣсяцъ, дѣлающій ночь свѣтлою, какъ день. Уже одно созерцаніе этого чуда, углубляемое красотами міра, есть учитель, возводящій умъ къ Виновнику творенія. Но я желалъ бы сказать о томъ небѣ, котораго вѣчно сіяющія звѣзды суть собраніе многихъ добродѣтелей, блистающихъ сіяніемъ дѣланія добра, а солнце — евангельская проповѣдь, простершаяся до концовъ вселенной и тысячеобразно, свѣтлѣе солнца, просвѣщающая міръ видимый и невидимый. Это солнце не имѣетъ нужды въ лунномъ свѣтѣ, потому что его день не смѣняется ночью; его свѣтъ незаходимо свѣтитъ.

2. Но желаете ли вы знать, кто этотъ человѣкъ, превозносимый нами? — Это Іоаннъ, братія, превосходый апостолъ, преимуществующій среди евангелистовъ, орелъ Божій — великій, златокрылый; неподражаемый изслѣдователь небесной глубины; человѣкъ, созерцаніемъ выше херувимовъ витающій; вѣстникъ существованія безначальнаго Слова и для самихъ ангеловъ (вѣстниковъ); велегласнѣйшій проповѣдникъ истины; умъ, зрящій высокое; огненный языкъ; богоглаголивыя уста; безпредѣльное море мудрости; непостижимая глубина догматовъ; величайшее хранилище знанія; молнія Духа, просвѣщающая міръ; вселенскій громъ благодати; высочайшій столпъ церквей; твердѣйшее основаніе Божіе; сѣть для уловленія природы человѣческой; удица для душъ, до неба простирающаяся; непобѣдимая (незазубриваемая) пила противъ всѣхъ ересей: острый мечъ, срѣзывающій плевелы нечестія; небесный ключъ, замыкающій полчища безбожія; Богомъ укрѣпленная мысль; рѣка, обилующая водами Божіей мудрости; чистѣйшій храмъ дѣвства; любимый истинно Возлюбленнымъ и на персяхъ Его возлежавшій; великое солнце Евангелія, торжественно шествующее; благозвучная лира и труба Святаго Духа, — и чтó еще сказать?

Если бы я указалъ еще тысячу названій, я не могъ бы исчерпать всю бездну похвалъ. Нѣтъ, совершенно невозможно всего выразить: это невозможно не только для моего безъязычія, а и для тѣхъ, кто отличается способностью къ высокой рѣчи, ибо и ихъ побѣждаетъ величіе чуда въ такой степени, какъ не можетъ это сдѣлать неизмѣриыая высота неба. Но какъ намъ позволили составить похвалу Іоанну, то мы съ удовольствіемъ осмѣливаемся предложить ее, собравъ съ евангельскихъ луговъ нѣкоторые медоносные цвѣты, умственно, какъ бы въ нѣкоторыхъ ульяхъ, связавъ ихъ воскомъ и сгруппировавъ около нынѣшняго торжества, какъ около нѣкоторой царицы (матки).

3. Если согласно закону похвальныхъ рѣчей, мы станемъ искать отечества, гдѣ апостолъ на свѣтъ родился, то найдемъ, что оно, т. е. Галилея, далеко не славно, даже и очень неизвѣстно: таково общее мнѣніе. И однако же здѣсь явился на свѣтъ знаменитый апостолъ. Какимъ образомъ и по какой причинѣ? — По той, что откуда, по мнѣнію іудеевъ и всякаго истиннаго израильтянина, ни одинъ пророкъ не приходилъ и никакое добро не выходило, тамъ во чревѣ первой пророчицы Дѣвы зачинается Христосъ: тамъ Принявшій образъ подобный намъ воспитывается, повинуясь родителямъ, ибо городъ, отъ котораго и названіе (Назорей) онъ получилъ, принадлежалъ къ Галилеѣ, какъ и деревня Виѳсаида. Какая достойная удивленія страна, какое блаженное отечество! Оно оказалось болѣе почтеннымъ, чѣмъ отечество Адама, ибо произвело второго Адама съ неба и Іоанна. И родъ Іоанна также не безславенъ, ибо прославляемый произошелъ отъ Заведея и Саломіи, родственницы Христа по плоти. О, какъ прекрасно оба во едино сочетались, чтобы сынъ брачнаго чертога сталъ племянникомъ Христа! И, конечно, Іоаннъ благороднѣе всѣхъ сущихъ отъ востока солнца, съ обѣихъ сторонъ наслѣдовавъ родъ Божій. Видите, сколь прекраснымъ является при прилежномъ изученіи то, что казалось болѣе презрѣннымъ, т. е. отечество и родъ Іоанна. Теперь же по порядку рѣчь наша дошла до того, чтобы показать какова была его жизнь, его занятія.

4. Изъ занятій житейскихъ мы не знаемъ болѣе труднаго. чѣмъ рыболовный промыселъ, равно и болѣе грубаго образа жизни, чѣмъ у тѣхъ, кто этимъ промысломъ занимается. Ибо занятія другими ремеслами приносятъ ремесленнику, кромѣ жизни въ городѣ, и большую выгоду, оцѣнивать ли ихъ съ точки зрѣнія умственной или практической. Занятіе же рыболовствомъ кромѣ одинокой жизни, приноситъ съ собою и недостатокъ въ пищѣ, такъ что исполияется Писаніе: весь трудъ человѣчь во уста его (Еккл. 6, 7). Рыбаки рубищемъ покрыты, ходятъ въ потертыхъ одеждахъ, съ отращенными волосами, съ загорѣлыми лицами, босые: обитаютъ по берегамъ рѣкъ и въ болѣе пустынныхъ мѣстахъ; здѣсь они на камняхъ сидятъ, а тамъ въ глубину всматриваются и оттуда извлекаютъ добычу. Для чего же я это такъ обстоятельно описываю? — Для того, чтобы показать, что, хотя Іоаннъ этимъ ремесломъ занимался, однако онъ не долженъ быть презираемъ. Обратись къ умопредставляемому образу сравненія и ты найдешь соотвѣтствующее познаніе. Давидъ, бывшій сначала пастыремъ овецъ, потомъ былъ избранъ Богомъ пасти Іакова раба своего, и Израиля достояніе свое (Псал. 77, 71). Посмотри и на Іоанна, какъ онъ боголѣпно былъ приведенъ великимъ Словомъ отъ ловли безсловесныхъ къ ловлѣ разумныхъ существъ, Ибо не для того призванъ, чтобы пасти тѣ или другія племена, разсѣянныя въ разныхъ мѣстахъ, но чтобы уловить всю вселенную. И глагола има: грядита по Мнѣ, и сотворю вы ловцы человѣкомъ (Матѳ. 4, 19). Хотя это званіе общее, однако мы должны примѣнить его къ тому, о комъ наша рѣчь. Подобно сему мы поступаемъ и въ отношеніи нѣкоторыхъ другихъ общихъ названій: частное примѣненіе ихъ къ Богослову не даютъ ему преимущества предъ другими апостолами, — да не будетъ! Ибо и для свѣтильниковъ, возженныхъ отъ общаго свѣта, не составляетъ преимущества полное причастіе ихъ къ сіянію одного.

5. Но такъ какъ великій апостолъ поставленъ отъ Бога ловцомъ, то посмотримъ его, говоря образно, какъ бы въ лодкѣ, т. е. въ его слабомъ тѣлѣ починивающимъ не рыболовныя изорванныя сѣти, но сѣти евангельскія. Какой для этого онъ употребляетъ тростникъ? — Догматы. Какой снурокъ для удочки? — Плетеніе богословія. Какой крючокъ? — Трехсоставный крестъ. Какую приманку? — Богоносную плоть, посредствомъ которой уловленъ великій китъ Веліаръ. Ты спросишь, на какомъ камнѣ онъ возсѣдаетъ? Подумай о твердомъ сѣдалищѣ вѣры. О, чудо! Онъ бросаетъ удицу не въ тотъ или другой заливъ, но въ море жизни; забрасываетъ удочку не на малое какое пространство, но до самыхъ предѣловъ вселенной, спускаетъ снурокъ удочки не въ измѣренную глубину, но въ самую бездну нечестія. Посмотри на богатый уловъ, состоящій изъ одиночниковъ и общественниковъ, т. е. людей зрѣлыхъ (отшельниковъ) и живущихъ въ обществѣ, — уловъ многообразный и различный — именно нравами и наклонностями уловляемыхъ изъ большихъ или малыхъ — возрастомъ и положеніемъ. Однихъ, волнующихся догматами нечестія, какъ изъ подъ подводныхъ камней безбожія, извлекаетъ; другихъ, мертвыхъ простотою мысли, какъ бы по морю несущихся, неводомъ уловляетъ; и всѣхъ ихъ не умерщвляетъ, а оживляетъ, не въ соленыхъ водахъ нечестія содержитъ, но въ сладкихъ волнахъ крещенія заставляетъ жить, и при томъ не тлѣнное серебро пріобрѣтая, но рукописаніемъ сыноположенія освобождая отъ рабства діаволу — тѣхъ, которые прежде были взяты имъ въ плѣнъ. О, дивное чудо! Кто слышалъ отъ вѣка о такомъ уловѣ? Кто видѣлъ такого великаго купца-ловца? Ибо не сотни только и не тысячи, но всѣ народы, научить которые было ему ввѣрено, онъ привелъ къ первому Ловцу человѣковъ, Господу Іисусу Христу. Не справедливо ли поэтому я говорилъ раньше, что не могу коснуться избраннаго предмета даже въ самой слабой степени?

6. Разсмотримъ и остальное, — представленное въ прекрасной аллегоріи. — Вы есте свѣтъ міра (Матѳ. 5, 14). Свѣтъ прогоняетъ тьму, просвѣщаетъ зрѣніе, обновляетъ тѣла, — желанный и дивный. Въ какомъ же смыслѣ апостолъ есть свѣтъ? — Не уменьшаетъ ли онъ тьму кромѣшнюю противолежащую? Не возвращаетъ ли зрѣнія слѣпымъ и душевно и тѣлесно?Не сообщаетъ ли силу тѣламъ? Поэтому, не достоинъ ли любви и удивленія? Именно это-то Христосъ и заповѣдалъ дѣлать: болящія исцѣляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бѣсы изгоняйте: туне пріясте, туне дадите (Матѳ. 10, 8). Подумаемъ о тысячѣ родовъ болѣзней, и увидимъ безконечное множество чудесъ, которыя повсюду гроздами тянутся къ безмездной и безболѣзненной врачебницѣ спасенія, ибо здѣсь больные излечиваются не сѣченіями, не прижиганіями или какимъ-либо лекарственнымъ питьемъ, а одною вѣрою и даромъ слова. О, великій даръ! Вчерашній слѣпой — нынѣ видитъ свѣтъ, внезапно освободившись отъ постояннаго мрака, и радуется, созерцая красоту и явленія вселенной. Вчерашній хромецъ нынѣ ходитъ прямо, и съ радостью скачетъ какъ олень. Вчерашній косноязычный, нынѣ освободившись отъ узъ языка, произноситъ благодареніе свободною рѣчью. Вчерашній сухорукій, нынѣ исцѣлившись, обѣ руки поднимаетъ на молитву къ Господу, Который на небесахъ. Вчера страдавшій водянкою нынѣ весьма быстро освобождается отъ болѣзни и получаетъ прежнее здоровье. Вчерашній прокаженный нынѣ снимаетъ съ себя позоръ и радуется, смотря на свое выздоровѣвшее тѣло. Вчерашній разслабленный, получивши крѣпость членовъ, нынѣ несетъ на плечахъ свою постель. Одержимый вчера демономъ, нынѣ, очистившись духомъ, разумно прославляетъ Господа. Вчера полумертвый и тяжело дышавшій, нынѣ быстро вскакиваетъ. Вчерашній мертвецъ поднимается отъ тлѣнія, повѣствуя сущимъ на землѣ о томъ, что во адѣ, и исповѣдуя Начальника жизни Бога. Вчерашній косоглазый нынѣ смотритъ правильно, и одноглазый видитъ двумя глазами, и безволосый раститъ волоса. Вчерашній горбатый нынѣ выпрямляется, и глухой слышитъ, и страдающій лихорадкою укрѣпляется, и замерзшій оживаетъ. Вчера безплодная нынѣ рождаетъ чадо, и кровоточивая исцѣляется, съ трудомъ рождавшая легко рождаетъ, страдавшій ракомъ дѣлается здоровымъ, — и всякое тѣлесное увѣчье исправляется, и всякая слабость устраняется, и всякая болѣзнь исцѣляется. Я не говорю о чудесахъ въ отношеніи безсловесныхъ животныхъ, также о чудесахъ въ отношеніи перемѣнъ стихій и чего-либо другого въ природѣ. Ибо развѣ не истинно сказанное Господомъ: имѣйте вѣру Божію: аминь бо глаголю вамъ, яко, иже аще речетъ горѣ сей: движися и верзися въ море: и не размыслитъ въ сердцы своемъ, но вѣру иметъ, яко еже глаголетъ, бываетъ: будетъ ему, еже аще речетъ (Марк. 11, 23). Можетъ быть, ты также увидишь и гору, передвинутую въ море, и море, высохшее и обращенное въ покрытое травою поле, и воду, бьющую изъ глубины, и камень, разсѣкаемый и сопровождающій христоносный народъ (1 Кор. 10, 4), и многое другое, чтó служитъ къ пользѣ привлекаемыхъ къ вѣрѣ при всемогущемъ дѣйствіи божественной благодати, для которой ничего нѣтъ невозможнаго.

7. Но чтобы я, останавливаясь на частностяхъ, не утомилъ слушателей, перехожу къ другому. — Вы есте свѣтъ земли (Матѳ. 5, 13). По необходимости это толкуется иносказательно, какъ и въ другомъ мѣстѣ: имѣйте соль въ себѣ (Марк. 9, 50). Что же иное можетъ означать соль, какъ не любовь, которая есть исполненіе закона, какъ говоритъ св. апостолъ Павелъ (Рим. 13, 10). Итакъ подобно тому, какъ безъ соли ни хлѣбъ не вкушается и вообще ничто изъ съѣдобнаго: такъ естественно, что и безъ любви ничего боголюбезнаго нельзя совершить. Такимъ именно представляетъ себя намъ апостолъ, имѣвшій какъ бы адамантовую и непобѣдимую въ подвигахъ за истину душу, — апостолъ, не измѣнявшійся ни при счастливыхъ, ни при несчастныхъ объстоятельствахъ, т. е. не терявшій разсудительности. Посмотри: онъ былъ преслѣдуемъ и не отпалъ отъ любви къ преслѣдовавшимъ; былъ веденъ къ царямъ и воеводамъ и не отпалъ отъ дерзновеннаго исповѣданія; былъ битъ палками и для своихъ палачей явился врачемъ; надъ нимъ издѣвались и насмѣхались и онъ своимъ обидчикамъ честь воздавалъ, подражая Учителю, Который и во время самыхъ страданій Своихъ молился Отцу о прощеніи распинателей; тѣ простирали мечъ, а онъ предлагалъ ученіе; тѣ угрожали огнемъ, а онъ усиливалъ любовь; тѣ угрозы, а онъ — молитву, тѣ — мученія, а онъ — жажду спасенія, радуясь скорбямъ, стремясь къ мученіямъ. И даже изъ счастливыхъ обстоятельствъ для него рождалось искушеніе, ибо за знаменіями и чудесами слѣдовали необыкновенный почетъ и уваженіе. Но какъ тамъ онъ не охладѣвалъ любовію, такъ здѣсь не надмевался похвалою. Онъ ко всѣмъ, сообразно особенностямъ каждаго, всегда примѣнялся и приспособлялся, подобно вкусу манны. О чудо! Должно прибавить и слѣдующее: посланный Пастыреначальникомъ Христомъ, какъ овца среди волковъ, не сдѣлался волкомъ, а волковъ въ овецъ превратилъ. Уязвляемый, онъ въ свою очередь исцѣляетъ язвы душевныя, отвѣчая ранами врачеванія. Необразованный, онъ и мудрецовъ міра научалъ догматамъ благочестія. Безоружный, онъ и враговъ Божіихъ вооружалъ на брань противъ діавола. О, какая это трудность, но вмѣстѣ съ тѣмъ и какая благодать! Такова божественная соль. Изъ только что сказаннаго видно уже и то, въ чемъ состоитъ мудрость зміиная и чистота голубиная. Говорить объ этомъ больше знающимъ — излишне, во избѣжаніе многоглаголанія. Возвратимся къ главному предмету нашего слова.

8. И нарече има имена Воанергесъ, еже есть сына громова (Марк. 3, 17). Нѣкоторые говорятъ, что громъ происходитъ отъ густого воздуха, который, будучи заключенъ въ облакахъ и неимѣя оттуда выхода, производитъ то молнію (посредствомъ тренія), то громъ (посредствомъ разрыва). Впрочемъ, если бы кто сказалъ, что громъ происходитъ отъ грома, то это было бы вполнѣ правдоподобно, ибо каково рождающее, таково и рождаемое. Чтó же отсюда? То, что, будучи отзвукомъ Святаго Духа, апостолъ названъ сыномъ грома, потому что блистаетъ и вмѣстѣ громогласно возвѣщаетъ божественное, какъ бы прорываясь изъ облаковъ божественной благодати. Посмотримъ, если угодно, каковы его громовые гласы, чтобы намъ болѣе удивляться силѣ Давшаго ему имя. Въ началѣ бѣ Слово, и Слово бѣ къ Богу, и Богъ бѣ Слово (Іоан. 1, 1). О, велегласнѣйшая проповѣдь о Богѣ! Не такъ люди шумомъ грома поражаются, какъ богословію Іоанна изумляются небесныя силы вмѣстѣ съ земными, такъ какъ и для нихъ есть ученіе у Іоанна. Ибо говоритъ Писаніе: да скажется нынѣ началомъ и властемъ на небесныхъ церковію многоразличная премудрость Божія (Ефес. 3, 10). Итакъ, Моисей, описывая чувственное (видимое), началомъ всѣхъ твореній положилъ небо, сказавъ: въ началѣ сотвори Богъ небо и землю (Быт. 1, 1). Такъ какъ невозможно было глазу, занимающему первое мѣсто среди нашихъ внѣшнихъ чувствъ, подняться выше неба, то соотвѣтственно сему для чувства это твореніе является первымъ, тогда какъ все остальное занимаетъ второе мѣсто. Іоаннъ же повѣствуетъ о Томъ, Кто выше чувства: онъ не небо и землю, но Творца неба и всѣхъ вышенебесныхъ умовъ принимаетъ за начало, говоря: въ началѣ бѣ Слово, и Слово бѣ къ Богу, и Богъ бѣ Слово.

9. Видишь ли, на какую безпредѣльную высоту поднимаетъ взоръ ума это тройное бѣ, устанавливая какъ бы нѣкоторую духовную твердь въ нашей мысли — съ тѣмъ, чтобы, подобно нѣкоторому отблеску свѣта, дошедши до этого мѣста, умъ (эта первая изъ способностей души) не стремился подниматься выше, по ту сторону, и не казался бы вступающимъ въ пустое пространство изъ безполезнаго любопытства; но удерживалъ бы свое стремленіе, снова возвращаясь къ тварямъ, съ чѣмъ и сродство имѣетъ, созерцая творенія и прославляя Художника, единаго безначальнаго Бога въ трехъ лицахъ, надъ всѣмъ сущимъ господствующаго. Какія же это творенія? — Серафимы, херувимы, престолы, силы, власти, господства, начальства, архангелы, ангелы, а затѣмъ чувству подлежащія — небо, солнце, луна, звѣзды, воздухъ, земля, животныя земныя, морскія, воздушныя, растенія, травы и всякая вообще природа одущевленная и неодушевленная. Ибо все это, и если что другое въ обоихъ мірахъ существуетъ безъ имени, сокращенно обозначено словами: и безъ Него ничтоже бысть, еже бысть (Іоан. 1, 3). Ибо что еще слѣдуетъ прибавить къ этому, когда богоносные отцы по вдохновенію изъяснили все богословіе буквально? Отъ нихъ и намъ, смиреннѣйшимъ, досталась крохотная доля участія въ словѣ. О, богословіе, сильнѣе грома вѣщающее небесные догматы! О, изреченіе, быстрѣе молніи освѣщающее всѣхъ! Удивися разумъ мой отъ тебе (Псал. 38, 6), — пусть скажетъ всякій о богоподобномъ Іоаннѣ, который обнялъ широту вселенной своею проповѣдью, который мыслями своими ходилъ въ путяхъ бездны премудрости. Черезъ него, полнотою Божіяго гласа, адовы врата разрушены и солнце православія возсіяло. Черезъ него мудрость міра объюродѣла и концы вселенной наполнились познаніемъ таинъ Божіихъ; риторы и софисты ниспровергнуты, а Іоанново богословіе воцарилось. И я не знаю, чтó еще сказать достойнаго и столь необыкновеннаго величія апостола, развѣ только уступить слово тѣмъ, которые прежде прославляли его своими божественными устами.

10. Но что же далѣе? Іисусъ же, видѣвъ Матерь и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери своей: Жено, се сынъ твой. Потомъ глагола ученику: се Мати твоя. И отъ того часа поятъ ю ученикъ восвояси (Іоан, 19, 26-27). И въ другомъ мѣстѣ: иже и возлеже на вечери на перси Его, и рече: Господи, кто есть предаяй тя (Іоан. 21, 20). Такое предпочтеніе, т. е. то, что Іоаннъ преимущественно предъ другими учениками былъ любимъ Іисусомъ, также возлежаніе его на пречистыхъ персяхъ и, кромѣ того, признаніе быть сыномъ Богоматери — есть какъ бы нѣкоторый царскій даръ Богослову. Какъ страшны всѣ три преимущества, одно другого превосходнѣе! Каждое изъ нихъ, какъ весьма необыкновенное, производитъ во мнѣ круженіе мысли. Андрей былъ первымъ призванъ быть ученикомъ (Іисуса), но никогда не называлъ себя любимымъ ученикомъ, какъ этотъ. Петръ — первоверховный, но и онъ такого названія не получилъ. Божество безстрастно. Христосъ одинаково ко всѣмъ простираетъ лучи Своей любви. Конечно, если Петръ болѣе всѣхъ любилъ, какъ самъ засвидѣтельствовалъ, бывъ спрошенъ, и его свидѣтельство Христосъ подтвердилъ черезъ троекратное вопрошаніе и отвѣты, за каковое свидѣтельство въ награду получилъ право пасти всѣхъ; то и самъ взаимно долженъ былъ быть любимъ больше (обратный даръ). Мнѣ кажется, что причина того, что Іоаннъ назвалъ себя любимымъ ученикомъ, — заключается въ достоинствѣ его дѣвства. Хотя лучъ свѣта одинаково падаетъ на зеркало, — ибо всѣ ученики были чисты (какъ зеркало), по Писанію, — однако вслѣдствіе блеска дѣвства въ одномъ онъ отображается ярче, чѣмъ въ другихъ, какъ ни странно это слово. И это обстоятельство имѣетъ больше отношенія къ любви, т. е. то, что свѣтъ сильнѣе освѣщаетъ наиболѣе ярко воспринимающій предметъ. Если же Петръ за то, что больше любилъ, преимуществовалъ, то должно сказать, что не то тѣло большимъ освѣщается свѣтомъ, которое находится ближе къ свѣту, но то, которое обладаетъ природою болѣе яркою, хотя бы оно и не было близко. Если же и теперь кажется тебѣ наше слово слабымъ (для изъясненія нашего предмета), то поразившій пусть и исцѣлитъ (т. е. повѣрь Іоанну, который самъ себя называетъ любимымъ ученикомъ). Вотъ и возлежаніе его на персяхъ. О, достоинство! Херувимы суть колесницы Божіи, а Іоаннъ — наперсникъ. Моисей едва видѣлъ задняя Божія, и при томъ предварительно помолившись, а Іоаннъ по собственному побужденію наклонившись къ Іисусу вопрошаетъ о томъ, о чемъ и верховный Петръ не дерзалъ (спрашивать), присвояя себѣ второе мѣсто и предпочитая себѣ Іоанна. Сообразивъ оба явленія, ты поймешь, какъ превосходно достоинство Іоанна. Отсюда, какъ изъ нѣкотораго источника жизни, я думаю, онъ черпаетъ обильные потоки божественной мудрости, и отсюда же, какъ изъ живого чрева, текутъ рѣки богословія. Но надобно перейти къ тому, чтó произошло у креста.

11. Жено, се сынъ твой. Потомъ глагола ученику: се мати твоя (Іоан. 19, 26-27). О, дивный даръ! Рабъ, ради необыкновенной чистоты своей, сыномъ Владычицы называется, и дѣлается хранителемъ хранительницы Сокровища жизни. Одинъ уходитъ черезъ страданія (крестныя) отъ безстрастно родившей, а другой послушно принимаетъ ее въ свой домъ: дѣвственникъ Дѣвственницу, розга — родившую Лозу, воинъ — Царицу, богословъ — Богородицу, братъ Божій по благодати — Богоматерь по природѣ. Подумай о соотвѣтствіи взаимныхъ названій и прославляй союзъ. Развѣ это одно не можетъ превзойти всякую иную похвалу для Богослова, если бы онъ былъ лишенъ какой бы то ни было похвалы? Если же на ряду съ превосходствомъ выше сказаннаго сіяетъ и это, то кто въ состояніи взирать на столь недосягаемую высоту? Итакъ, онъ выше всякой способности нашей къ словесной похвалѣ. Одинъ Богъ можетъ восхвалить его по достоинству, хотя и дерзновенно говорить такъ: отъ Него онъ получилъ и преимущество любви, отъ Него увѣнчанъ и похвальными наименованіями — свѣтомъ, громомъ и другими подобными названіями. Но если это такъ, если такимъ образомъ наше прославленіе, насколько возможно было намъ, бѣднымъ въ словѣ, достигло предѣла, то на этомъ мы и окончимъ рѣчь, представивъ въ заключеніе вмѣсто великаго малое. Къ сказанному присоединимъ, чтó не мало служитъ къ его похваламъ и данное ему страшное откровеніе, которое онъ боговдохновенно изложилъ, когда былъ заключенъ за слово на островъ Патмосъ отъ тогдашняго римскаго царя. Этого откровенія онъ также, ради преимущества любви, удостоился предпочтительно передъ прочими апостолами. Говорятъ же, что послѣ тѣхъ священныхъ странствованій и евангельскаго обхода вселенной, онъ поселился въ нѣкоемъ мѣстѣ въ Азіи, гдѣ преимущественно утвердилъ свой учительный престолъ, а потомъ сложилъ и свое священное тѣло. И гробница его была поставлена въ образъ смерти, самъ же онъ преставился, вопреки природѣ человѣческой, такъ что и въ этомъ Богъ прославилъ своего любимаго ученика. Такъ апостолъ сохранилъ свое тѣло чистымъ и благоуханнымъ, и носилъ въ немъ язвы Христовы; душею же, сіявшею болѣе солнца, онъ возлетѣлъ отсюда и, носимый ангелами, переселился въ ту страну, которая ей прилична, — въ страну неизглаголанной и вѣчно сіяющей радости.

12. Но, о, блаженнѣйшій, треблаженнѣйшій, всеблаженнѣйшій Іоанне, великое солнце Евангелія, неизсякаемый источникъ богословія, вѣтвь апостоловъ, равный Петру! Призри милостиво на насъ съ неба и виждь, какимъ позоромъ покрыто земное: алтари, украшенные божественными изображеніями, разрушены, у священныхъ храмовъ отнята ихъ красота. Икона Христа поругана — и въ городахъ, и въ деревяяхъ, и въ домахъ, равно какъ и иконы Богоматери и всѣхъ другихъ богоносцевъ, и подобныхъ тебѣ и низшихъ тебя. Все достойно плача. Подвигни Петра, призови Іакова, — молимся. Трое, всегда сопутствовавшіе Христу, когда Онъ преобразился, когда творилъ многія чудеса, когда былъ въ подвигѣ и молился, какъ болѣе другихъ причастные тайнамъ Божіимъ, — вы и нынѣ, вмѣстѣ съ остальною девятерицею, умилостивьте къ намъ Святую Троицу, чтобы Христосъ запретилъ бурному морю сему, какъ нѣкогда Тиверіадскому, даровавъ тишину, этотъ даръ мира; чтобы Онъ возвратилъ свою Церковь къ древней и славной красотѣ православія. О, блаженный, будь милостивъ и ко мнѣ дерзновенному, заслуживающему (за слово сіе) порицанія, а не награды, и прими воздвигшихъ въ твою честь сей прекрасный и богатый храмъ, гдѣ (въ притворѣ) многіе сложили свои тѣла, по обычаю подвижниковъ, чтобы здѣсь повергаться предъ твоей сіяющей небесной скиніей: они столько желали видѣть тебя, соотвѣтственно своему достоинству, сколько смотрящіе на самое солнце, — во Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ, Которому приличествуетъ всякая слава, честь и поклоненіе, со Отцемъ и Святымъ Духомъ, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ. Аминь.

Печатается по изданію: Творенія преподобнаго отца нашего и исповѣдника Ѳеодора Студита въ русскомъ переводѣ. Томъ второй. — СПб.: Изданіе С.-Петербургской Духовной Академіи, 1908. — С. 136-145.

Кто возглаголетъ силы Господни? слышаны сотворитъ вся хвалы Его (Псал. 105, 2)? Кто изъяснитъ неизмѣримую пучину Его благости? Кто изобразатъ Его непостижимую любовь къ рабамъ, Его снисхожденіе, превышающее всякій умъ, Его милосердіе къ намъ и проистекшее отсюда неизглаголанное о насъ смотрѣніе? Конечно, никто, хотя бы кто говорилъ языками человѣческими и ангельскими, хотя бы совмѣщалъ въ себѣ все разумѣніе человѣческое. Духъ бы и желалъ сего, но языкъ слабъ для выраженія, умъ безсиленъ для уразумѣнія. По-истинѣ, велико таинство Божественнаго домостроительства: оно постигается не разумѣніемъ, но одною вѣрою, и требуетъ душевной чистоты, бывающей слѣдствіемъ страха Божія и любви. Не иначе можно достигнуть чистоты душевной, какъ страхомъ Божіимъ и любовію; не иначе можно принять и Божественное озареніе, какъ напередъ очистивъ зрѣніе души. Божество не доступно для нечистыхъ; одни чистые сердцемъ узрятъ Бога (Матѳ. 5, 8), какъ говоритъ Христосъ, самая истина. Посему-то и при бывшемъ нѣкогда Моисею богоявленіи въ купинѣ, ему повелѣно было сначала иззуть сапоги, и потомъ уже приступить къ явившемуся знаменію: это иззутіе сапоговъ означаетъ отложеніе мертвыхъ и долупреклонныхъ помышленій. Равнымъ образомъ, когда дымилась гора Синай, во время Божественнаго законодательства, не всѣ восходили на нее, да и тѣ, которые восходили, восходили по мѣрѣ очищенія. Если же и въ отношеніи къ прообразамъ законъ требовалъ отложенія всякой скверны, то сколько же должны содѣлать себя чистыми и богоподобными тѣ, которые желаютъ приступить къ самой истинѣ и къ первообразамъ! Итакъ очистимъ себя, братіе, отъ всякаго земнаго помышленія, отъ всякаго смятенія и житейской суеты, да пріимемъ въ полномъ свѣтѣ яркія блистанія Божественнаго слова, да напитаемъ души духовнымъ хлѣбомъ — брашномъ ангельскимъ, и, находясь внутри святилища, ясно познаемъ божественныя и для всего міра спасительныя страсти Безстрастнаго.

Нынѣ открывается таинство, отъ вѣка сокровенное; нынѣ совершается главизна Божественнаго домостроительства; нынѣ полагается вѣнецъ воплощенію Бога-Слова; нынѣ открывается бездна любви Божіей. Ибо такъ возлюбилъ Богъ-Слово міръ, что снизшелъ, по благоволенію Отца, до воплощенія, и, будучи невещественъ, принялъ бремя вощественной плоти, дабы, воспріявъ страсти существомъ способнымъ къ страданію и претерпѣвъ смерть, страстныхъ насъ облечь безстрастіемъ. Отсюда-то голодъ, жажда, сонъ, утомленіе, печаль, предсмертныя страданія, и боязнь смерти или естественная наклонность къ жизни; отсюда, т. е. по силѣ воспринятой Имъ нашей природы, крестъ, страсть и смерть. Все это естественныя и безгрѣшныя страсти (παϑη) нашей природы, неразлучныя съ моимъ составомъ, и ихъ-то испытать Господь не отринулъ, для того, чтобы онѣ, укрощенныя въ Немъ, содѣлались и намъ подвластными.

Христосъ — на крестѣ: соберемся вкупѣ, и будемъ общниками Его страданій, да пріобщимся и славы Его. Христосъ — между мертвыми: умертвимъ себя грѣху, да живемъ правдѣ. Христосъ обвивается пеленами и чистыми плащаницами: разрѣшимся отъ узъ грѣховныхъ и облачимся божественнымъ свѣтомъ. Христосъ во гробѣ новомъ: очистимъ себя отъ ветхаго кваса, и содѣлаемся новымъ смѣшеніемъ, да будемъ обиталищемъ Христовымъ. Христосъ — во адѣ: низойдемъ съ Нимъ къ смиренію, которое творитъ насъ высокими, да съ Нимъ и воскреснемъ, и вознесемся, и прославимся, наслаждаясь непрестаннымъ лицезрѣніемъ Божіимъ. Освободитесь сущіе отъ вѣка; изыдите связанные; явитесь находящіеся во тьмѣ; идите на свободу, плѣнные; прозрите, слѣпые; пробудись, спящій Адамъ, и возстань изъ мертвыхъ: ибо возсіялъ Христосъ — воскресеніе. Но, если позволите, мы начнемъ слово отъ начала: оно сдѣлается такимъ образомъ яснѣе и убѣдительнѣе, и пойдетъ путемъ ровнымъ и гладкимъ. Вы же испросите для меня того Божественнаго озаренія отъ Духа Святаго, безъ котораго и мудрые бываютъ неразумны, и съ которымъ безграмотные дѣлаются мудрѣе самыхъ мудрыхъ.

Всему виновникъ — Богъ; самъ ни отъ кого не получившій бытія, и потому нерожденный. Онъ имѣетъ Слово ѵпостасное, совѣчное, довременно и безъ изліянія отъ Него рожденное и отъ Отца никогда неотдѣльное. Сіе Слово есть совершенный Богъ, — во всемъ, кромѣ нерожденности, подобно Родившему, въ существѣ и силѣ, въ хотѣніи и дѣйствіи, въ царствѣ и владычествѣ. Оно не безъ причины, потому-что отъ Отца; не началось во времени, потому-что Отецъ никогда не былъ безъ Сына, ибо отецъ есть отецъ сына, и безъ сына, который бы имѣлъ бытіе вмѣстѣ съ отцемъ, не будетъ отцемъ; Оно родилось отъ Отца нераздѣльно, и въ Немъ пребываетъ неисходно; Оно есть премудрость Родившаго и ѵпостасная сила, по существу Богъ, единосущный Отцу, не безъ Духа познаваемый. Ибо отъ Отца исходитъ и Духъ Святый, Отцу равносильный, равно совершенный, единодѣйственный, совѣчный, ѵпостасный. Онъ происходитъ отъ Отца не такъ, какъ Сынъ, но чрезъ исхожденіе: это другой образъ бытія, божественный и непостижимый. Онъ Отцу и Сыну во всемъ подобенъ, будучи благимъ, Владыкою, Господомъ, Творцемъ, по естеству Богомъ, Отцу и Сыну единосущнымъ, вмѣстѣ царствующимъ, вмѣстѣ славимымъ и покланяемымъ отъ всей твари. Таково чтимое нами Божество: Отецъ, родитель Сына, нерожденный, потому-что Онъ ни отъ кого; — Сынъ, рожденіе Отчее, потому-что отъ Отца раждается; Духъ Святый, который есть Духъ Бога и Отца, потому-что отъ Отца исходитъ, и который называется также Духомъ Сына, потому-что чрезъ Сына является и сообщается твари, хотя не отъ Сына имѣетъ бытіе. Единъ Богъ, потому-что одно Божество, одна сила, одна сущность, одно хотѣніе, одно дѣйствіе, — нераздѣльный, лишь съ раздѣленными ѵпостасями, или особенностями бытія, такъ-какъ одному Отцу свойственна нерожденность, одному Сыну — безначальное, довременное и вѣчное рожденіе отъ Отца, и одному Духу — довременное и вѣчное исхожденіе. Троица единая, простая, несложная, существо безпредѣльное, свѣтъ невмѣстимый, могущество безграничное, бездна благости, единый Богъ, нераздѣльно славословимый въ трехъ совершенныхъ ѵпостасяхъ.

Сей-то Богъ изъ небытія сотворилъ Ангеловъ, небо, землю и все, что на нихъ, эѳирный огонь и бездну водную; воздухъ — хранилище дыханія и прозрачный проводникъ свѣта; вторый сводъ (небесный), утвержденный на водѣ, отдѣляющій воды верхнія отъ водъ бездны, который и назвалъ Онъ небомъ; блестящее солнце, которое производитъ преемственность дня и ночи, и которое неусыпно освѣщаетъ все своимъ лучезарнымъ сіяніемъ; луну, озаряющую ночь и умѣряющую жаръ солнечнаго сіянія; звѣзды, служащія украшеніемъ тверди, и всѣ предметы земные, какъ-то: разнообразные и многополезные цвѣты, сѣменосныя травы, плодовитыя деревья — лучшую красоту земли; всякаго рода животныхъ, обитающихъ въ водахъ, — китовъ великихъ и страшныхъ; различныя породы пресмыкающихся и птицъ пернатыхъ, которыя имѣютъ свое начало изъ воды, летаютъ въ воздухѣ, а живутъ на землѣ; потомъ животныхъ земныхъ, дикахъ звѣрей и стада ручныхъ скотовъ: все это Господь создалъ въ доказательство своего велелѣнія, и въ наслажденіе тому существу, которое имѣло быть создано по образу Божественному.

Наконецъ послѣ всего, какъ-бы нѣкоего царя, Богъ собственною рукою сотворилъ и сіе пресловутое животное — человѣка, почтивъ его своимъ образомъ. Тѣло его Онъ образовалъ изъ земли, а душу произвелъ божественнымъ и животворящимъ дуновеніемъ, которое, по моему мнѣнію, есть Святый Духъ, животворящій, зиждительный, все совершающій и освящающій. И не соединилъ только Онъ душу съ тѣломъ, какъ будто бы она существовала еще раньше (удались это нелѣпое и странное пустословіе Оригеново), но прямо изъ небытія создалъ ее.

Сего-то самаго человѣка, котораго Онъ создалъ, по образу своему, разумнымъ и словеснымъ, человѣка, носящаго въ себѣ духъ жизни, Онъ поставилъ въ общеніе своей благодати и содѣлалъ владыкою рая, насажденнаго на востокѣ, даровалъ ему жизнь блаженную и счастливую, свободную отъ всякихъ безпокойствъ и беззаботную, отъ которой отгналъ всякую болѣзнь, печаль и воздыханіе. И человѣкъ, какъ-бы другой Ангелъ, на землѣ обитающій, воспѣвалъ Бога — Творца своего, исполняясь Божественными помыслами, и отъ всякой твари восходя къ Зиждителю, — для чего собственно и созданъ.

Но изобрѣтателю зла, отцу лжи, творцу зависти, змію-діаволу стало несносно видѣть человѣка въ изобиліи толикихъ благъ. Въ намѣреніи лишить его сихъ благъ, онъ коварно приступаетъ къ нему, и, подъ видомъ доброжелательства опутываетъ человѣка лестію, доводитъ его до паденія, самаго бѣдственнаго, и смотрите, какою приманкою!

Чтó выше всего, чтó одно самое высокое? Безъ сомнѣнія — Богъ, сущій надъ всѣмъ и всему виновникъ. Что же посему и вожделѣннѣе всего, какъ не стать Богомъ? И вотъ симъ-то вожделѣніемъ діаволъ обольстилъ человѣка, уловивъ напередъ простодушіе жены, и склонилъ его вкусить отъ древа познанія. Такъ-то почти всегда зло прикрывается личиною добра, и свое собственное безобразіе навязываетъ добродѣтели! Между-тѣмъ сластолюбивое вкушеніе отъ сего древа всевѣдущій запретилъ Адаму для его же собственной пользы; ибо сказалъ:отъ всякаго древа, еже въ раи, снѣдію снѣси. Отъ древа же, еже разумѣти доброе и лукавое, не снѣсте отъ него, ниже прикоснетеся ему: а въ оньже аще день снѣсте отъ него, смертію умрете (Быт. 2, 16-17). При семъ, если бы кто захотѣлъ думать, что сіе древо насаждено для испытанія послушанія или преслушанія, и что посему-то названо древомъ познанія добра и зла, или что оно пробуждало во вкушающихъ отъ него способность — познавать собственную ихъ природу, то и это непротивно было бы истинѣ.

Но пагубно было для человѣка вкушеніе отъ сего древа, пока еще онъ не сдѣлался совершеннымъ. Вкусивши, онъ тотчасъ позналъ свою наготу и сталъ думать о приготовленіи себѣ одежды, осуетился, погрузился въ заботливость о своемъ тѣлѣ, забывъ думать о Богѣ. Лишенный благодати, теперь онъ облекается тлѣніемъ, обращается въ землю, дѣлается изгнанникомъ изъ рая Божественнаго и осуждается на потъ, труды и смерть, не потому, будто дерево произвело смерть (Богъ смерти не сотворилъ), но потому, что преслушаніе повлекло за собою смерть. Теперь грѣхъ начинаетъ владычествовать, порабощаетъ меня, несчастнаго, производитъ во мнѣ всякаго рода зло, и, уловляя меня сладостію пищи, предаетъ смерти.

Что же? Въ такомъ жалкомъ положеніи пренебрегъ ли своимъ собственнымъ созданіемъ, самымъ драгоцѣннымъ и самымъ любезнымъ Тотъ, кто милосердъ по природѣ, кто создалъ насъ, и даровалъ намъ блаженное бытіе? Отнюдь нѣтъ; напротивъ, говоря Апостольски, многочастнѣ и многообразнѣ древле Богъ глаголавый отцемъ во пророцѣхъ, въ послѣдокъ дній сихъ глагола намъ въ единородномъ и единосущномъ своемъ Сынѣ, котораго послалъ въ міръ для того, чтобы заблудшаго человѣка снова привесть къ первобытному блаженству. И какая великая благость! что совершается? Несоединимое соединяется; превышающее природу осуществляется; чего око не видѣло, ухо не слышало, что и на сердце человѣку не приходило, то нынѣ видятъ и слышатъ, о томъ говорятъ, тому вѣруютъ! Что же это такое? Сынъ Божій и Богъ дѣлается сыномъ человѣческимъ, посредникомъ между Богомъ и человѣками! Не перестаетъ Онъ быть Богомъ, потому-что Онъ неизмѣненъ, и не по-видимому только становится человѣкомъ, потому-что Онъ не лживъ и всякое коварство и ложь совершенно чужды открытаго благоволенія, но истинно и по природѣ Онъ дѣлается человѣкомъ, безъ всякаго измѣненія и сліянія, дабы истинно даровать нашей природѣ спасеніе.

Такимъ образомъ Онъ есть совершенный Богъ, потому-что въ Немъ обитаетъ вся полнота Божества тѣлеснѣ (Кол. 2, 6), и совершенный человѣкъ, дабы могъ спасти всего человѣка, ибо чтó не воспринято, то и неисцѣльно; — одинъ и тотъ-же въ двухъ совершенныхъ естествахъ безъ всякаго раздѣленія. По ѵпостаси Онъ составляетъ одно съ своею плотію, а по естеству Онъ, какъ Богъ, единосущенъ Отцу и Духу, и, какъ человѣкъ, однороденъ и единоплемененъ съ нами, имѣя въ себѣ всю сущность перваго Адама, все, изъ чего, въ чемъ и чѣмъ бываетъ человѣкъ, т. е. и тѣло смертное, и душу разумную и безсмертную, словесную, самовластную, одаренную волею и дѣятельностію (ибо животное, неимѣющее чего-либо изъ сказаннаго нами, не есть человѣкъ). Плоть, одушевленную душею словесною и разумною, Онъ взялъ себѣ отъ Пресвятой Дѣвы, и, соединившись съ нею ѵпостасно, родился воплощеннымъ Богомъ, будучи единъ Сынъ и Христосъ и Господь, содѣлавшій родившую Его Богородицею.

Если бы Онъ не былъ единъ по ѵпостаси, то какъ же сказано: Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14)? — Чѣмъ, конечно, внушаетъ Духъ Святый не то, будто Слово обратилось въ плоть, а напротивъ то, что Оно соединилось съ плотію ѵпостасно. Или какимъ образомъ говорится: единородный Сынъ, сый въ лонѣ Отчи, той исповѣда (Іоан. 1, 18)? Вѣдь исповѣдалъ тотъ, кого видѣли человѣкомъ; если же бы Онъ вмѣстѣ не былъ и Богомъ, то какъ можно повѣрить, что Онъ находится въ лонѣ Отца? Какимъ также образомъ (говорится): никтоже взыде на небо, токмо сшедый съ небесе, Сынъ человѣческій, сый на небеси (Іоан, 3, 13), тогда-какъ по тѣлу въ то время Онъ еще не вознесся на небо, потому-что даже по воскресеніи говорилъ: не убо взыдохъ ко Отцу Моему (Іоан. 20, 17)? Равнымъ образомъ, какъ сшедый, Той есть и восшедый (Ефес. 4, 10), когда сшелъ Онъ по Божеству (не въ смыслѣ перехожденія съ одного мѣста на другое, а въ смыслѣ снисхожденія (ου τοπιϰως, αλλα συγϰαταβατιϰως), а восшелъ тѣлесно, будучи одинъ и тотъ-же Богомъ и человѣкомъ? Или какъ Тотъ, кто говоритъ какъ человѣкъ и котораго видѣли человѣкомъ, говоритъ о себѣ: Азъ и Отецъ едино есма (Іоан. 10, 30)? Говорить такъ не прилично человѣку, если бы Онъ не былъ вмѣстѣ и Богомъ, Отцу единосущнымъ.

А если непризнавать въ Немъ двухъ естествъ, то какимъ бы образомъ одинъ и тотъ-же могъ быть смертнымъ и безсмертнымъ, сотвореннымъ и несотвореннымъ, видимымъ и невидимымъ, совершеннымъ Богомъ и совершеннымъ человѣкомъ? Вѣдь это свойства не одной природы; ибо сотворенное не одно и то-же по природѣ съ несотвореннымъ, смертное съ безсмертнымъ, видимое съ невидимымъ, Божество съ человѣчествомъ.

Какимъ бы образомъ Христосъ могъ имѣть и одну сложную природу, когда природа Отца и Духа признается простою? Въ такомъ случаѣ, какъ будетъ Онъ по одной и той-же природѣ единосущенъ и Отцу и намъ? Развѣ уже скажетъ кто, что и Отецъ намъ единосущенъ? Но это нелѣпѣе всякой чудовищной мысли. Да и какимъ образомъ самъ Онъ говоритъ:видѣвый Мене, видѣ Отца (Іоан. 14, 9), а въ другомъ мѣстѣ: что ищете Мене убити, человѣка, иже истину вамъ глаголахъ (Іоан. 8, 40)? Кто видѣлъ въ Немъ только человѣка, тотъ не видѣлъ Бога и Отца.

Если также скажемъ, что у Него одно и дѣйствіе, то куда мы отнесемъ тѣлесное хожденіе, преломленіе хлѣбовъ, звуки голоса и т. п., что все принадлежитъ не Божественной природѣ, но человѣческому дѣйствію? Все это конечно не съ виду только казалось такъ, но было такъ дѣйствительно, по истинѣ природы.

Равнымъ образомъ, если предположимъ, что Онъ, по своему человѣчеству, не имѣлъ естественной самовластной воли, то чему припишемъ естественное желаніе пищи, сна, питія и тому подобнаго? Все это, происходя по закону природы, душу неразумную невольно влечетъ къ исполненію, отъ-чего здѣсь за желаніемъ всегда слѣдуетъ и стремленіе къ дѣйствію, ибо существами неразумными управляетъ природа, и потому они свободны отъ виновности, и ничуть не подлежатъ наказанію. Но тѣ существа, которыя имѣютъ разумъ, которыя дѣйствуютъ самопроизвольно, тѣ скорѣе сами управляютъ природою, имѣя возможность слѣдовать или сопротивляться пожеланіямъ, потому-что воля есть естественное, разумное, самовластное пожеланіе. Впрочемъ это я говорю только о тѣхъ, которые хранятъ жизнь согласную съ природою, потому-что тѣ, кои по безпечности уклонились къ жизни противоестественной, скорѣе сами управляются, чѣмъ управляютъ, такъ-какъ страсти пріобрѣли надъ ними господство. — Какому также хотѣнію припишемъ то, что (Господь), пришедши въ одинъ домъ, не желалъ быть узнаннымъ, и однакожъ не могъ укрыться (Марк. 7, 14)? Всякому извѣстно, что воля Божественная всесильна, и что слаба и немощна воля человѣческая. Какимъ также образомъ Онъ, отказываясь отъ своей собственной воли, молился объ исполненіи воли Отца Своего? Какой природѣ свойственно молиться? Ясно, что сотворенной. Значитъ, и воля, отъ которой Онъ отказывался, принадлежала той-же природѣ.

Такимъ образомъ одинъ есть Христосъ, Сынъ и Господь, имѣющій нераздѣльно и несліянно двѣ совершенныя природы съ ихъ естественными свойствами, желающій и исполняющій все, свойственное той и другой природѣ, со взаимнымъ ихъ общеніемъ, по причинѣ несліяннаго соединенія одной природы съ другою, — Сынъ Божій, одно изъ (лицъ) Святыя Троицы, ради насъ содѣлавшійся человѣкомъ. Ибо, какъ чрезъ человѣка вошла смерть, то надлежало, чтобы чрезъ человѣка же было даровано и воскресеніе; и какъ душа разумная самовластнымъ хотѣніемъ совершила преслушаніе, то надлежало, чтобы душа же разумная естественнымъ и самовластнымъ хотѣніемъ оказала и послушаніе Творцу, и чтобы такимъ образомъ спасеніе пришло точно такъ-же, какъ смерть изгнала жизнь.

Что же было слѣдствіемъ сего? То, что обольстившій человѣка надеждою Божества самъ обольщается покровомъ тѣла, и смерть, вкусивъ безгрѣшное тѣло, почувствовала дурноту и извергла, несчастная, всю, находившуюся въ ея утробѣ, пищу. Ибо Богъ-Слово, Творецъ нашъ, воспринявъ ради насъ все естество наше и испытавъ по подобію немощи наши, кромѣ грѣха, исполнивъ законъ и явившись одинъ между всѣми людьми безгрѣшнымъ, и потому неповиннымъ смерти, и обнаруживъ въ себѣ чудесами силу Божественной природы, идетъ наконецъ за насъ добровольно на спасительную для всего міра — страсть, предаетъ самъ себя, и содѣлавшись за насъ клятвою (самъ Онъ не есть клятва, но благословеніе и освященіе, и только воспринимаетъ на себя нашу клятву), за насъ распинается и умираетъ и погребается. Проклятъ всякъ висяй на древѣ, говоритъ Писаніе (Втор. 25, 25); и Адаму Богъ сказалъ: земля еси и въ землю отыдеши (Быт. 3, 19). Итакъ Онъ становится за насъ клятвою, чтобы мы получили благословеніе: ибо сказано: елицы пріяша Его, даде имъ область чадомъ Божіимъ быти, вѣрующимъ въ Него (Іоан. 1, 12).

Чудное дѣло! Пасый Израиля (Псал. 79, 1), какъ Богъ предвѣчный, предается на смерть, какъ человѣкъ, рукою израильтянина! Наставляяй яко овча Іосифа, какъ агнецъ незлобный ведется на закланіе, и приноситъ съ собою, въ замѣнъ древа познанія, древо жизни, и вкушеніемъ желчи, смѣшанной съ оцтомъ, уничтожаетъ болѣзнь, приразившуюся къ нашей природѣ отъ вкушенія сладкой пищи! Сѣдяй на Херувимѣхъ, какъ Богъ, виситъ, какъ осужденный, на крестѣ, — и тогда-какъ самъ Онъ есть жизнь человѣковъ, богоубійцы, видя ее повѣшенною на крестѣ, не увѣровали: ибо смѣжиша очи свои, и ушима тяжко слышаша (Ис. 6, 10). Образовавшій Божественными руками человѣка цѣлый день простираетъ непорочныя руки къ народу непокорному и возмутительному, и предаетъ наконецъ душу свою въ длани Отца. У Того, кто изъ ребра Адамова сотворилъ Еву, копьемъ прободается ребро и источаетъ божественную кровь и воду, питіе безсмертія и баню обновленія! Посему-то устыдилось солнце, не могши видѣть поруганія мысленнаго Солнца правды. Потряслась земля, орошенная кровію Владычнею, стрясая въ себя нечистоту идоложертвенной крови, и радостно торжествуя свое очищеніе. Возстали мертвые изъ гробовъ, предвѣщая возстаніе за насъ умерщвленнаго. Потухло солнце и опять зажглось, чтобъ совершилось тридневное счисленіе смерти Господней. Раздралась завѣса храма, ясно означая тѣмъ доступность мѣстъ, бывшихъ доселѣ недоступными и откровеніе сокровеннаго. Дѣйствительно, теперь скоро разбойникъ войдетъ въ рай, и человѣкъ, умерщвляемый, какъ злодѣй, скоро будетъ всею тварію чествуемъ и покланяемъ, какъ Богъ, ибо Онъ дѣйствительно есть Богъ; скоро тѣло земное и изъ персти составленное вознесется превыше небесъ и будетъ возсѣдать съ Богомъ, скоро откроется и познаніе святой, блаженной и препрославленной Троицы.

Вдохнувшій въ Адама дыханіе жизни, а сотворившій его въ душу живу, полагается во гробѣ, мертвый, бездыханный! Опредѣлившій человѣку обращаться въ землю сопричисляется къ сокровеннымъ въ землѣ! Сокрушаются врата мѣдныя и вереи желѣзныя стираются. Взялись врата вѣчныя (Псал. 23, 7), содрогнулся стражъ ада, и открылись основанія вселенной. Ибо сопрачисленъ къ мертвымъ свободный отъ грѣха, и тотъ, кто разрѣшилъ узы Лазаря, пеленами обвивается, дабы человѣка, умерщвленнаго грѣхомъ и опутаннаго сѣтями его, разрѣшить отъ узъ и отпустить на свободу. Нынѣ приходитъ къ тиранну Царь славы, сильный въ брани, коего приходъ къ намъ — съ высоты неба, протекшій, какъ исполинъ, путь жизни, и связываетъ сильнаго, какъ слабую птичку, разсѣяваетъ всесильнымъ Божествомъ тѣлохранителей его и похищаетъ сосуды его, возвращая по справедливости то, что похитилъ тотъ несправедливо. Нынѣ Слово нисходитъ къ дракону, къ левіаѳану, къ отступнику (Ис. 27, 1 — левіаѳанъ означаетъ дракона), къ уму великому Ассиріянъ (Ис. 10, 12), т. е. сопротивныхъ силъ, скрывающемуся въ сердцѣ земли, и подобно рыболову, покрывающему уду червемъ, удою Божества, прикрытою тѣломъ, извлекаетъ его и заставляетъ извергнуть тѣхъ, коихъ онъ бѣдственно поглотилъ въ то время, какъ былъ сильнымъ, и, такимъ образомъ, хвалившагося богатствомъ отпускаетъ ни съ чѣмъ. Отроча рожденное и данное намъ, нисшедши въ пещеру аспидовъ, душитъ, умерщвляетъ и губитъ высокомѣрнаго горделивца. Нынѣ адъ дѣлается небомъ, преисподняя наполняется свѣтомъ, прогоняется мракъ, дотолѣ обитавшій тамъ, и слѣпымъ дается прозрѣніе. Ибо сѣдящимъ во странѣ и сѣни смертнѣй востокъ возсіялъ свыше. Все это ясно предъизобразили и предвозвѣстили Пророки, Патріархи и Праведники.

Праведникъ связывается, какъ непотребный, зане умыслиша совѣтъ лукавый на себе самихъ пожинающіе народъ Господень и возмущающіе стези ногъ его: горе души ихъ; лукавая приключатся имъ по дѣломъ ихъ, говоритъ Исаія (3, 9-12). Но для насъ дѣло сіе стало истиннымъ спасеніемъ отъ скорбей и врачевствомъ противъ болѣзни. «Плещи моя вдахъ на раны,сказалъ Вѣщавшій въ Исаіи, и ланитѣ мои на заушенія, лица же моего не отвратихъ отъ студа заплеваній (Ис. 50, 6). За то не посрамится и не постыдится созданіе рукъ Моихъ. Я не считалъ хищеніемъ равенство съ Богомъ, и, будучи Богомъ, единосущнымъ Отцу, Я уничижилъ себя до истощанія (Флп. 2, 6), смиряю себя за нечестивыхъ до смерти, потому-что такъ благоволилъ Отецъ (а чего хочетъ Онъ, того и Я хочу, будучи по природѣ соучастникомъ Его воли и сообщникомъ Божества), и, возносясь, какъ высочайшій, возвожу съ собою на верхъ славы и человѣчество. Такъ-то осуществляю Я любовь отеческую, дабы сохраненныя для Меня овцы, оправданныя Моею кровію и получивши въ смерти Моей примиреніе съ Отцемъ Моимъ, могли отнынѣ жить жизнію и покоиться подъ Моими крылами!»

Уразумѣемъ же — мы, не бывшіе очевидцами сихъ событій, и повѣримъ слуху благовѣствующихъ миръ; ибо намъ открывается мышца Божія, — Божія вседѣтельная сила. Мы прославимся, если уразумѣемъ, и много прославимся, созерцая какъ-бы въ зеркалѣ славу Господню въ уничиженіи, проразумѣвая въ безславномъ видѣ красоту, превосходящую всякій умъ. Ибо хотя и пострадалъ Онъ отъ немощи, но живъ есть отъ силы Божіей (2 Кор. 13, 4), хотя и видѣли Его висящимъ на древѣ, безобразнымъ безславнымъ паче всѣхъ сыновъ человѣческихъ, тѣмъ не менѣе Онъ есть сіяніе славы, отъ чего и земля при видѣ Его (на древѣ) устыдилась и содрогнулась. Онъ наши грѣхи вознесъ на древо, наши болѣзни понесъ, за насъ немоществовалъ и терпѣлъ удары, скорби и обиды — цѣну нашего мира. Поелику мы, какъ овцы, заблудились, оставивъ путь Господень и пойдя собственной стезей, то Онъ по благоутробію милости преданъ былъ за грѣхи наши, и, подавая намъ примѣръ, не прекословилъ и не вопіялъ Онъ, но, какъ овца безгласная, ведется на смерть за насъ. И узрите, говоритъ Моисей, животъ вашъ висящъ предъ очима вашима, и не будете вѣры яти житію вашему (Втор. 28, 66). А богоотецъ Давидъ, или лучше, чрезъ Давида самъ Господь Давида, предвозвѣщая страсть свою и животворное погребеніе, сказалъ: раздѣлиша ризы моя себѣ: и о одежди моей меташа жребій (Псал. 21, 19). Тотъ, кто облекъ прародителей нашихъ въ одежды кожаныя, добровольно обнажается предъ распятіемъ, чтобы, обнаживъ насъ отъ смертности, облечь красотою нетлѣнія. Раздѣляетъ по жребію и одежду свою воинамъ, ибо по возстаніи отъ мертвыхъ, намѣревается послать къ народамъ избранныхъ Имъ учениковъ, и самъ содѣлаться для вѣрующихъ одѣяніемъ въ святомъ крещеніи: елицы бо во Христа крестистесяговоритъ Писаніе, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27).

Ной, заключенный въ ковчегѣ, и деревомъ спасающій сѣмена втораго міра и ставшій снова началомъ человѣческаго рода, прообразовалъ добровольно погребеннаго Христа, который кровію, истекшею изъ ребра Его вмѣстѣ съ водою, омылъ грѣхъ, а древомъ крестнымъ спасъ весь родъ нашъ, и содѣлался начальникомъ новой жизни и новаго порядка (πολιτειας). Авраамъ, сей великій патріархъ, ведя на всесожженіе Исаака, который данъ былъ по обѣтованію, и къ которому относились всѣ обѣтованія, ясно предвозвѣстилъ умерщвленіе Господа. Ибо Исаакъ живой даруется Богомъ родителю; а жертвою послужилъ агнецъ, запутавшійся рогами въ кустарникѣ Савекъ. Сіе двойственное таинство агнца и Исаака, есть истинный образъ Христа, Бога нашего. Ибо и Христосъ двойственъ и сложенъ, будучи вмѣстѣ и Богомъ и человѣкомъ; и Онъ, какъ Сынъ Божій и Богъ по естеству, пребылъ безстрастенъ, а, какъ содѣлавшійся ради человѣка человѣкомъ, принесъ самого себя за спасеніе міра въ непорочную жертву Отцу въ растеніи Савекъ, или на деревѣ отпущенія, такъ-какъ Савекъ значитъ отпущеніе, — Чтó значать три мѣры муки, изъ которыхъ составленъ былъ испеченный въ золѣ хлѣбъ (Быт. 18, 6)? Не ясно ли указываетъ это на тридневное погребеніе Хлѣба жизни? Чтó значитъ, въ жизни Іосифа, сначала ровъ, а потомъ стража? Не очевидно ли указываетъ и это на гробъ, и на стражу при немъ? Ибо сказано: положиша Мя въ ровѣ преисподнемъ, въ темныхъ и сѣни смертнѣй (Псал. 87, 7). А чтó Моисей-боговидецъ и законодатель? Когда онъ сокрывается въ корзинкѣ, то не явно ли отдается на смерть, и однако же не принимается ли царевною? Такъ и Христосъ заключается во гробѣ, будучи мертвъ по тѣлу, и однако же своимъ Божествомъ, царствующимъ надъ всею тварію, снова призывается къ жизни. Тотъ-же опять Моисей не разсѣкаетъ ли моря жезломъ, и двойнымъ ударомъ, прямымъ и поперечнымъ, не изображаетъ ли знаменія крестнаго? А когда нисходитъ въ глубину, не показываетъ ли нисхожденія Спасителя во адъ? Не умерщвляетъ ли преслѣдовавшаго Фараона, и не спасаетъ ли Израиля? Потому-что и Христосъ умертвилъ смерть, спасаетъ же всѣхъ вѣрующихъ въ Него. Когда также распростертіемъ рукъ обращаетъ Амалика въ бѣгство, а Израилю подаетъ побѣду, тѣмъ самымъ показываетъ впереди то же таинство Спасителя. Приводитъ меня въ изумленіе и чудная манна: точно-какъ она была скрываема только вечеромъ на субботу (Исх. 16, 23), — и Іисусъ, мой Богъ и ради меня человѣкъ, весь сладость и весь желаніе, сокрывается во гробѣ въ концѣ пятка. А Іона? Самъ Господь не предуказалъ ли въ немъ свое предъизображеніе? Якоже бо бѣ Іона, говорилъ Онъ, во чревѣ китовѣ три дни и три нощи: тако будетъ и Сынъ человѣческій въ сердцы земли три дни и три нощи (Матѳ. 12, 40).

Но спроситъ кто-нибудь: если Онъ потерпѣлъ добровольную смерть въ пятокъ, а возвратился къ жизни во едину отъ субботъ: то какъ останется вѣрнымъ то, что Онъ провелъ въ сердцѣ земли три ночи? Но вѣдь божественный Моисей говоритъ намъ такъ: нарече Богъ свѣтъ день, а тму нарече нощь (Быт. 1, 5). А когда Господь повѣшенъ былъ на святомъ крестѣ, тма бысть по всей земли (Матѳ. 27, 45), не потому, чтобы нашло облако и закрыло лучъ солнечный, и не потому, чтобы лунное тѣло, какъ нѣкая преграда, застѣняло солнце и не допустило достигнуть до насъ сіянію (ибо такъ объясняются солнечныя затмѣнія людьми, знающами это дѣло): но вся земля была объята тьмою, гораздо мрачнѣйшею той осязаемой тьмы, которою пораженъ былъ Египетъ, потому-что въ самомъ солнечномъ тѣлѣ не стало свѣтоносной, лучи испускающей силы; ибо надлежало, чтобы тѣлесную смерть Творца оплакала вся тварь. Посему и Пророкъ говоритъ: зайдетъ солнце въ полудне, и померкнетъ на земли въ день свѣтъ (Амос. 8, 9); и другой опять: въ день онъ не будетъ свѣтъ, и не день и не нощь, и при вечерѣ будетъ свѣтъ (Зах. 14, 6-7). Во время сего-то мрака божественная и всесвятая душа Господня, отдѣлившись отъ священнаго и животворнаго тѣла, находилась въ сердцѣ земли, и это время считается за одну ночь. Потомъ, послѣ тьмы, Творецъ снова возстановляетъ день, и солнце возвращается къ своему обычному состоянію; — посему и Пророкъ предсказалъ, что будетъ свѣтъ предъ вечеромъ. Затѣмъ была ночь предъ субботою, потомъ — самая суббота, далѣе — ночь предъ единою отъ субботъ, и самый, наконецъ, лучезарный и свѣтоносный день святаго Воскресенія, день, въ который тѣлесно произшелъ изъ гроба свѣтъ несотворенный, какъ женихъ, блистающій красотою воскресенія; ибо конецъ субботы, который называется у Евангелиста вечеромъ субботнымъ (Матѳ. 28, 1), есть начало единой отъ субботъ. Вотъ ясное счисленіе трехъ дней и трехъ ночей! — Но обратимся къ тому, на чемъ остановились.

Тотъ, кто изъ персти образовалъ человѣка, въ персть смерти низводится, и животъ Его вземлется отъ земли. Онъ отлагаетъ земное, не тѣло разумѣю, но что принадлежитъ тѣлу, — сонъ и утомленіе, голодъ и жажду, отдѣленія и истеченія; ибо все это вошло въ нашу жизнь чрезъ преслушаніе. Въ мирѣ совершается погребеніе Его, въ мирѣ, который доставилъ Онъ намъ крестомъ и погребеніемъ, соединивъ раздѣленное и человѣка-отступника покоривъ Богу. Между-тѣмъ по погребеніи Его злые преданы погибели; Іудеи, по разрушеніи храма и города, отведены непріятелями въ плѣнъ, и уже не возвратятся въ отечество, потому-что они оставлены безъ попеченія Божественнаго, послѣ того, какъ сказалъ Господь: се оставляется домъ вашъ пустъ (Матѳ. 23, 38); а демоны лишены той нестерпимой и высокомѣрной власти, съ которою они, будучи злыми, злогосподствовали надъ нами, порабощая насъ постыднѣйшими страстями. Самъ же Онъ наслѣдовалъ добычу лукавыхъ, — людей отъ вѣка умершихъ, освободивъ всѣхъ, кои находились подъ ярмомъ грѣха. Онъ причисленъ былъ къ беззаконнымъ, а произрастилъ законность. Для невѣрующихъ Онъ сдѣлался сѣменемъ къ погибели, измѣнилъ праздники ихъ въ плачъ, и пѣсни ихъ смѣнилъ воплями. Для насъ же Онъ изъ тьмы возсіялъ свѣтъ, изъ гроба произвелъ жизнь, изъ ада источилъ воскресеніе, радость, веселіе, восхищеніе.

Теперь не неприлично будетъ коснуться и изреченій Евангельскихъ, и извлечь сокрытое въ нихъ богатство. Вотъ что говорятъ Евангелисты, возвѣщавшіе о предметахъ божественныхъ по наставленію Духа, и имѣвшіе въ себѣ Христа говорящаго. Поздѣ бывшу, пріиде человѣкъ богатъ отъ Аримаѳея, именемъ Іосифъ (Матѳ. 27, 57), благообразенъ совѣтникъ(Марк. 15, 43), мужъ благъ и праведенъ (Лук. 23, 50), иже и самъ учися у Іисуса (Матѳ. 27, 57), и бѣ чая царствія Божія (Марк. 15, 43); сей не бѣ присталъ дѣлу ихъ (Лук. 23, 51), потаенъ же страха ради іудейска (Іоан. 19, 38). Сей дерзнувъ вниде къ Пилату и проси тѣлесе Іисусова (Марк. 15, 43). О блаженный и достославный мужъ! Истинно сказалъ Господь, что всякое древо отъ плодовъ своихъ познается (Матѳ. 7, 17-18). Такъ-то и онъ, будучи добръ и праведенъ, не присталъ совѣту и дѣлу ихъ (Лук. 23, 31). И по-истинѣ онъ есть блаженный мужъ, какъ сказалъ богодухновенный Давидъ; ибо не иде на совѣтъ нечестивыхъ, и на пути грѣшныхъ не ста, и на сѣдалищи губителей не сѣде (Псал. 1, 1), дабы совѣщаться съ людьми беззаконными противъ Господа и противъ Христа Его. Не говорилъ онъ: возьми, возьми, распни Его (Іоан. 19, 15); не произносилъ словъ людей презрѣнныхъ и не навлекалъ на себя и на свое племя мщенія крови невинной и божественной. Но, утверждая волю свою въ законѣ Господнемъ, и о законѣ всегда помышляя, — былъ ли когда на ложѣ, или возставалъ отъ сна, онъ орошалъ свой умъ божественными струями Духа; ибо онъ былъ ученикомъ добраго Учителя, и слѣдовалъ по стопамъ Его. О мужъ богатый благимъ произволеніемъ! О купецъ мудрый, на земное богатство восхитившій небесное, и сокрывшій въ себѣ самомъ сокровище жизни! Пилатъ же дивися, говоритъ св. Маркъ, аще уже умре (Марк. 15, 44): дивился, какъ умерла Жизнь, какъ Дающій дыханіе человѣкамъ самъ предалъ дыханіе. Пилатъ! подлинно умеръ Онъ, но умеръ добровольно, потому-что Онъ имѣеть власть положить душу свою, и власть опять принять ее (Іоан. 10, 13). Подлинно умеръ Онъ для того, чтобъ отнять добычу у смерти, чтобъ оживить окованнаго цѣпями, чтобъ, содѣлавшись перворожденнымъ изъ мертвыхъ, источить воскресеніе мертвымъ, чтобы смертное уничтожилось жизнію.

Итакъ дается Іосифу тѣло (Іисусово). Какая неудержимая смѣлость и дерзновеніе, порожденныя вѣрою и пламенною любовію къ Богу! Ученики, сподобившіеся Божественныхъ даровъ, укрываются, пораженные страхомъ: а ты просишь мертваго, и скорѣе ихъ подражаешь своему Учителю, Вождю и Господу, ибо своею рѣшимостію ты отваживаешь на смерть свою душу! Не могъ ты смотрѣтъ на обнаженное святое тѣло Господа, соединенное ѵпостасно съ Божествомъ. Ты коснулся самаго углія Божественнаго, тогда-какъ Серафимы не могли прикоснуться къ Его образу (Ис. 6, 6). О, блаженныя руки! О, счастливѣйшія объятія, въ которыхъ, держа тѣло Бога моего, ты обвивалъ его чистою плащаницею съ драгоцѣннымъ мѵромъ; якоже обычай есть, говоритъ Писаніе, іудеомъ погребати (Іоан. 19, 40)! Бѣ же на мѣстѣ, идѣже распятся, вертоградъ, и въ вертоградѣ гробъ новъ, въ немъже николиже никтоже положенъ бѣ. Ту убо пятка ради іудейска, яко близъ бяше гробъ, положиста Іисуса (Іоан. 19, 41-42), егоже (гробъ) изсѣче въ камени: и возваливъ камень велій надъ двери гроба, отъиде (Матѳ. 27, 60). Пятокъ называется παρασϰευη (приготовленіе), какъ нѣкое приготовленіе къ покою субботнему: ибо суббота была днемъ успокоенія отъ дѣлъ, потому-что Богъ постановилъ евреямъ (въ этотъ день) вовсе не касаться ни до какого работнаго дѣла. Но для насъ пяткомъ (приготовленіемъ) къ успокоенію отъ грѣха, и отъ золъ, происходящахъ отъ него, содѣлались Божественныя страданія. — Итакъ обвивается чистою плащаницею Тотъ, кто единъ есть чистый и невредимый, кто покрываетъ небо облаками и облачается свѣтомъ, какъ ризою. Во гробѣ полагается Тотъ, кому небо служитъ престоломъ, а земля подножіемъ. Тѣсными предѣлами гроба по тѣлу объемлется Тотъ, кто горстію объемлетъ всю тварь, кто все наполняетъ и описуетъ будучи единъ, какъ Богъ, неописанный. Тотъ-же самый, который, какъ Богъ, пріемлетъ поклоненіе вмѣстѣ съ Отцемъ и Духомъ на небеси, тотъ-же самый, какъ человѣкъ, тѣломъ лежитъ во гробѣ, а душею пребываетъ въ сокровенныхъ убѣжищахъ ада, и разбойнику дѣлаетъ доступнымъ рай, потому-что неописанное Божество всюду сопровождаетъ Его. Ибо хотя священная душа и разлучилась отъ животворнаго и непорочнаго тѣла; но Божество Слова оставалось неразлучно съ ними, т. е. съ душею и тѣломъ, поелику со времени зачатія къ утробѣ Святой Дѣвы и Богородицы Маріи, произошло нераздѣльное соединеніе въ одномъ лицѣ двухъ природъ. Такимъ образомъ и въ самой смерти сохранилась одна ѵпостась Храстова, потому-что тѣло и душа состояли въ одной ѵпостаси Бога-Слова, и по смерти имѣли одну и ту-же ѵпостась. И потому всяко колѣно поклонится небесныхъ и земныхъ и преисподнихъ: и всякъ языкъ исповѣсть, яко Господь Іисусъ Христосъ въ славу Бога Отца (Флп. 2, 10-11).

Но для чего полагается Онъ во гробѣ новомъ, въ которомъ не былъ еще положенъ ни одинъ мертвецъ? Мнѣ кажется, это для того, чтобы воскресеніе не приписали кому-нибудь изъ преждепогребенныхъ. Люди, ненавидящіе собственное спасеніе, склонны бываютъ къ лукавству и весьма скоры на невѣріе. Итакъ, чтобъ было явно и очевидно воскресеніе Господа, погребается Онъ одинъ въ новомъ и пустомъ гробѣ. Духовный Камень жизни, изъ котораго пили неблагодарные, Камень краеугольный и нерукосѣкомый сокрывается въ скалѣ изсѣченной: потому-что души изнѣженныя и въ удовольствіяхъ иставаяющія не могутъ принять Божественнаго Слова; это принадлежитъ душамъ твердымъ, имѣющимъ мужественное расположеніе къ добродѣтели.

Во утрій же день, говоритъ Евангелистъ, иже есть по пятцѣ, собрашася архіерее и фарисее къ Пилату, глаголюще (Матѳ. 27, 26). Снова собралось сонмище беззаконныхъ, которые убили Пророковъ и камнями побили посланныхъ къ нимъ, которые страшно опустошали виноградникъ Господень, т. е. народъ Израильскій, и которые послѣ рабовъ безчеловѣчно умертвили самого Сына и Наслѣдника. Они не знали, что Онъ будетъ наслѣдникомъ всей твари, какъ человѣкъ; а если бы знали, то не распяли бы Господа славы. Что же они говорятъ Пилату?Господи, помянухомъ, яко льстецъ онъ рече еще сый живъ, по тріехъ днехъ возстану (Матѳ. 27, 63). О беззаконіе, свойственное лишь идолопоклонникамъ! Обманщики, союзники обмана называютъ Господа присяжникомъ (υποσπονδον) обмана, рабомъ грѣха! Льстецомъ объявляютъ Спасителя и Господа вселенной, самую истину, мудрость и силу Отчую, свѣтъ, просвѣщающій всякаго человѣка, грядущаго въ міръ! Для чего вы говорите напередъ: еще живъ сый? Развѣ не живетъ и по смерти Виновникъ жизни живущихъ, и бытія существующихъ? Хотя и былъ Онъ между мертвыми, но живъ сый, какъ свободный. Не слыхали ли вы когда-нибудь, чтó Господь говорилъ въ Іонѣ пророкѣ: еще три дни, и Ниневія превратится (Іоан. 3, 4)? Превратится дѣйствательно обманъ, когда Господь возстанетъ изъ гроба въ третій день, и насадится правда и истина. Повели убо, говорятъ злодѣи, утвердити гробъ до третіяго дне (Матѳ. 27, 64). Что вы вапрасно безпокоитесь, робкіе? Что вы боитесь страха, гдѣ нѣтъ страха? Не удержитъ печать Безпредѣльнаго! Если Аввакуму печати не воспрепятствовали вступить въ ровъ, чтобъ напитать Даніила пророка и служителя Божія (Дан. 14, 36): то какъ возмогутъ печати удержать Владыку вселенной? Но истинно слѣпа злоба, и сама собою легко разрушается. Да не како пришедши ученицы Его нощію украдутъ Его, и рекутъ людямъ, возста отъ мертвыхъ: и будетъ послѣдняя лесть горша первыя (Матѳ. 27, 64). О безсмысленные! кто крадетъ мертваго? Случается, что гробокопатели снимаютъ съ мертвыхъ одежды: но кто когда-либо кралъ мертваго? Если бы Христосъ не воскресъ, и предсказаніе Его о своемъ воскресеніи оказалось бы ложнымъ, то стали ль бы Ученики по-напрасну питать къ Нему привязанность? Всякій мертвый забвенъ бываетъ отъ сердца смертныхъ, говоритъ Писаніе (Псал. 30, 13). А если ктому Онъ и обманщикъ, то не болѣе ли долженъ придти въ забвеніе? Какимъ же бы образомъ, изъ привязанности къ умершему обманщику, они (Ученики) стали подвергать себя, какъ и дѣйствительно подвергали, различнаго рода смертямъ, и бѣдствіямъ, и множеству золъ? По-истинѣ, подозрѣваемый вами обманъ вы сама ставите въ рядъ истинъ.

Рече же имъ Пилатъ: имате кустодію: идите, утвердите, якоже вѣсте. Они же шедше утвердиша гробъ, знаменавше камень съ кустодіею (Матѳ. 27, 65-66). Пилатъ избѣгаетъ сообщничества съ богоубійцами, зная, что самъ онъ не нашелъ въ Немъ ни единыя вины, и все безумное дѣло слагаетъ на нихъ. «Чтобъ не осталось вамъ никакого повода возражать противъ воскресенія, вамъ самимъ поручаю я печать и стражу. Смотрите же, не прибѣгайте опять къ безчестнымъ вымысламъ и нелѣпымъ разсказамъ, когда событіемъ воскресенія будетъ доказана истинность предсказаній этого, какъ вы говорите, обманщика. Дѣло стоитъ теперь на остріѣ бритвы; нынѣ судъ есть (Іоан. 12, 31), какъ самъ Онъ говорилъ. Если Онъ, воскреснувъ,вознесенъ будетъ отъ земли, вы — начальствующіе будете отвергнуты, а Онъ всѣхъ привлечетъ къ себѣ (Іоан. 12, 32)». Таковы были рѣчи Пилатовы. Но безстыдные и неблагодарные Іудеи ринулись, какъ псы, ко гробу и запечатали камень. Итакъ Тотъ, кто сотворилъ бездну и запечаталъ ее, кто предѣломъ морю положилъ песокъ, лежитъ во гробѣ, мертвый охраняемый стражею и печатію. Уснулъ яко левъ и яко скименъ (Быт. 49, 9). Опочилъ, какъ Царъ, за охранною стражей. Кто возбудитъ Его? Нынѣ воскресну, глаголетъ Господь (Псал. 11, 6), нынѣ вознесуся, нынѣ прославлюся: нынѣ узрите, нынѣ уразумѣете.

Между тѣмъ жены, сгаравшія пламенною любовію къ Учителю, не скрываясь смотрѣли на все происходившее; и готовыя подвергнуться опасности за Господа, превзошли дерзновеніе Апостоловъ и никому не дозволили предвосхитить у себя въ семъ дѣлѣ преимущество.

Будемъ же и мы подобны мудрымъ рабамъ, ожидавшимъ пришествія домувладыки: получивши талантъ, постараемся всѣми мѣрами пріумножить его, и получить такимъ образомъ радость Господа, какъ рабы благіе и вѣрные домостроители. Талантъ этотъ, по моему мнѣнію, есть всякій даръ, подаваемый людямъ Божественною благостію. А даровъ Божественныхъ никто не лишенъ совершенно: только одинъ способенъ къ такой добродѣтели, другой къ иной: одинъ къ большему числу добродѣтелей, другой къ меньшему; одинъ къ добродѣтелямъ высшимъ и превосходнѣйшимъ, другой къ низшимъ и не столь совершеннымъ. Всякому Богъ удѣлилъ свою мѣру вѣры. За то сильніи и сильнѣ истязани будутъ (Прем. 6, 6); и емуже дано будетъ много, много и взыщется отъ него (Лук. 12, 48); отъ всякаго будетъ истребовано по мѣрѣ ввѣренной ему отъ Бога силы. Раздающій знаетъ, кому что даетъ, предъ очима Его вся нага и объявлена суть (Евр. 4, 13). Посему поспѣшимъ по возможности умножить талантъ свой: принявшій пять талантовъ, постарайся пріобрѣсть Заимодавцу другія пять; принявшій два, — другіе два. Пусть одинъ, получившій къ тому даръ, подаетъ руку помощи нуждающимся и изнемогающимъ подъ бременемъ бѣдности; а другой, — словомъ напитаетъ изнуренныхъ голодомъ и изсохшихъ отъ жара невѣрія. Сотворимъ себѣ друзей отъ мамоны неправды; напитаемъ бѣдныхъ, чтобы они, какъ благіе риторы, защитили насъ предъ страшнымъ судилищемъ. Дадимъ кровъ у себя безпріютнымъ, нагихъ одѣнемъ, болящихъ навѣстимъ, не отяготимся посѣтить находящихся въ темницѣ, скорбящимъ и печальнымъ, простремъ руку, посѣтуемъ съ ними, прольемъ слезу состраданія: это загаситъ нескончаемый огонь геенны. Если мы совершимъ это съ желаніемъ сердечнымъ, то и намъ скажетъ Господь: пріидите, благословенніи Отца Моего, наслѣдуйте уготованное вамъ Царствіе отъ сложенія міра (Матѳ. 25, 34).

Званные, — облечемся въ свѣтлую брачную одежду, чтобы содѣлаться участниками въ Божественномъ бракѣ, чтобъ содѣлаться достойными возлежанія, чтобъ вкусить Тельца упитаннаго, причаститься агнца пасхальнаго, напитаться плодомъ новаго винограда. Станемъ вкушать и пить съ чистою совѣстію — изъ пшеницы неизреченно, но истинно (ибо не ложенъ Обѣщавшій), чрезъ призываніе, претворяемую плоть Божію, и изъ вина — кровь Божію. Чрезъ сіе мы очистимся седмикратно, подобно золоту, — изгладимъ остающуюся въ насъ скверну грѣха, и такимъ образомъ наслѣдуемъ нетлѣніе, и соединимся съ Богомъ, и обожимся, и насладимся общеніемъ съ Нимъ, когда вострубитъ труба Господня и мертвые воскреснутъ, когда возсядетъ Господь на судилище, въ день, въ который положилъ Богъ судить вселенной въ правдѣ. Все тогда получитъ свое обновленіе, и послѣ уже не будетъ другаго обновленія; огонь станетъ поядать тогда противниковъ, не истребляя ихъ, а праведниковъ примутъ обители, уготованныя отъ вѣка, и лоно Авраамово, т. е. воплотившійся изъ лона Авраамова Богъ-Слово и Господь. Тогда падетъ земля нечестивыхъ, и ими овладѣетъ тьма и мрачный огонь, который они возжгли для себя, и червь неусыпно терзающій и скрежетъ зубовъ, соединенный со стономъ: а тѣхъ, которые правы сердцемъ, имѣютъ непорочную вѣру, свѣтлы и сіяютъ, какъ солнце, приметъ земля кроткихъ (Матѳ. 5, 5). Дѣвы юродивыя напрасно тогда будутъ суетиться, не во время заботясь о томъ, что имъ теперь необходимо, и стараясь украсить чуждымъ елеемъ свои погашенные свѣтильники: брачный чертогъ заключится для нихъ, и извнутри его онѣ услышатъ суровый голосъ Нелицепріятнаго: «не вѣмъ васъ, или, что все равно, не люблю васъ, потому-что вы не возлюбили моихъ братій, не оказали имъ знаковъ любви своей, не подвиглись къ нимъ милосердіемъ. Посему судъ безъ милости несотворшему милости. Ничто столько не угодно Мнѣ, Мнѣ — милосердому, какъ милость; ничто такъ не можетъ привлечь Мое сердце, какъ милость: Я милости хощу, но не жертвы. Вы не отверзли нуждающимся дверей милости: такъ и Я не отверзу вамъ входа въ мое Царство». Вотъ жатва, которую соберутъ дѣвы неразумныя! Напротивъ, мудрыя, бывъ готовы принять Жениха, не придутъ въ смятеніе. Они, наполнивъ свѣтильники свои многоразличными добродѣтелями, напоивъ ихъ обильно елеемъ благотворительности и возжегши свѣтоноснымъ огнемъ православной вѣры, — веселыя весело, въ глубокую ночь, срѣтятъ Жениха, составятъ хоръ въ Божественномъ чертогѣ, и тамъ будутъ вкушать всѣ радости, навсегда соединившись духомъ съ непорочнымъ Женихомъ, и сподобившись имѣть чистую бесѣду съ Чистымъ.

Будемъ же и мы, о священное и божественное стадо великаго Пастыря, Іерея и жертвы, о народъ избранный, царское священство, мы, наслѣдовавшіе новое имя, какъ рабы Христовы! — будемъ же и мы, памятуя страданія, слова и дѣянія Христа, хранить живоносныя Его заповѣди. Онъ сказалъ: вѣруйте въ Бога и въ Мя вѣруйте (Іоан. 14, 1), также: и иного утѣшителя дастъ вамъ Отецъ (Іоан. 14, 16), Духа истины, иже отъ Отца исходитъ (Іоан. 15, 26). Итакъ, вѣруя въ Него, возлюбимъ Его сердечно: обо любяй Мя, говорилъ Онъ, возлюбленъ будетъ Отцемъ моимъ: и Азъ возлюблю Его и явлюся ему самъ (Іоан. 14, 21). Вмѣстѣ съ тѣмъ возненавидимъ враговъ Его. Всякъ, неисповѣдующій Христа Сыномъ Божіимъ и Господомъ, есть антихристъ. Если кто скажетъ, что Христосъ есть рабъ, заткнемъ уши, въ полной увѣренности, что говорящій это есть лжецъ и нѣтъ въ немъ истины. Перенесемъ поруганіе за Христа, какъ вѣнецъ славы. Ибо блаженны будете, говоритъ Онъ, егда возненавидятъ васъ человѣцы, и егда разлучатъ вы, и поносятъ, и пронесутъ имя ваше, яко зло, Сына человѣческаго ради. Возрадуйтеся въ той день и взыграйте: се бо мзда ваша многа на небеси (Лук. 6, 22-23). Такъ поступая, мы избѣжимъ неразумія дѣвъ юродивыхъ, и поревнуемъ благоразумію мудрыхъ.

Будемъ также готовы и къ воскресенію изъ мертвыхъ Господа. Не станемъ заботиться ни о наслажденіяхъ для чрева, ни о многихъ одеждахъ для тѣла, ни о мѵрѣ драгоцѣнномъ, но безполезномъ, ни о роскошныхъ яствахъ и питіяхъ, съ которыми неразлучны опочиванія и распутство. Не будемъ возноситься надъ бѣднымъ; не станемъ воспламенять въ себѣ желанія суетной славы и не снимемъ съ пожеланія узды цѣломудрія; не будемъ женонеистовыми конями, ярящимися противъ чужаго цѣломудрія, и не посѣемъ въ плоть свою пищи для огня. Не станемъ увлекаться нечистою приманкою золота, серебра и многоцѣнныхъ камней. Когда другіе будутъ томиться голодомъ, не допустимъ, чтобъ наша роскошная трапеза привлекала геенскаго неумолимаго червя. Се возстаетъ Женихъ! Се происходитъ изъ гроба Царь царствующихъ! Приготовимъ себя, чтобъ не быть удаленными отъ участія въ радости. Будемъ добрыми общниками трапезы, отличая хорошее отъ худаго, и одно станемъ сожигать огнемъ божественной ревности и любви, а другое сохранимъ у себя въ сокровищницахъ. Будемъ строги къ гнѣву и пожеланію; станемъ измождать похоть чрева; препояшемъ себя цѣломудріемъ посредствомъ воздержанія и смиренія сердечнаго; отложимъ надменность, чрезъ уничиженіе и памятованіе о смерти; всѣмъ будемъ вся; злословія перенесемъ мужественно; терпя обиды, станемъ утѣшаться надеждою: преходитъ бо образъ міра сего (1 Кор. 7, 37), а мимоидетъ все зримое нынѣ очами.

Во всемъ сіе да мудрствуется въ насъ, еже и во Христѣ Іисусѣ (Флп. 2, 5), который возлюбилъ насъ, когда мы были еще врагами Его, возлюбивъ умилосердился къ намъ, умилосердившись смирилъ себя, смирившись спасъ насъ: ибо изъ любви происходитъ милость, изъ милости смиреніе, изъ смиренія спасеніе и возвышеніе. Если такъ мы будемъ вести себя, то въ настоящее время избавимся отъ угрожающихъ намъ бѣдствій. Если сбросимъ съ себя иго страстей, то освободимся и отъ ига тиранновъ, и какъ прежде изъ счастливаго состоянія произошло печальное, такъ и теперь изъ печальнаго снова настанетъ блаженное: мы получимъ прежнюю свободу, будемъ чисто праздновать Господу Богу праздникъ исходный, не услышимъ хульныхъ рѣчей противъ Создателя, и въ мирѣ будетъ состояніе Церкви. А послѣ мы свѣтло срѣтимъ съ блистающими свѣтильниками Побѣдителя смерти, безсмертнаго Жениха, и непорочный Женихъ приметъ насъ, и мы узримъ открытымъ лицемъ славу Господа и насладимся красотою Господа, которому со Отцемъ и Святымъ Духомъ да будетъ слава, честь, поклоненіе и величество нынѣ, всегда и во вѣки вѣковъ. Аминь.

Печатается по изданiю: Святаго отца нашего Іоанна Дамаскина, Слово на святую Великую Субботу. // Журналъ «Христiанское чтенiе», издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи. — СПб.: Въ Типографiи К. Жернакова. — 1845 г. — Часть II. — С. 42-87.