|
Русская Православная Церковь
ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ
|
«Никогда, о человек, то, что относится к Церкви, Свт. Марк Эфесский Интернет-содружество преподавателей и студентов православных духовных учебных заведений, монашествующих и мирян, ищущих чистоты православной веры. |
|
Хранение догмата в ЦерквиДля нас готовят злое соединение ΜΑΣ ΕΤΟΙΜΑΖΟΥΝ ΚΑΚΗΝ ΕΝΩΣΙΝ
Протопресвитер Феодор Зисис, почетный профессор Фессалоникского университета
От редакции Православного Апологета: Несмотря на то, что данная статья была опубликована в конце 2013 года и представляет собой речь, произнесенную в день празднования юбилея газеты Ортодоксос Типос, мы сочли необходимым ее перевести и представить нашим читателям, духовенству и иерархам нашей Русской Православной Церкви, дабы обратит на опаснейшую тенденцию, происходящую внутри Церкви Христовой – изменение сознания у иерархии, духовенства, а вернее отступлении от православной святоотеческой экклесиологии не допускающей существования вне Православной Церкви какой бы то ни было церкви, действительности таинств вне Православной Церкви и т.д. Отец Федор Зисис, почетный профессор Фессалоникского университета, известный ревнитель Православия и защитник Церкви Христовой, вскрывает и показывает эту опаснейшую рану в церковном теле и пытается ее залечить, обращая взоры прежде всего иерархов на подлинную отеческую экклесиологию, выразителями которой были такие выдающиеся Отцы Церкви поздне-византийской эпохи как Иосиф Вриенний и свт. Георгий Схоларий, Патриарх Константинопольский. Поднимаемая о. Федором наиважнейшая проблема активной подготовки унии с римо-католицизом, прекрасным основанием для которой служит стирание православного экклесиологического сознания по причине активизации процессов обмирщения и секуляризации, приобретает в свете предстоящего Всеправославного Собора 2016 года, который пройдет в Константинополе, особую остроту.
1. Старцы Харалапий (Василопулос)и Марк (Манолис) обладали ангельским сознанием Газета «Ортодоксос Типос» была учреждена в 1964 году приснопамятным Старцем Харалампием Василопуло. В 2011 году исполнилось пятьдесят лет после основание этого печатного издания. Этот юбилей праздновался с соответствующим церемониалом «Всегреческим Православным Союзом» (ПОЕ), органом которого и является данная газета. Уже на протяжении полувека существует это благословенное печатное издание, и оно продолжает оставаться неким капитаном всех православных изданий, потому что последовательно и мужественно ведет подающую пример борьбу, нисколько не меняя направление своего плавания, ради сохранения и укрепления Православной веры, как в отношении заблуждений и ересей, так и в отношении тех лиц, которые стараются изнутри исказить православное сознание, мышление, исказить догматическое учение Церкви. Вторые, являясь внутренними врагами, являются наиболее опасными, поскольку они скрываются под благословенной и священной рясой православного клирика, а в особенности православного богослова, ибо они создают в среде верующих смятение, верующих, которые их уважают, чтут и их весьма часто принимают с финиковыми пальмовыми ветвями , но при этом они не знают, что они чтут не пастырей, а лжепастырей, которые ведут паству на пространные луга православия, «к законному спасению», но в те области, где произрастают ядовитые растения ересей, «ведущие к законной погибели». Кто может их раскрыть и выявить их подлинный облик ради того, чтобы спасти и сохранить паству? Как правило, таковые личности, приверженцы экуменизма, принадлежат к числу обладающих силой, обладающими властью, переплетаясь с властителями мира века сего преходящего. Необходимо обладать архангельским сознанием, мышлением дабы не совратиться в тьму падения, необходимо быть привитым к истинной Церкви мучеников и святых, которые не имеют духа трусости, но которые вели борьбу за истину вплоть до смерти, которые не были бы привязаны к временным и материальным благам мира сего, но к вечным и духовным царства небесного. Таким то сознанием обладали и к такой вере были привиты Старцы Харалампий Василопулос, и обладавший в равной мере добродетелями, смирением и безмолвием в борьбе, но лев против врагов веры преподобнейший Старец Марк Манолис , который после кончины первого Старца продолжил ту же линию следования газеты «Ортодоксос Типос» начатой исповеднической борьбе против предпринимаемых попыток к лжесоединению Православных с инославными, истины с ересью, света с тьмою. Потому что газета, которую мы держим в руках насыщена плодами «благоухания Христова», она имеет 2000 номер, что означает, что на протяжении многих лет своего существования, было выпущено 2000 номеров-выпусков газеты, в которых была дана аналитика и представлены в более чем полном объеме различные вопросы православного учения самыми лучшими носителями Православной Традиции, преподобными Старцами и благочестивейшими мирянами. Чтя память некоторых их этих усопших преподобных отцов и укрепляя сознание и мышления необходимости борьбы членов редакции и сотрудников, я изложу некоторые мысли оносительно подготавливаемого на протяжении многих лет лжесоединения с инославными, которое многими используется и идет к завершению, невзирая на то, что православные верующие ее не принимают, потому что большинство из епископов присоединились к лагерю «сторонников унии», в то время как «противников унии» подвергают гонениям и обливают клеветой.
2. "Сторонники соединения-единства" и "противники соединения-единства". Необходимо изменить терминологию
свт. Марк Евгеник, митрополит Ефесский, исповедник Мы ставим кавычки выражении "сторонники единства" и "противники единства", потому что, как именно так они используются в богословском языке под непосредственным влиянием запада, однако же они так не преподносятся православной стороной. Так что следует изменить их использование таким образом, чтобы они соответствовали православному пониманию. Подобострастное отношение к западной литературе, библиографии, в особенности это касается университетских богословов и историков, которые получили образование на Западе, последовательно привело к тому, что они усвоили это различие между «сторонниками единства» и «противников единства», которое верным является для западных христиан, однако для нас православных такое разделение является ошибочным, потому то представляет наших святых и богословов противниками единства, любви, мира, то есть, что, однако, не соответствует действительности. Наши собственные богословы , такие как свт. Марк Евгеник, которого называеют как «противника единства», не был против единства, но против плохого единства, которое нам навязал, например, Римский папа во время Ферраро-Флорентийского собора, то есть некое соединение, которое никак не связано с истиной, но усваивает ересь как истину и принимает всемирную церковную юрисдикцию Римского папы, антиевангельское, противное соборам, противное Святым Отцам, неразумное учение о примате Римского папы. Однако такой вид соединения, лишенный истины, не является подлинные соединением, но лжеединством, лицемерием и обманом, потому что не осуждает ереси и не указывает на то, что нас разделяет, то есть, не трогая того, что нас разделяет и отделяет. Церковь всегда, со времени Самого Господа и Апостолов, хотела, чтобы верующие были бы едины в вере, чтобы они так мыслили, поскольку «один Господь, одна вера, одно крещение», именно поэтому то тех, которые не соглашались с единой верой и формулировали свои собственные учения, она их предавала анафеме и их осуждала как еретиков. Поэтому то истинное единство предполагает единство в вере, "быть в единомыслии между собою, по учению Иисуса Христа" 2 и это истинное единство вели борьбу все Православные святые и Отцы, а следовательно они в действительности являются «сторонниками соединения», в то время как другие, Виссарион Никейский и его сторонники, которые присоединились к папской концепции единства и принятия примата Папы, являются противниками единства. Западные богословы и историки воспринимают единство как союз с папой и его ересями, и к таковым как свт. Марк Евгеник и Геннадий Схоларий и ко всем такого рода православным, которые отвергают такого рода папское единство, в действительности применим термин «противники единства». А термин «сторонники соединения» относится к Виссариону и ко всем такого рода филопапистам. Однако же православные считают сторонниками единства, любящих соединение в истине, свт. Марка и иже с ним, а противниками единства-соединения тех, кто является противником такого рода единства, то есть Виссариона Никейского и иже с ним. Однако получившее столь великое распространение это папского происхождения различие между «сторонниками единства-соединения» и «противниками единства-соединения» настолько доминирует в православном богословии и исторической литературе, так что в православных кругах из-за этого необходимо постепенно убрать характеристику ересей Монофизитства, Папизма, Протестантизма в качестве церквей не взирая на то, что Экуменисты продолжают их наименовать церквами. 3. Хороший и плохой союз-соединение Из того, что было коротко сказано, выявляется то, что существует доброе единство, или единство с с истиной догматов, и плохое единство или единство с еретиками без их отказа от их ереси и заблуждения. Только представьте себе, разве возможно было бы в эпоху Святых Отцов соединиться Православным с арианами, несторианами, монофизитами, иконоборцами, не осуждая их ереси? Святые Отцы, поскольку еретики не желали отвергать ереси, их осудили как еретиков и их отрезали от тела Церкви. К сожалению сегодня, совершенно забыта эта святоотеческая линия, а наши церковные лидеры подготавливают злостное соединение с еретиками монофизитами, папистами и протестантами, то есть такое единство, с помощью которого всякий станет удерживать свою собственную веру, либо православную, либо еретическую. Такая модель единства уже используется и применяется Папизмом в печально известном униатстве, которое означает союз (УНИЯ = Союз), в соответствии с которой те, кто едины с папой, не должны оставлять свою веру или богослужение, при условии, что они принимают примат папы и поминают его имя за богослужениями. Таким образом, папизм вовсе не интересует истина веры, догматы, но его интересует только власть. Может его интересует антихрист или вера язычников? Вполне вероятно, что Римский папа станет заставлять поклоняться и ему, антихристу. Та же самая модель единства распространяется в различных религиях, навязывает е масонство, которое принимает в свое лоно представителей всех религий, которые уравниваются, ибо достаточно признать свое собственное божество, и конечно не не Троичного Бога, единственного истинного Бога, но созданного их собственного бога, лживого и не существующего, либо же более того существующего и превозносящегося над Богом Люцифера, «Великого Архитектора Вселенной», который противиться, и борется против той истины, что Христос как Богочеловек является единственным Спасителем и Искупителем, является светом, истиной и жизнью. Согласно учению масонов истина существует во всех религиях и преимущественное, конечно же, в их собственной мистической и оккультной религии. Всересь Экуменизма, которая проталкивает эти две модели единства на межхристианском и межрелигиозном уровне, является порождением масонства. Как заявил последней неофициальной «Собор-синаксис духовенства и монахинь» в своем документа о масонстве «Mасонство является матерью Экуменизма». 4. В настоящее время Элладская Церковь находится под влиянием злого единства Эти ложные модели единства продвигаются и предлагаются вот уже почти что на протяжении целого века Православными Экуменистами, клириками и богословами, к сожалению теперь уже протестанствующей, а некогда Великой в защите Православия Константинопольской Церкви, в особенности с эпохи Патриарха Афинагора, а теперь уже и с большой интенсивностью и усердием нынешнего Патриарха Варфоломея. Элладская Церковь вплоть до архиепископа Серафима, не взирая на проявление уважения и любви к Вселенской Патриархии, которая характерна для всех нас, не одобряла ни не следовала беспрецедентной для Православного Предания открытости по отношению к еретикам, за что подвергалась критике со стороны Экуменистов, которые ее называли несовременной и противоречивой. Достаточно упомянуть мощное сопротивление архиепископа Хризостома II, митрополита Флиппского встрече Патриарха Афинагора с Папой Павлом VI в Иерусалиме в январе 1964 года, а также прекращение поминовения патриарха Афинагора в 1970 году митрополитами Парамифийским г-ном Павлом, Елевферопольским г-ном Амвросием и Флоринским г-ном Августином. Теперь же в Элладской Церкви реальное положение трагическим образом изменилось. Архиепископ Христодулос,стал сподвижником Фанара в филопапизме и в экуменических деяниях, а состав церковной иерархии с уходом прежней старой иерархии, все более становится благоприятным для злого соединения и для догматического минимализма, что является продолжением филопапистской и экуменической линии архиепископа Христодула. Лишь немногие архиереи, из старых и из новых, противоречат экуменической и филопапистской линии Фанара проявляя мужество и приводя богословские аргументы, которые выдвигают великие Святые Отцы, и среди них, прежде всего Преосвященнейший митрополит Серафим Пирейский. Многие из экуменистов не стесняются поддерживать злое соединение, то есть, упорство еретиков, соединение, не взирая на ереси, так что пусть эти ересь. Митрополит Македонский, ругая клирика митрополии за его антиэкуменическую позицию, даже ему сказал, что вся его антиэкуменистческая борьба является нечестивой, потому что соединение как бы то ни было, случится, а каждая христианская «церковь» держится своей собственной веры, тем самым полностью усваивая модель о злостном единстве. И мы были весьма ему признательны за то, что он пишет, и что он говорит публично, ибо таким образом мы можем все это поставить на обозрение его пастве и широкой церковной общественности. Другой же митрополит, известный своими инновациями, принял участие в церемонии, которая была организована папистами в Афинах, 9 ноября 2013 года, и в своем докладе, как об этом сообщалось, он дал хвалебную оценку II Ватиканскому Собору. А это мероприятие состоялось по причине исполнения 50-лет после созыва Ватиканского собора (1963-2013). Мы фактически отождествляемся с папистами, и мы часто порой радуемся и преисполняемся энтузиазма, когда слышим об их собственных важных достижениях, которые однако же осуждаются православными, а они считают их не существенными, словно собор не отверг ни примат Римского папы, ни непогрешимость папы. Более того, этот митрополит не только не отверг модель Униатства и оказал ему содействие, но и, как оказалось, он ожидает когда Ватикан соединится с ним как с униатами. Но что еще хуже, что когда паписты задали вопрос о том, разделяет ли он мнение многих православных о том, что Папизм является ересью, как например и митрополии Пирейский Серафим, либо же он считает Папизм за Церковь, он ответил, что если наша информация верна, то Папство это не ересь, но каноническая, законная Церковь, а утверждающие обратное имеют проблемы психологического порядка. Кажется, что это то и является причиной, почему с помощью Метапатристического богословия удаляется из богословия Святые Отцы, ибо экуменисты считают, что Отцы Церкви являются психически больными людьми, соглашаясь тем самым с теми, которые их рассматривают в качестве «орудий злоначального змия», которые подлежат суду Божию, поскольку они вызвали раскол в Церкви. Эта позиция очевидно является хулой на Святого Духа, действующего во Святых, является непрощаемым грехом согласно неложному слову Господа, что «всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам» 3 Ибо неужели психически больными необходимо считать свт. Фотия Великого, свт. Григория Паламу, свт. Марка Евгеника, Геннадия Схолария, св. Косму Этолийского, святых Отцов Колливадов и столь весьма многих Отцов, которые считают Папизм ересью?
5. Иосиф Вриенний и Геннадий Схоларий против злого соединения (унии)
Патриарх Геннадий изъясняет султану Мехмету II основы православного вероучения. Икона XVIII века Мы сейчас не будем приводить богословских аргументов против плохого соединения, для которого нет и логических оснований. Как мы будем едины, пока нас разлучают и разделяют огромные различия? Мы сможем сделать это в самом ближайшем будущем призывая и древних Отцов, которые соглашались в том, что существует хорошая война и плохой мир, плохое единомыслие и хорошее разногласие, но особенно двух великих богословов XV века, которые жили в атмосфере подготовки, а также работы Ферраро-Флорентийского лжесобора, на котором осуществилось ложное и плохое соединение. Речь идет об образованнейшем монахе Иосифе Вриенние и православнейшем Патриархе и этнархе Геннадии Схоларии.[1] Первый в своем выступлении, которое проходило в знаменитом храме Святой Софии, прочел перед Синодом трактат о соединении не с латинянами, а Кипрской Церковью, которая прежде того подчинилась и объединилась с папой. 5 Он видит соединение с киприотами невозможным и немыслимым, если Кипрская Церковь не отвергнет всего, что она приняла от латинян и особенно подчинение папе. Он пишет, что какой бы то ни было ереси невозможно соединиться с Православной Церковью, и при этом удержать в незыблемости свое собственное [учение]: «И всякая ересь, сохраняя в незыблемости свои обычаи, хочет соединиться с нами, православными; и сам папа не ищет от нас ничего другого, кроме как того, чтобы мы звали его святым и сослужили с покоряющимися ему».6 Кипрская Церковь, соединившись с папой, соединилась с ложью, с церковью, которая противоположна нам в ключевых догматах: «Я об этом изучаемом соединении говорю так: какое общение истины с ложью? Что у нас с киприотами общего? Они, будучи издревле самостоятельными, предали эту самостоятельность, и полностью подчиняются церкви, противоположной нам в ключевых догматах, и волей или неволей уже ей работают».7 И Патриарх Геннадий Схоларий, который пережил заключительную часть Ферраро-Флорентийского лжесобора и, следуя примеру святого Марка Евгеника, покинул его незадолго до окончания работы, чтобы не подписывать лже-единения, как и это плохое соединение, которое сейчас готовят для нас расположенные к папе, рабы папы и мыслящие по-папски, написал выдающееся произведение с заглавием: «Обличение софистических способов к примирению, которые латиняне воспевают, чтобы прельстить простейших»[2].8 Отвечая на обвинение в том, что он препятствует хорошему и святому делу соединения (как и нас сегодня осуждают экуменисты), он говорит, что согласно святоотеческому преданию существует и похвальная война, и предосудительный мир, и даже Христос в вопросах веры предпочитает войну миру: «Я, согласно святым богословам, знаю и похвальную войну, и предосудительный мир, и, более того, что мой Иисус и Владыка пришел не мир принести на землю, но меч».9 Он не доволен разделением христиан; он страдает, что мы не едины, как страдаем все мы. Однако причина этого разделения – другие, и они должны уврачевать его. Нас не будет судить Бог, но тех, кто вызвал раскол. Мы должны исповедовать истину и так, без страха, проводить нашу жизнь: «Мы, конечно, испытываем боль, потому что мы не едины; но не мы были виновниками начала раскола, и ныне другим скорее приличествует врачевать его, врачевать, хотя они не желают этого; ибо мы сами не должны дать Богу ответ о мире, но станем, исповедуя истину, без страха проводить жизнь». 10
Заключение Мы в достаточной мере представили воззрения этих двух великих борцов и приверженцев доброго соединения, и доброго мира, которые были в историческом плане выразителями Православной Церкви и Великой Церкви Константинопольской, которая на протяжении прошедшего столетия оказывала содействие злостному соединению, прибегая к софистическим аргументам, как характеризовал их Геннадий Схоларий, и стала называть Римского папу не просто «святым», то, что весьма осуждал Иосиф Вриенний, но святейшим и преосвященнейшим и возлюбленным братом и каноническим епископом Рима, воскуряя перед ним фимимам со словами «благословен грядый во имя Господне» и вознося его имя во время православного богослужения и многое другое. Когда была учреждена газета «Ὀρθόδοξος Τύπος» Старцем Хараламбосом Василопуло, патриарх Афинагор, который стремился навязать злостное соединение, встретился почти что с цельным сопротивлением Элладской Церкви и мощными богословскими и монашескими силами. Нынешний же Патриарх является продолжателем линии предшествующего Патриарха, его соработником, а богословские и монашеские силы с течением времени ослабевают, и даже на Святой Горе. Газета «Ὀρθόδοξος Τύπος» и те, которые согласны с со Святоотеческой Православной линией будут продолжать исповедовать доброе соединение и бороться за него и за добрый мир. Мы являемся сторонниками соединения, а экуменисты и филопаписты являются противниками соединения, поскольку они являются противниками доброго соединения, которое основывается на истине догматов. Бог воей мудростью и всесильностью найдет способ изгнать черную тучу, дабы распространить светлое облако благочестия, дабы воцарилось согласие и мир при преобладании истины догматов, как это произошло в случае с ересью иконобрчества, которая бичевала Церковь на протяжении целого столетия. Те, которые в то время окажутся живущими, но и те, которые отойдет ко Господу, воспоют с весельем и радостью: «Сегодня же является день, преисполненный радости и веселия, который светит и мещет как молния светом истеннейших догматов… и происходит богоданное согласие верных» 11. Засветит сияние истеннейших догматов и воцарится истина и богоданное согласие, истина и доброе соединение. Этим единством управляет и руководит Бог, другим же единством с еретиками руководит некто иной, дьявол. Сноски
1.Ефес.. 4, 5. 2. Рим. 15, 5. 3. Матф. 12, 31. 4.Βλ. ΓΡΗΓΟΡΙΟΥ ΘΕΟΛΟΓΟΥ, Ἀπολογητικὸς τῆς εἰς Πόντον φυγῆς, 82, ΕΠΕ 1, 176: «Κρείττων γὰρ ἐπαινετὸς πόλεμος εἰρήνης χωριζούσης Θεοῦ». ΙΩΑΝΝΟΥ ΧΡΥΣΟΣΤΟΜΟΥ, Εἰς τὸ κατὰ Ἰωάννην ὉμιλίαΝΖ/ ΕΠΕ 14, 58, PG 59, 316: «Ἔστι καὶ κακὴ ὁμόνοια καὶ καλὴ διαφωνία». ΤΟΥ ΑΥΤΟΥ, Εἰς τὸ κατὰΜατθαῖον Ὁμιλία ΛΕ/, ΕΠΕ 10, 492, PG 57, 405: «Οὐ πανταχοῦ ὁμόνοια καλόν, ἐπεὶ καὶ λησταὶσυμφωνοῦσιν». 5. ΙΩΣΗΦ ΒΡΥΕΝΝΙΟΥ, Μελέτη περὶ τῆς τῶν Κυπρίων πρὸς τὴν Ὀρθόδοξον Ἐκκλησίαν μελετηθείσηςἑνώσεως. Εἴρηται δὲ ἐν τῷ περιωνύμῳ τῆς τοῦ Θεοῦ Σοφίας ναῷ, ἐν τῷ συνοδικῷ, πρὸς τὴν σὺνοδον, ἐνΙΩΣΗΦ ΒΡΥΕΝΝΙΟΥ, Τὰ Εὑρεθέντα ἔκδ. Β. ΡΗΓΟΠΟΥΛΟΥ, Θεσ/νίκη 1990, τόμ. Β/, σελ. 11ἑἑ. 6. Αὐτόθι, σελ. 12. 7. Αὐτόθι, σελ. 11. 8. ΓΕΝΝΑΔΙΟΥ ΣΧΟΛΑΡΙΟΥ, Ἅπαντα τὰ Εὑρισκόμενα, ἔκδ. L. PETIT - X. SIDERIDES - M. JUGIE, τόμ.ΙΙΙ, 22-49. 9.Αὐτόθι, 36. 10. Αὐτόθι, 41. 11. Στιχηρὸ τῶν Αἴνων τῆς Κυριακῆς τῆς Ὀρθοδοξίας.
Ορθόδοξος Τύπος, 29/11/2013
©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет» 2015г. http://thriskeftika.blogspot.ru/2013/11/blog-post_9768.html [1] Первый патриарх Константинопольский после падения в 1453 году Константинополя, ученик свт. Марка Ефесского, противник унии с римо-католиками, которая была подписана вначале и им на Ферраро-Флорентийском соборе [2] «Ἔλεγχος τῶν σοφιστικῶν τρόπων τῆς εἰρήνης, οὓς οἱ λατινισταὶ περιᾴδουσιν εἰς ἐξαπάτην τῶνἁπλουστέρων»
Трагичность еретиков Ἡ τραγικότητα τῶν αἱρετικῶν
Протопресвитер Георгий Металлинос Τοῦ πρωτοπρεσβυτέρου π. Γεωργίου ∆. Μεταλληνοῦ (опубликовано было в празднование Недели святых Отцов IV Вселенского собора, празднуемый Элладской Церковью на 4 –й неделе по Пятидесятнице)
Наше внимание сегодня обращается благодаря апостольскому чтению нынешнего Воскресного дня на ереси и еретиков. Термину «еретик» дается множество интерпретаций комментаторами в области Нового Завета, а в особенности со стороны новейших толкователей.
Однако он имеет вполне конкретное значение, то самое которое этот имел на языке святых Отцов, на языке Православия. Для наших Святых Отцов «еретик» означает: искажение веры богооткровенной Истины, богоданного образа спасения. То есть ересь является искаженным восприятием Личности Христа Спасителя, которая не может привести ко спасению, к обожению человека и избавить от зла мир. Святые Отцы на IV Вселенском соборе в Халкидоне (451г.), которому воздается почтение в нынешний воскресный день Православной Церковью во всем мире, придавали термину ересь именно такое значение, дабы оно занимало доминирующее положение и у нас, о чем мы выскажем наши нижеследующие мысли. Святые Отцы, истинные богословы Для того чтобы осознать всю трагичность состояния и положения в котором живут и пребывают еретики на м необходимо посмотреть на диаметрально противоположные величины, то есть на Святых Отцов, на их главное дело, богословие. Конечно, те, кто погрузились и запутались в современных социальных моделях, поспешат выразить свой протест по этому поводу, потому что они не способны понять, что дело всех Отцов всех эпох состоит в богословии. Святые Отцы, поскольку они были соединены с Богом, они давали ответы не только на вопросы веры, но и вопросы, относящиеся ко всей жизни в целом. Они несут Бога-Истину, противостоя догматическим спорам, но они несут Бога – Истину, неся духовное пастырское служение своим чадам и их руководя на пути в сферу жизни во Христе, которое то и составляет суть святого духовного общества. Святые Отцы всегда богословствовали через просвещение от Святого Духа. Они, прежде всего, становились вместилищем и храмом Святого Духа благодаря тому, что проводили жизнь в подвиге. Они поэтому то и удостаивались быть духодвижимыми, движимыми Богом Словом устами и руками Духа. Таким образом, их богословие является выражением их мистического опыта. Они излагают и высказываются так, как им открывает Дух, пребывающий в них самих. И они повсюду рассеивают Его свет. Они говорят то, что видят в своем и своим просвещенным и богоносным сердцем. Итак, они не являются теми, кто живет рассудком, он и также не являются светскими философами, или как мы называем таких людей – интеллектуалами. Богословие Отцов является следствием присутствия в них Святого Духа. Об этом говорит и об этом свидетельствует один из тех немногих, кто вполне оправданно заслужил наименование Богослова Церкви, святой Григорий Богослов: «Любомудрствовать о Боге можно не всякому, - да! Не всякому. – Это приобретается не дешево и не пресмыкающимися по земле…Любомудрствовать о Боге можно не всем; потому что способны к сему люди испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, и душу и тело». [1]Святые Отцы имеют полное право говорит: «прияли и мы Духа Святого», без малейшего опасения быть осужденными в чванстве и самодовольстве. Как совершенно естественно и непритворно возвестили в Святогорском Томосе 1451 года отцы Святогорцы: «Этому обучили нас Писания, это восприняли мы от наших Отцов, это познали на своем малом опыте…»[2]. Их смиренномудрие проявляется в «малом» («µικρᾶς») однако их вынуждают говорить об их собственном опыте боговидения. Еретики, «врачи» не способные исцелять Ересь это только лишь некая простая ошибка логики, просто еретики никогда не ставили перед собою цель найти истину. В случае с ними происходит нечто весьма серьезное, значительное и существенное. Она сообразно букве понимают Священное Писание, как правило, и чаще всего, неким странным и удивительным образом. У них отсутствует что-то весьма существенное, и их недостатки их в корне отличают от Отцов. У них отсутствует опыт жизни Святых Отцов во Святом Духе. Внутренне просвещение от Духа Святого. И это потому, что они не прошли путь терапии в Церкви Христовой. Они могут быть чисто в нравственном плане (внешне) безупречными. Однако они не имеют внутри себя Святого Духа. То есть она не видят то, что видят в Духе Святом Отцы. Они могут быть в интеллектуальном плане весьма развитыми. И это реальный фат, что все великие еретики явили себя своими многими познаниями и своей «мудростью»! И даже в наши дни…Они не обладают чистотой сердца, они не стали храмами Святого Духа. Ересь основано на плохой или несуществующей терапии. Поэтому то для еретиков богословие это что-то рассудочное – научная гипотеза, игра логики и силлогизмов. Опыт обожения, которого удостоились Отцы, это то, что у еретиков отсутствует. Поэтому еретик не может в критические моменты различить истину от заблуждения. Потому что он не видит в себе истину, он не познает ее в своем сердце. Он не имеет дара «умной молитвы», а посему он не может достичь состояния «славы», которое является откровением «всякой истины» по действию Святого Духа. В этом раскрывается трагичность всех еретиков, и прежде всего ересаначальников . Будучи сами не просвещенными от Бога, они хотят просвещать. Будучи сами не исцелеными, они хотят лечить. Будучи сами атеистами-безбожниками (поскольку не имеют веры в истинного Бога), они стремятся богословствовать. Мы могли бы уподобить еретиков лжеврачам и шарлатанам, которые обманывают и вводят в заблуждение. Но существует еще нечто худшее: есть врачи, которые подают убийственное лечение, которые убивают людей для вечности. Есть изготовители лекарств, фармацевты, которые распространяют наполненные убийственным ядом, отравленные лекарства, которые крайне опасны для общественного здоровья, и не для телесного, а для духовного и вечного. Отличие в некоторых вопросах Следуя святоотеческому взгляду на ересь, мы можем осознать разрушительную, растлевающую ее силу в священном деле нашего спасения. Весьма часто мы можем найти и обозначить отличие Православия и ересей изменения на уровне лексическом или в уставном. Это приводит к умалению отличия и созданию впечатления, что разногласия имеются в незначительных вопросах, которые вполне легко врачуются благодаря доброму расположению и исправлению фраз. Это-то и происходит во время Экуменического диалога. И это происходит потому, что как правило себя самих считаем православными и воспринимаем инославных как самих себя. Итак, нет ничего, что мы в большинстве случаев способны замечать большие сходства, нежели различия! Однако если же мы посмотрим на ереси со стороны действительно святоотеческой позиции, и сопоставим ереси нашей эпохи с учением Святых Отцов, то тогда мы сможем убедиться, что речь идет об действительном отличии в вопросах, реальных вещах, а не в словах. Речь идет и об изначальном отличии методе терапии. Духовность православия рождена Святыми Отцами, в то время как «духовность» ересей сеет хаос. Поэтому то Святые Отцы навсегда остаются «всезлатыми устами Бога Слова», которые будут призывать не только еретиков и инославных, но и нас, которые только пи имени являются православными, к подлинной терапии во Христе, которая ведет к состоянию прославленности и истинному богословию. Источник: Ορθόδοξος Τύπος, 17/7/2015 © перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2015год.
[1] Свт. Григорий Богослов. Слово 27, против евномиан и о богословии первое или предварительное. Творения. Репринт СТСЛ. 1994, т.1, с. 386 [2] Ταῦτα ὑπὸ τῶν Γραφῶν ἐδιδάχθηµεν, ταῦτα παρὰ τῶν ἡµετέρων Πατέρων παρελάβοµεν, ταῦτα διὰ τῆς µικρᾶς ἐγνώκαµεν πείρας..
ОШИБОЧНОСТЬ ВЫСКАЗЫВАНИЯ О РАЗДЕЛЕННОЙ ЦЕРКВИ В ВСЦ ΤΟ ΛΕΚΤΙΚΟ ΑΤΟΠΗΜΑ ΠΕΡΙ ΧΩΡΙΣΜΕΝΩΝ ΕΚΚΛΗΣΙΩΝ ΣΤΟ ΠΣΕ "Церковь одна и единственна, потому что она является телом единственного Христа" –прп. Иустин Попович Б. Хараламбус, Богослов
Прискорбно то, что во Всемирном Совете Церквей говорят о неких « разделенных Церквах ». Это высказывание совершенно неверно, пусть даже оно в своем роде феноменально ради только «оказания помощи» для ведения богословских диалогов, которые в сущности ведутся на протяжении веков вовсе не для выяснения истины, а для того чтобы отвлекать на «незначительные проблемы». Это крайне опасное выражение о «разделенных Церквах» и конечно в особенности тогда, когда оно произносится в рамках Всемирного Совета Церквей (ВСЦ), а в особенности в отношении целого смешения протестантских ответвлений. Ним из крайне неудачных последствий этого является поиск наложения моратория на единую всемирную миссию в рамках ВСЦ. К сожалению, идеологизация любви привнесла существенные изменения и искажения в ее понимание. Ранее аналогичным образом поддерживаемый «диалог любви», в непосредственной связи с «диалогом любви» в понимании тогдашнего Вселенского Патриарха Афинагора, указал на серьезное его уклонения от пути Православия, в котором истина и любовь являются взаимозависимыми, без всякого перекладывания тяжести с одного на другое. В действительности же действия Вселенского Патриарха Афинагора привели к таким последствиям, что бы православным не прикладывать никаких стараний к тому, чтобы паписты отказались от своих заблуждений. Разговоры о «разделенной Церкви», но и высказывания такого рода как «когда Церковь была единой», на самом дели дезориентировали диалоги и привели их к вечным прениям. Прп. Иустин Попович соответственно говорит о том, что «Церковь по своей сути является кафолической и уникальным Богочеловеческим организмом во всем мире, поэтому невозможно, чтобы они разделилась. Всякое разделение будет означать ее смерть». Экуменисты дают неправильный комментарий и толкование на Первосвященническую Завершительную молитву Христа Спасителя «Да будут все едины», то есть согласно их мнению эти слова молитвы означают единство «церквей» с различными догматами. Такое толкование дается человекоугоднической любовью, которая наносит существенный ущерб истине. Такого рода локальное перетолковывание и искажение смысла евангельского текста ведет к такой порче текста. Весьма точными являются слова прп. Иустина Поповича по данному вопросу: «Согласно единой позиции Отцов и Соборов Церковь существует только одна, но и единственная, уникальная, поскольку и в единственном Богочеловеке, и единой Главе не может быть много тел. Церковь одна и единственна, поскольку она является телом единственного Христа». Утомительный труд по возращению наших сотоварищей в Церковь усложняется из-за бесконечных прений и относительно незначительных вещей, оставляющих и откладывающих при этом обсуждение важнейших вопросов истин веры на «будущие времена». Итак, весьма огромной ошибкой является то, что во Всемирном Совете Церквей говорят о «разделенных Церквах». Данная фраза совершенно неверна, а в конечном итоге она приводит к тому, что множество экуменистов оправдывают эти ошибки, а посему ошибочным является и способ проводимых «экуменических» диалогов. http://aktines.blogspot.ru/2015/06/blog-post_78.html © перевод интернет-содружества «Православный Апологет» 2015год.
Протопресвитер Дионисий Taцис, богослов Необходимость в исповедании веры Ἀναγκαία ἡ ὁμολογία πίστεως Τοῦ πρωτοπρεσβυτέρου π. Διονυσίου Τάτση
Большинство христиан нашего времени, под влиянием господствующего в мире воззрения и метальности, не обладают надлежащей чувствительностью к вопросам веры и нравственности. Они любят духовное разложение, мирское мышление и пренебрежение к божественным заповедям. Они стремятся иметь компромисс со всем ради того, чтобы выглядеть хорошими, то есть жить без нравственных и моральных ограничений. Они хотят предать забвению и основополагающие догматы веры, а также и те огромные различия, которые у нас имеются с папистами и протестантами. Они впечатляются всеми теми театральными выходками, которые выделываются Римским папой, но которого СМИ, к великому сожалению, самым вызывающим образом представляют как уникального и единственного религиозного лидера, который способен повлиять и оказать воздействие на судьбы этого мира! Это ошибочное мнение доминирует и каждый раз напоминаются, когда Римский папа делает свои незначительные действия или дает заявления. Все эти христиане очевидно не следуют по спасительному пути. И вера их не преображает. Их не трогают заповеди Божии, а самое важное то, что они не имеют сил исповедовать нашу веру. Поэтому то они нуждаются в хороших примерах со стороны Церкви и ее мучеников, которые благодаря исповеданию их веры восприяли бессмертные мученические венцы. В народе необходимо возделывать благочестие и любовь к Церкви. А ответственность за это преимущественно несет духовенство, которое очень часть занято совершенно иными вопросами, второстепенными или же экуменизмом, проводя совместные молитвы и встречи с инославными, одновременно высказывая вызывающие теории и взгляды, которыми уравнивают Православную Церковь с иными «церквами» – папистов и протестантов и при этом всегда по благословению Вселенской Патриархии или же митрополитов Элладской Церкви (К глубокому сожалению это сделано и в официальном документе РПЦ «Об отношении РПЦ к инославным исповеданиям») Благочестивый богослов делает следующее одно интересное замечание в отношении исповедания веры, которое должно отличать каждого православного христианина: «Мы исповедуем эту Православную веру так, как мы ее восприняли от наших отцов, ее мы переживаем и ей живем в нашей святой Церкви Это вера, которая нас оживотворяет и нас питает, извечное сокровище и наше спасение. Этой верой всегда жило Православие, и она давала победоносный отпор бесчисленным врагам. К сожалению, в наше время и в этой части, к счастью небольшой по отношению ко всей церковной полноте, это православное чутье начинает утрачиваться. Многие современные люди и конечно же богословы (!) не верят в то, что Православная Церковь является единственной истинной Церковью Христа, принижают значение догматов и ее традиции, а также иронически и нагло уравнивают ее с иными еретическими «церквами» Запада, спеша к некоему нечестивому «единству» Церквей. Да помилует и просветит их Бог» (Андреас Феодору, профессор Афинского университета (+)" Твоя от Твоих " («Τά σά ἐκ τῶν σῶν», Ἀθήνα 2000, σελ. 160). Наряду с важностью исповедания веры существует необходимость и в последовательном соблюдении заповедей Божиих, что подтверждает и доказывает веру и доказывает ее величие, значимость. Вера без соблюдения заповедей Божиих не имеет особого значения. Они не помогает вовсе и дает гарантии на спасение. Если кто-то силится доказывать, что он православный христианин, но не ведет духовной жизни, то он является лишь соблазном. По сути это отречение от веры Итак, мы должны жить Православие и всегда его защищать без малейших колебаний. Источник: Ορθόδοξος Τύπος, 24/4/2015 перевод выполнен интернет-содружеством "Православный Апологет" 2015 год.
Архимандрит Плакида (Дезей)
1. Учение отцов Церкви о Святой Троице Согласно отцам Церкви до Августина или же стоящим вне августиновской традиции, Бог Отец есть Начало в Троице, Тот Связующий, в Котором осуществляется Ее единство через передачу Его природы. Сын извечно рождается Отцом из Его сущности, без разделения этой сущности. Он Ему единосущен, то есть, будучи Лицом (или Ипостасью), отличным от Отца, от Которого Он имеет Свое бытие, Он обладает численно одной с Ним природой (или сущностью), а не некой сущностью, подобной Отчей, но численно отличной; если бы это было так, то Он был бы "другим Богом", чем Отец. Дух Святой исходит от Отца, то есть получает Свое ипостасное бытие от Него одного. Он единосущен Отцу и Сыну, то есть обладает (не присваивая ее Себе) той же сущностью, что и Отец и Сын. Для выражения этого единосущия Духа Отцу и Сыну некоторые отцы, в частности александрийцы и западные, говорили, что Дух Святой есть Дух Отца и Сына (выражение, взятое из Писания), что Он "исходит" от Отца и "получает" от Сына или же от Отца и Сына то, что принадлежит Отцу и Сыну (святитель Иларий Пиктавийский) и даже (как святитель Амвросий Медиоланский), что Он "исходит" от Отца и Сына (латинский термин "procedit" имеет значение менее точное, нежели соответственный греческий термин). Однако контекст этих выражений показывает, что, употребляя их, отцы имеют в виду не причину ипостасного бытия Духа, а лишь порядок, являемый либо в действии Божественных Лиц в домостроительстве спасения, либо в проявлении Их в вечности. Понимаемое таким образом выражение "Филиокве" может получить и православный смысл.
свт. Амвросий Медиоланский.ю учитель и наставник бл. Августина В годы, последовавшие за униатским Лионским собором, на котором святоотеческие тексты истолковывались в смысле более позднего латинского богословия, Константинопольский патриарх Григорий Кипрский хорошо уточнил их значение. "Дух имеет Свое совершенное бытие от Отца, Который есть единственная причина, из которой Он исходит вместе с Сыном, Своим, свойственным Ему способом, являясь одновременно через Сына, через Него и при Нем воссиявая, так же как свет исходит от солнца вместе с лучом, сияет и является через него, и при нем, и даже от него... Ясно, что когда некоторые говорят, что Дух Святой исходит (προιέναι) от Обоих, то есть от Отца и Сына, или от Отца через Сына, или же что Он является, или воссиявает, или происходит, или существует из сущности Обоих, или же еще из Отца и Сына, то все это не значит, что они исповедуют, что бытие Духа Святого происходит от Сына так же, как от Отца... Действительно, ведь и вода, которую черпают из реки, существует из нее; так и свет существует из луча. Но ни тот, ни другая (то есть ни свет, ни вода) не имеют причиной своего бытия эти две вещи (луч или реку). Действительно, вода существует от источника, от того первоисточника, из которого она изливается, существуя; а свет существует от солнца, откуда он, получая свое сияние, светится вместе с лучом и через него происходит (προιέναι)" [1]. Отцы Церкви не пытались понять, что такое Божественные Личности как таковые, как Они отличаются друг от друга или посредством каких аналогий из тварного мира мы можем представить себе рождение Слова и исхождение Духа. Здесь намеренная и сознательная трезвенность: ведь дело идет о таких реальностях, которые человеческий разум не может ни охватить, ни объяснить.
Вселенские учители: свт.Василий Великий, свт. Иоанн Златоуст и свт. Григорий Богослов "Ты спрашиваешь, - говорит святой Григорий Богослов Евномию, - что такое исхождение Духа Святого. Скажи мне сперва, что такое нерожденность Отца; тогда я, со своей стороны, рассмотрю как физиолог рождение Сына и исхождение Духа. Таким образом, мы оба вместе окажемся пораженными безумием за нечестивое подглядывание таин Божиих. И кто же они такие, чтобы говорить о таких вещах? Они не могут знать даже того, что у них под ногами, они не умеют исчислить морской песок, или капли дождя, или дни времени, и вот они-то проникают в глубины Божии, рассуждают о неизреченной и непостижимой природе!" [2]. 2. Учение блаженного Августина
Блаженный Августин вырабатывает другой тип троичного богословия. Другой до такой степени, что хороший знаток его мог сказать: когда "историк догмата переходит от писаний отцов IV века к трудам Августина", то он констатирует, что "разрыв в целостном развитии троичного богословия находится не между Августином и нами, а между ним и его непосредственными предшественниками" [3].
Беноццо Гоццоли. Св. Августин учит в Риме. Роспись ц. Сант-Агостино в г. Сан-Джиминьяно. 1464—1465 гг. Блаженный Августин, несомненно, многим обязан своим предшественникам, а именно - латинским отцам, которые оставили ему в наследство свое понимание Духа Святого как единства, как связи, как общения двух других Лиц [4]. Однако оригинальность блаженного Августина как в методе его вероучебного рассуждения, так и в содержании его троичного богословия происходит главным образом из личного опыта его обращения. Уже давно историки настаивали на значении обращения Августина. Так, Е. Жильсон писал: "Рассматриваемая в самой глубине своего вдохновения и вплоть до деталей своего построения, вся доктрина блаженного Августина находится под решающим влиянием одного факта - религиозного опыта его собственного обращения. В этом смысле я счел возможным написать в другом месте, и думаю, что это правильно, что его философия есть по существу "метафизика обращения"" [5]. В отношении учения о благодати этот опыт обращения привел главным образом к тому, что блаженный Августин с силой настаивает на коренной несостоятельности природы и на всемогуществе благодати. В отношении же троичного богословия опыт обращения привел Августина к кажущемуся парадоксу: он преувеличивает способности тварного разума и ценность аналогий, заимствованных в твари, чтобы достичь некоторого понимания тайны. В своей "Исповеди" блаженный Августин описывает, какую роль сыграло в его обращении не только чтение неоплатонических книг, но даже вполне реальный духовный опыт неоплатонического типа, через который он усмотрел тайну Троицы: "Ты мне достал... некоторые книги платоников, переведенные с греческого на латинский язык. Там я прочел, не в буквальных словах, но в совершенно схожем смысле с множеством подтверждений и рассуждений всякого рода, что в начале было Слово, и Слово было в Боге...". "Наученный этими книгами, что надо углубляться в самого себя, я вошел в глубину своего сердца, и проводником моим был Ты; я смог это сделать потому, что Ты сделался мне помощником. Я вошел туда и увидел оком моей души, как бы ни было оно замутнено, выше ока моей души, выше моего разума, неизменный Свет... Тот, кто знает истину, знает ее, а тот, кто ее знает, знает вечность. А знает ее любовь" [6]. Августин "был, вероятно, первым, кто так систематически обращался к философии, чтобы понять откровение", и "способ использования философии в понимании веры", характеризующий схоластический метод западного Средневековья, "восходит в конце концов к блаженному Августину" [7]. Результатом неоплатонического опыта блаженного Августина, имевшим наибольшие последствия, было, по-видимому, то, что он открыл за пределами "манихейского материализма", которого он вначале придерживался, существование "духовной природы", понимаемой им как совершенство бытия, и родство в этой перспективе между духовной природой человеческой души и "духовной" природой Бога. Таким путем Августин пришел к мысли, что все понятия, выражающие природу, свойства и действия духа, могут быть применимы к Богу; конечно, в возвышенном смысле, то есть превосходя все виды тварных действий, но тем не менее в смысле собственном. Таким образом, богослов имеет в своем распоряжении логический и метафизический аппарат, позволяющий ему мыслить и говорить о тайнах Божиих положительно с совершенной точностью терминов; при этом он считает, что ограждает тайну, если признает свое неведение того, как именно осуществляются утверждаемые им совершенства. Здесь и находится та точка, с которой начинается расхождение между богословием, верным апофатизму отцов, непричастных августинизму, с одной стороны, и западным богословием после Августина - с другой. Таким путем Августин приходит к гораздо более определенному, нежели каппадокийцы, употреблению понятия "отношение" в приложении к Божественным Лицам. Он является основателем того, что остается одним из основных принципов латинского троичного богословия: Божественные Лица суть отношения (отцы же каппадокийцы говорят, что имена Лиц лишь выражают Их взаимоотношения, не указывая на различие сущности); все то, что в Боге не предполагает противопоставления отношений, есть общее. "Филиокве", понимаемое в том смысле, который был закреплен в латинском средневековом богословии и догматизирован на соборах в Лионе и Флоренции, с необходимостью вытекает из этих предпосылок: исходя из такого принципа, Дух Святой может отличаться от Сына, только если Он от Него исходит. С другой стороны, поскольку Отец и Сын не различаются через противопоставление отношений, изводя сообща Духа Святого, то последний может исходить от Отца и Сына только как от единого начала. Тем не менее Святой Дух исходит от Отца principaliter, то есть как от первой и исходной причины потому, что именно Отец дает Сыну, вместе со Своей природой, свойство изводить Духа Святого. Все это учение было впоследствии технически уточнено средневековыми богословами, в частности Фомой Аквинским, но оно уже ясно выражено в трудах Августина: "Выразить в Троице собственные и отличные свойства каждого Лица - значит выразить Их взаимоотношения... Все то, что говорится не о Лицах, рассматриваемых в Их взаимоотношениях, но о каждом Лице, рассматриваемом как таковое, относится к сущности" [8]. "Так же как Отец и Сын суть единый Бог и в отношении твари единый Творец и единый Господь в относительном смысле, так же и в отношении Святого Духа не суть ли Они, с точки зрения отношений, одно-единственное начало?" [9]. "Не без основания в этой Троице именуется Словом Божиим только Сын, Даром Божиим - один только Дух Святой, а Богом Отцом - тот Единый, из Которого рождается Слово и от Которого исходит как из Своей первопричины (principaliter) Святой Дух. Я говорю "как от Своей первопричины" потому, что доказано, что Дух Святой исходит также и от Сына. Но эту привилегию дает Сыну опять-таки Отец: Сын никогда не существовал без нее, но Отец даровал Сыну все, что Он Ему дал, при рождении. Итак, Он родился таким образом, что общий Им Дар исходит также от Сына и Дух Святой есть Дух обоих других Лиц" [10]. Такое понимание Филиокве означает не только то, что Отец и Сын вместе сообщают Божественную сущность Духу, Который тем не менее получает ипостасное бытие от одного Отца (некоторые богословы считают, что филиоквистские формулы нескольких древних отцов можно было бы интерпретировать в этом смысле); но этому толкованию противоречит самый факт отождествления Августином Личности и отношения происхождения: Сын получает от Отца свойства быть вместе с Ним единым началом личного бытия Духа Святого. Кроме того, блаженный Августин старательно исследовал тайну Святой Троицы, исходя из Ее отблесков в твари, и в особенности из жизни человеческого духа, созданного по образу Божию. Плодоношение духа выражается его мыслью, которая производит внутреннее слово; это и есть образ рождения Слова. Что же касается Духа Святого, то Он исходит по способу воли и любви. Августин впервые дает Духу Святому это именование Любви, которого, он сам это признает, нет в Писании, но которое подсказано ему первым Посланием Иоанна Богослова: "Бог-Любовь есть Дух Святой... Именно на Духа указывает этот текст: Бог есть любовь (1Ин.4:8)" [11]. Итак, латинское понимание Троицы, согласно которому Святой Дух является общением и связью между Отцом и Сыном, уточняется следующим образом: Дух есть та общая любовь, которой взаимно любят друг друга Отец и Сын. Отметим, что учение это не обязательно связано с доктриной исхождения Духа от Отца и Сына в том смысле, чтобы Сын был причиной ипостасного бытия Духа Святого: у святого Григория Паламы есть высказывание в этом смысле, но оно, однако, остается изолированным во всей традиции византийского богословия [12]. Как бы то ни было, именно здесь находится самая сердцевина того, что можно было назвать мистическим богословием Августина: здесь сплетаются в синтез его представления о троичном богословии и о домостроительстве спасения, его опытное познание Бога и братской любви, осуществляемой в церковном единстве. Именно потому, что Дух Святой есть общение Божественных Лиц между Собой, Он же и есть общение людей с Богом и между собой: "Отцу и Сыну было угодно, чтобы мы имели взаимное общение друг с другом через Того, Кто Им общ, и Им было угодно собрать нас в единство посредством этого общего Им Дара" [13]. "...Итак, на Духа Святого указывается в этом тексте: Бог есть любовь. Вот почему Дух Святой, Бог, исходящий от Бога, когда дается человеку, зажигает его любовью к Богу и к ближнему, Сам будучи Любовью. Действительно, в самом человеке нет того свойства, которым он мог бы любить Бога, если он от Бога же его не получит. Поэтому Иоанн и говорит немного дальше: возлюбим Бога потому, что Бог первый возлюбил нас (см.: 1Ин.4:19). И апостол Павел тоже говорит: ...любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым, данным нам (Рим.5:5)" [14]. Таким образом, Дух Святой является душой Церкви, Тела Христова: "То, что душа для человеческого тела, то Дух Святой для Тела Христова, Церкви. Святой Дух творит во всей Церкви то, что душа творит во всех членах единого тела... Так, кафолический христианин жив, покуда он в Теле; будучи отрезанным, он становится еретиком; Дух не сопутствует отсекаемому члену. Итак, если вы хотите жить Духом Святым, соблюдайте любовь, любите истину, желайте единства, чтобы достигнуть вечности" [15]. Это именно чувство единства вдохновило всю борьбу Августина с донатистским расколом. Именно оно было также в центре его понимания христианской молитвы и составляет своего рода ключ к его толкованию псалмов: "Мы часто напоминали, что в псалмах мы должны слышать не голос одного молящегося человека, но голос всех, состоящих в Теле Христове. Поскольку все люди собраны в Его Тело, то хорошо понятно, что все они говорят так, как говорил бы один; Христос и все люди - едино. Взятые сами по себе, они бесчисленны, но они - одно, когда они в Том, Кто един... Вот храм, то есть вот люди, от которых возносится одна молитва, единственная, которую Бог слышит... Молиться в храме Божием - значит молиться в общении Церкви, в единстве Тела Христова. Тело Христово составляется из всех верующих, рассеянных по земле..." [16]. Такое понимание Духа Святого как связи между Отцом и Сыном, как связи также, осуществляющей церковное единство, столь сильно повлиявшее на западную духовную традицию, может быть понято и вполне православно, если переинтерпретировать его, как святой Григорий Палама, в смысле различения Божественной сущности и Божественных энергий. Однако на этом понимании Августин в своих более технических изложениях тайны Святой Троицы не останавливается. Он открыл истинную природу духа, и ему приоткрылся Бог Троица "через посредство рефлексивности и вхождения духа внутрь себя" [17]. Из-за неоплатонического подхода, через который совершилось его обращение, "опыт Бога как Света и Духа" остался для него "неотделимым от опыта самого себя как духовного субъекта" [18]. С другой стороны, это привело Августина к поискам понимания троичной тайны, которое было бы выразимо в "собственных" (то есть адекватных) терминах, взятых из жизни духа. Но в этом отношении понимание Духа Святого как взаимной любви Отца и Сына было недостаточно точным и, воспринятое буквально, не гарантировало в достаточной мере единства природы трех Лиц. Это побудило Августина обратиться к схеме индивидуальной, к представлению Троицы по образу человеческого духа: Она - дух, духовное самопознание и любовь, которой дух любит одновременно сам себя и свое самопознание. Это представление о Троице вдохновило классическое римо-католическое богословие, как оно было сформулировано в Средние века, главным образом в трудах Фомы Аквинского. 3. Влияние учения блаженного Августина о Святой Троице на Западе Августиновское учение, хотя и было, несомненно, новшеством, было воспринято на Западе с энтузиазмом. Г. Марру рассказывает, как еще при жизни Августин оказывал необычайно сильное влияние: "Люди вырывали друг у друга мельчайшие его произведения... Группа друзей и учеников-энтузиастов активно занималась распространением его влияния; были такие, и далеко не из менее активных, которые знали его лишь через его книги и восхищались им, никогда его не видав... Для всех них Августин был Учитель, которым страстно восхищались, которого слушали, за которым шли..." [19]. Тот же историк сообщает похвалу, возданную Августину папой Келестином менее чем через девять лет после смерти [Августина]: "Жизнь и заслуги блаженной памяти Августина всегда сохраняли его в нашем общении, и его никогда не касалось никакое нежелательное сомнение; мы вспоминаем о нем как о человеке столь больших знаний, что он всегда считался моими предшественниками одним из самых великих учителей" [20]. На Западе августиновское учение столкнулось с противодействием как будто только в одном пункте: в радикальности его учения о благодати. Но Проспер Аквитанский, сообщая в письме Августину, что провансальские монашеские круги считают важной также и роль человеческой инициативы перед лицом дара Божия, тут же уточняет, что главный противник Августина в этом отношении, Арльский епископ Иларий (или Элладий), помимо этого пункта, является "Вашим поклонником и учеником в отношении всех Ваших учений в целом, да знает об этом Ваша святыня" [21]. Таким образом, можно думать, что даже в леринских кругах троичное богословие Августина не вызывало никаких возражений. В приятии этого учения на Западе следует различать два пункта: с одной стороны, восприятие самой троичной доктрины и Филиокве как таковых, с другой стороны, включение Филиокве в Символ веры. Можно сказать, что уже в V веке на Западе августиновское решение вопроса об исхождении Святого Духа было признано авторитетным, и во всей Латинской Церкви учили, что Дух Святой исходит от Отца и Сына (a Patre et Filio) [22]. Среди сторонников Филиокве этого времени можно указать святого Павлина Ноланского (+431), святого Виктриса Руанского (+407), леринских и провансальских авторов Фавста Риезского, Геннадия Марсельского, святого Евхерия Лионского, святого Проспера Аквитанского, папу святого Льва Великого; в последующем веке святого Кесария Арльского, святого Фульгенция Руспского, святого Авита Виенского, Боэция, папу святого Гормизда [23]; в VII веке следует упомянуть папу святого Григория Великого (+604), испанцев святого Исидора Севильского и святого Ильдефонса, а также синодическое послание папы Феодора в Константинополь в 643 году. Первой ввела Филиокве в исповедание веры, по-видимому, Испанская Церковь: если в первоначальной своей форме Символ Первого Толедского собора (400 или 405) не включал Филиокве, то вставка эта уже включена в "длинную форму", одобренную собором в Толедо в 447 году. По-видимому, в этом следует видеть последствие послания, адресованного в этом же году папой святым Львом Великим епископу Туррибиусу Асторгскому, где исповедуется Филиокве. (Однако подлинность этого послания иногда оспаривается.) Третий Толедский собор (589) уже определенно упоминает Филиокве. Кроме того, на этом соборе король Рикаред читает Константинопольский Символ веры с включением в него Филиокве (так по крайней мере в некоторых рукописях; во всяком случае мы впервые встречаем эту вставку в Константинопольский Символ именно в рукописной традиции деяний этого собора). Филиокве появляется и в текстах Четвертого, Шестого и Одиннадцатого Толедских соборов. Пятнадцатый (688) делает по поводу учения о Троице следующее уточнение: "Итак, мы принимаем учение великого учителя Августина и следуем ему" [24]. Большинство сведений об истории Филиокве на Западе с V по VII век можно найти у Тиксерона [25]. С другой стороны, Символ веры, именуемый Свято-Афанасиевским, но происходящий, по-видимому, из Южной Галлии и довольно точно следующий формулировкам августиновского богословия, содержит Филиокве в своей оригинальной латинской версии; он восходит, возможно, ко времени, близкому к 500 году. Если не считать Испании, то, по-видимому, ни одна из Западных Церквей не включила Филиокве в Константинопольский Символ до каролингской эпохи. Его включил в Символ веры в 796 году собор в Чивидале под председательством Павлина, патриарха Аквилейского (тесно связанного с двором Карла Великого), в порядке борьбы с адопционизмом. После 787 года, когда потерпел неудачу проект брака между Константином, наследником Константинопольского престола, и Ротрудой, дочерью Карла Великого, сильно обострилась враждебность франкской империи против греков. В Каролинговых Книгах, написанных Алкуином, "по отношению к грекам употребляются самые резкие выражения: "от них пошли все ереси". Никейский Собор (Седьмой Вселенский - против иконоборцев) называется просто "крайне нелепым синодом"; Ирина и Константин "говорят языком глупейшей гордости"; Григорий Нисский - "незнакомец, свидетельство которого не идет в счет"; наконец, Тарасий, глава и вдохновитель Собора, покрывается самыми оскорбительными ругательствами" [26]. Пение Константинопольского Символа со вставкой Филиокве вводится в часовне императорского дворца и оттуда быстро распространяется по империи. В конце 808 года мы сталкиваемся с ним у франкских монахов в Иерусалиме. После нескольких лет успокоения, происшедшего от временного примирения между Ириной и Карлом Великим, спор возрождается, когда снова начинаются военные действия между франками и византийцами. На Аахенском соборе 809 года "учение о двойном исхождении было принято без затруднений, как выражающее традиционную веру. Оставался все же вопрос уместности вставки в Символ; здесь пришлось констатировать различие между практикой римской и франкской. Различие это должно было представлять в глазах греков серьезный аргумент: ведь если в тексте исповедания веры франки будут согласоваться с практикой Римской Церкви, то как обвинить их в инославии? Чтобы обвинить в ереси греков, не лучше ли всего заставить папу включить в текст, до сих пор читаемый в Риме, ту вставку, которую отбрасывают греки? Очень сомнительно, чтобы последние ее приняли; а тогда Западная Церковь будет иметь право обращаться с ними как с подозрительными; в вопросе несравненно более важном, чем поклонение образам, они явят себя тем, что они есть: противниками кафолической веры. И таким образом будет уничтожено то первенство, которое они намереваются себе присвоить в религиозных вопросах так же, как в политической области" [27]. Так случилось то, что в ноябре 809 года епископ Вормский Барнард (а по мнению других, Барнард, епископ Виеннский), Иессей, епископ Амиенский, и Адалард, Корбийский аббат, в сопровождении Смарагда, оставившего нам подробный отчет об их миссии, были посланы к папе Льву III, чтобы убедить его включить Филиокве в римскую литургическую практику. Лев III заверяет их в полном своем признании самого учения Филиокве: "Если кто-либо пожелает думать или учить иначе, я решительно изгоняю его из Церкви". Но он отказывается признать включение вставки в Символ "потому, что незаконно писать или петь ее там, где она была запрещена" Вселенскими Соборами [28]. И "ради любви и защиты православной веры", по выражению Либер Понтификалис, он повелел поместить справа и слева исповедального входа собора святого Петра по серебряной доске с гравированным Символом веры без Филиокве, на греческом и латинском языках. Но во франкской империи все равно продолжали петь Символ веры с Филиокве. В римский же Символ вставка была сделана, по-видимому, лишь 14 февраля 1014 года, при короновании императора Генриха II папой Венедиктом VIII. 4. Учение блаженного Августина о Троице и православие Из вышеизложенного вытекает, что Филиокве является учением собственно августиновским; его успех на Западе объясняется, по-видимому, тем исключительным авторитетом, которым Августин пользовался еще до своей смерти. Для этого влияния Августина очень показательны следующие строки прекрасного патролога Ж. Тиксерона: "Блаженный Августин совершенно неоспоримо является самым великим учителем, которого когда-либо имела Церковь. Если на Востоке он почти не имел влияния, то для Западной Церкви он стал и остался в самом полном и сильном смысле слова отец Церкви как таковой... Не без основания могли говорить, что Латинская Церковь обязана ему в большой мере особой формой своей религии и своей веры" [29]. И наоборот: как подсказывает эта цитата Тиксерона, неприятие Филиокве во внелатинском христианском мире сопровождается известным неприятием и блаженного Августина. Конечно, его не просто игнорировали: Ефесский собор воздал ему честь, подтвердив решения, принятые на Западе против пелагиан (4-е и 5-е заседания; послание папе Келестину). В своем обращении к Второму Константинопольскому собору император Юстиниан определенно называет Августина одним из "святых отцов и учителей Святой Церкви Божией", "за которыми мы во всем следуем", "принимая все, что было ими написано и провозглашено о православной вере и для осуждения еретиков" [30]. Но это приятие, скорее формальное, вероятно, не идет дальше признания антипелагианской деятельности Августина. Нелатинские Церкви никогда не приняли его учения в целом, никогда они не признали в нем особо авторитетного свидетеля Предания. Здесь совсем другое дело, чем со святым Киприаном, влияние которого, согласно Григорию Богослову, "распространялось на все страны запада и почти на все области востока, юга и севера" [31]. Западное учение о Филиокве, по-видимому, не было известно за пределами латинского мира до VII века. Первое известное нам столкновение произошло по поводу соборного послания папы Феодора I (642-649) в Константинополь. Об этом инциденте пишет святой Максим Исповедник в письме к Марину [32] и вносит умиротворяющую ноту: "Конечно, те, кто в царице городов (Константинополе), осуждают в соборном послании нынешнего святейшего папы не столько глав, как Вы мне пишете. Они отмечают только два места. Первое относится к богословию (учению о Троице). Они упрекают его в том, что он говорит, что Дух Святой исходит тоже и от Сына. Второе место относится к воплощению... Что касается первого упрека, то римляне представили тексты латинских отцов, которые говорят так же, как они, и, кроме того, они сослались на текст Кирилла Александрийского из его ученых толкований Евангелия святого Иоанна. Этими свидетельствами они доказали, что они не делают из Сына причину (αιτίαν) Духа Святого. Ибо они знают, что единое начало и Сына, и Духа есть Отец, одного через рождение, другого через исхождение. Но их формулировка имеет целью показать, что Дух исходит через Сына, и, таким образом, установить единство и тождество сущности... Именно так ответили римляне тем, кто их обвинял без причины... Однако, исполняя твою просьбу, я их умолял перевести свойственные им выражения, чтобы избежать ловушек хитрых противников. Однако, поскольку у них принято выражаться и посылать так (соборные послания), я спрашиваю себя, согласятся ли они это сделать. К тому же невозможно, чтобы они смогли точно передать на иностранном языке свою мысль, как на языке родном. То же и у нас. Но то, что они подверглись обвинению, конечно, заставит их об этом позаботиться". Этот текст - первое свидетельство о споре по поводу Филиокве - вдвойне интересен тем, что он показывает, с одной стороны, что эта необычная формула вызывала подозрение в Константинополе, с другой стороны - как римляне пытались защищаться. Отметим, что защита их не основывается, как это было позже, на августиновском богословии: они не отвечают ни что Отец и Сын являются единым началом Духа, ни что Сын получает от Отца силу изводить Духа. Ответ отклоняет ту мысль, что Сын якобы причина ипостасного бытия Духа Святого, и выражает лишь идею сообщения единосущия. Здесь возможны два предположения. Либо мы находимся перед ловкой апологией, рассчитанной на собеседника, которой Максим и удовлетворился, радуясь, что может минимизировать инцидент, который мог бы набросить тень на его римские симпатии, столь нужные в его борьбе с монофелитством; или же в Риме существовала филиоквистская тенденция неавгустиновского характера, которая, однако, нигде не засвидетельствована, если только не связывать с ней колебания, высказанные диаконом Рустиком за столетие раньше [33]. Как бы то ни было, латинские богословы по этому пути не пошли. В каролингскую эпоху богословы Карла Великого без колебаний именуют отсутствие Филиокве на Востоке ересью. Правда, папа Адриан пытался оправдать патриарха Тарасия, употреблявшего древнюю формулировку, согласно которой Дух исходит от Отца через Сына: "Он ведь только (заявляет папа) воспроизвел слова древних отцов". Адриан приводит целый ряд святоотеческих текстов в этом смысле; однако в различии формулировок он как будто не замечает расхождения между двумя богословиями. Тем не менее интересно отметить, что он, как и его преемник Лев III, заботится о том, чтобы умерить филиоквистский пыл франкских богословов и не вызвать по этому поводу конфликта с Византией. Однако когда франкские монахи на Елеонской горе стали петь Символ веры с Филиокве, то монахи монастыря святого Саввы немедленно усмотрели в этом ересь. До нас, к сожалению, не дошло письмо, которое по поводу этого инцидента Иерусалимский патриарх писал Льву III. Именно как ересь характеризует Филиокве и святой Фотий: если принять это учение, пишет он, "то имя "Отец" теряет свой смысл и становится пустым, характеризующее Его свойство уже не принадлежит исключительно Ему, и две Божественные Ипостаси смешиваются в одно лицо. И вот возрождается Савеллий или, скорее, некое новое полусавеллианское чудовище" [34]. И в другом месте: "Отец есть начало исходящих от Него Лиц не в силу Своей природы, а в силу Своей Ипостаси. Но никто до сих пор еще не дерзал включать Ипостась Сына в причину Отчей Ипостаси (даже Савеллий, который выдумал чудовищное Сыно-Отцовство). Итак, Сын никоим образом не может быть началом другого Лица Святой Троицы" [35]. Возражения святого Фотия сводятся к следующему: В Боге все, что есть сущность, - обще всем трем Лицам, а общее между Ними только то, что относится к сущности. С другой стороны, то, что является личностным, может принадлежать только одному Лицу, и обратно: то, что принадлежит Личности, является исключительно личным. Итак, ничто не может принадлежать сообща двум Лицам, исключая третье. Но наиболее спорным пунктом явилось само включение Филиокве в Символ веры. Отец Мартин Жюжи высказал мнение, что Фотию не было известно, что вставка эта уже сделана на Западе, и он возражал только против учения Филиокве, как его преподавали латинские миссионеры, катехизировавшие болгар. Из этого можно было бы заключить, что осуждение всякой новой вставки в Символ веры, произнесенное собором 879-880 годов, который реабилитировал Фотия и закрепил примирение с папой, было лишь чисто формальным пунктом и ни в коем случае не имело в виду Филиокве. Подписав его, как он это сделал, папа Иоанн VIII таким образом якобы нисколько не осудил указанную вставку, о которой речь и не вставала [36]. Однако тексты показывают, что святой Фотий был вполне в курсе дела и знал, что вставка появилась в Испании, в Символе, навязанном Рикареду и обращенным визиготам. Действительно, в деяниях собора после текста Символа веры без Филиокве мы читаем: "Все мы думаем так. Если кто-либо составит другую формулировку или прибавит к этому Символу слова, которые он, вероятно, выдумал, если он затем представит это как правило веры неверным или новообращенным, как визиготам в Испании, или если он таким образом дерзнет исказить древний и почитаемый Символ словами, или добавлениями, или опущениями, исходящими от него самого, тот да будет низложен, если он клирик, если же мирянин, то отлучен" [37]. Фотий считал себя удовлетворенным тем, что Иоанн VIII исповедует Символ веры без вставки, что, кстати, тогда еще и было римской практикой. Вероятно, он считал, что это предполагает осуждение и самого учения. Со своей стороны, Иоанн VIII, вероятно, придерживался позиции Льва III: он осуждал вставку Филиокве, но продолжал исповедовать само это учение, лишь не навязывая его Востоку (вероятно, он считал, что древние святоотеческие формулировки содержали нечто, соответствующее Филиокве, учитывая разницу в языках). Рим долго придерживался этой осторожной позиции, которая в действительности оставляла открытым основной вопрос. Когда в 1009 году папа Сергий IV послал патриарху Сергию II свое соборное послание, в котором фигурировало Филиокве, патриарх будто бы вычеркнул его имя из диптихов и произнес его отлучение. Как было сказано выше, вероятно, в 1014 году Рим отказался от своей традиционной позиции и согласился на включение Филиокве в Символ веры. Сорок лет спустя кардинал Гумберт, яростно произнося свой приговор отлучения патриарха Михаила Керулария, обвинял греков в том, что они, "как духоборцы (!), вычеркнули из Символа веры исхождение Духа Святого от Сына"... Что же касается Михаила Керулария, то он добавил к обвинению в Филиокве еще много других обвинений канонического и литургического порядка, гораздо менее незначительных и бессмысленных, чем можно было бы подумать, если учитывать психологию эпохи и ее глубокое чувство символа и ритуала. Однако эти расхождения, сравнительно второстепенные, вероятно, не оправдали бы, например, в глазах святого Киприана или святого Василия Великого, разрыв в общении. Верный их духу и в то же время в полном сознании серьезности вопроса Филиокве, патриарх Антиохийский Петр писал Михаилу Керуларию: "Искренне выражая свое мнение, если бы латиняне согласились вычеркнуть вставку в Символ, я бы от них не требовал ничего более, почитая в числе вещей неважных, со всем прочим, даже вопрос квасного хлеба... В конце концов, эти латиняне - наши братья, хотя их грубость и невежество, их приверженность к собственному чувству иногда и уводят их от прямого пути. Не следует требовать от этих варварских народов той совершенной точности, которую мы требуем от наших, воспитанных в тонкостях культуры. И то уже много, если они правильно исповедуют тайну Животворящей Троицы и тайну воплощения" [38]. Эта несколько высокомерная снисходительность Петра Антиохийского относилась к неотесанным богословам и грубым франкским баронам раннего Средневековья. В эпоху же униатских соборов в Лионе и Флоренции греки оказались перед латинскими богословами совсем другого калибра, воспитанными школой Фомы Аквинского и могучей схоластики. Но они лишь утверждали троичное богословие Августина. И все усилия сторонников унии были направлены на то, чтобы убедить византийцев, что древние святоотеческие формулировки в других терминах выражают Филиокве, окончательно провозглашенное как догмат веры (отрицание которого получает название ереси). Перед лицом этого требования православное создание неустанно утверждало, что в глазах всего Предания (вне августиновского и латинского наследия) Сын никоим образом не является причиной ипостасного бытия Святого Духа и что это различие касается самых основ веры. Именно это общее сознание Церкви выражало Окружное послание Восточных патриархов 1848 года: "...Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь... ныне вновь возвещает соборне, что сие нововведенное мнение, будто Дух Святый исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь и последователи его, кто бы они ни были, - еретики... составляющиеся из них общества суть общества еретические и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад Соборной Церкви - беззаконно" [39]. [Попытка] противопоставлять Филиокве рассудочные "доводы" может повести лишь к "диалогу глухих", так как православию свойственно совершенно иное представление, нежели августиновское и схоластическое, о ценности рассуждений и аналогии в области постижения тайн веры. Глубокая причина православного отношения к Филиокве просто та, что учение это появилось как учение частное, свойственное Августину и происшедшей от него традиции, новой по отношению к общему учению прежних отцов, и никогда не было принято церковной полнотой. Оно никогда не вошло в сокровище веры, передаваемое Церковью, критерий которого, по святому Викентию Леринскому, есть "то, чему верили всегда, повсюду и все". Чтобы сделать из этого учения догмат веры, нужно было бы заменить это правило тем другим критерием, который свойствен поставгустиновскому Западу и выражен как раз самим Августином: "Да будет для тебя достаточным мнение этой части мира, где Господу было угодно увенчать славным мученичеством первого из апостолов" [40]. Это последнее замечание указывает нам на ту таинственную связь, которая существует между утверждением и отбрасыванием Филиокве и двумя экклезиологиями, из которых одна ставит на первое место роль авторитета, власти как источника церковной жизни, а другая более настаивает на важности соборного общения. В этом направлении ориентировали свои мысли о Филиокве после Карсавина богословы Владимир Лосский и Оливье Клеман. Конечно, противопоставлять Православную Церковь католической как Церковь духовную - обществу всецело законническому или же считать, что в католичестве пророческий дух совершенно задушен иерархией, было бы карикатурно. Это значило бы ничего не знать о жизни католических святых и, в частности, об удивительном расцвете духовной жизни и монастырей, которым отмечен период от Контрреформы до XIX века. Тем не менее связь между частичным исчезновением реальности Самой Личности Духа Святого, которое вытекает из Филиокве, и тенденцией преувеличивать роль авторитета и "забывать" Духа Святого (или же не видеть Его место по отношению к церковным установлениям, как показывает это нынешнее харизматическое движение), что так часто приходится констатировать на Западе, - эта связь не является простым предположением [41]. Можно было бы только радоваться всему тому, что сделало бы в будущем невозможными и нереальными формулировки вроде следующей: "Католический догмат покоится на августейшей Троице: Бог - Христос - Церковь" [42]. […]
Примечания Хрестоматия по сравнительному богословию: Учеб. пособие. - М.: Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2005. С.364-384
|
|
|
|
© 2007-2018 «ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ»
При использовании материалов с сайта ссылка обязательна. Принимаются на рассмотрение совета интернет-содружества «ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ» востребованные статьи и материалы, замечания и предложения, от преподавателей и студентов и всех благочестивых православных христиан, способных помочь и стремящихся содействовать хранению чистоты Апостольского Кафолического Православного вероучения. Все замечания и предложения просим присылать по почте: mail@apologet.spb.ru |
