Главная страница

Святоотеческая евхаристическая терминология

и теория пресуществления.

Иером. Кирилл (Зинковский),

Преподаватель Патрологии Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии.

На основе цитат из писаний отцов и учителей Церкви старались в обоюдной полемике о Евхаристии построить свои аргументы как римо-католики, так и протестанты. Литература по этой проблематике обширна с обеих сторон и в православной среде тоже вызвала свой отклик. До сих пор высказываются разные мнения по поводу соответствия теории пресуществления Церковному Преданию и степени ее восприятия православным богословием. В данной работе мы постараемся показать, что святые отцы Церкви и церковные соборы, большей частью избегая умозрительного проникновения в детали совершения великого таинства Евхаристии, всегда четко свидетельствовали о реальном изменении предложенных на Литургии хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Господа Иисуса Христа. Собранный материал говорит в пользу того, что самое ядро теории пресуществления вполне соответствует церковному Преданию. Излишняя склонность к схоластически полному истолкованию Тайны, попытки рационально и мистически объективировать Ее всегда были чужды Православному богословию, но это не значит, что вместе с этой «водой» римо-католической схоластики, мы должны выплеснуть и «ребенка» церковной, евхаристической, живой веры.

Святые отцы, начиная с самих мужей апостольских, подчеркивали важность таинства святой Евхаристии, как в догматическом, так и в нравственном плане. Разночтения в интерпретации святоотеческого учения объясняются не только предубеждениями в позиции спорящих сторон, но и разнообразием терминов и их употребления отцами разных эпох и стран. Зачастую даже в творениях одного и того же отца мы находим разнообразие оттенков смысла одного и того же глагола или существительного. Анализ словоупотребления говорит о категорической необходимости контекстуального прочтения святоотеческих творений.

Патристический словарь Лампа на каждый богословский термин дает несколько значений в их употреблении святыми отцами. В отношении терминов использованных для Евхаристии это правило не изменяется. Так на существительное η μεταβολη словарь дает до 12 оттенков смысла в творениях святых отцов Церкви¹. Глагол μεταβαλλω также насчитывает не менее 7 смысловых вариаций. Тоже можно сказать и о других евхаристических терминах использованных отцами (μεταποιεω, μεθιστημι, μεταστοιχειω, μετασχευαζω и др.). Исключение составляет пожалуй только более позднее μετουσιωσις, но и этот термин при всей относительной жесткости своего значения, оказывается не просто калькой со схоластического transsubstantio, а был использован еще Св. Леонтием Византийским в спорах с монофизитами не позднее VII века. Кроме того, он имеет свой прототип в существительном η μετουσια (приобщение), который использовался уже св. Иустином мучеником и, причем, в контексте беседы о Евхаристии.

Для примера приведем цитаты из святоотеческих творений. Начнем со св. Василия Великого, который использует греческое μεταβολη во 2-ой книге «Против Евномия». Опровергая еретика, святитель приводит как один из аргументов то, что рожденный должен по необходимости наследовать природные качества рождающего. По учению Евномия выходило, что «у Нерожденного (Отца) с Рожденным (Сыном) не разность в большем или меньшем,…но такое же расстояние, какое между вещами, совершенно несовместимыми»². Но тогда, по мысли святителя невозможно, чтоб они имели общение через рождение. Такое существенное изменение может произойти как-то иначе, но не через рождение, по самому естественному понятию об этом процессе. Для нас важно, что св. Василий использовал в этом месте для описания перехода одного предмета в другой с переменой сущности (ουσια), термины: εκ μεταβολης (через изменение), μεταβηναι³ (перейти).

В том же значении хоть и мене ярко выраженном использован св. Василием μεταβολη во второй книге Бесед на Шестоднев. «От противоположного к противоположному изменения бывают»⁴. ( Беседы на Шестоднев, кн.2, п.4)

Наоборот у святого Мефодия Патарского в «Пире десяти дев» мы находим тот же термин, но в качественно ином значении. Говоря о трех периодах человеческого возраста (деском, мужеском и старческом) святитель применяет для описания перемен этих стадий тоже самое «μεταβολη»⁵. Но у того же автора в трактате «О воскресении» глагол μεταβαλλω применен в смысле изменения естества⁶. Многими отцами μεταβολη применялся и для описания нравственной, духовной перемены в душе христианина (свв. Василий Вел, Григ. Нисский, Феодорит Кирский, Иоанн Златоуст) ⁷.

Такое качественное отличие в смысле выраженном одним и тем же термином заставляет исследователя быть очень внимательным и точным в выяснении его идейной нагрузки в каждом отдельном тексте. Правильное понимание заложенное автором текста откроется нам только при рассмотрении общего контекста выбранной цитаты.

Наиболее древнее святоотеческое свидетельство о Евхаристии находится у мужа апостольского св. Игнатия Антиохийского, который убеждал христиан чаще собираться для Евхаристии, ибо через нее «низлагаются силы сатаны» (Ефес.XIII). Ревнуя о единстве Церкви священномученик предостерегал христиан от еретиков-докетов, которые «удаляются евхаристии и молитвы, потому что не признают, что евхаристия есть (ειναι⁸) плоть Спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил, по своей Благости» (посл. к Смирнянам, гл. VII). Главный акцент у св. Игнатия, как и у всех писателей первых трех веков делается на духовно-нравственную сторону таинства. Но все же заслуживает внимания краткое, но веское догматическое замечание священномученика, о том, что «Евхаристия есть плоть Спасителя нашего Иисуса Христа», та самая плоть, которая пострадала на Кресте, та самая, которую Отец воскресил. Противостояние докетическому учению отражено через глагол ειναι, который здесь говорит о бытийной реалии евхаристического Тела Христа.

Святой мученик Иустин Философ объяснял римским властям в своей Апологии: «мы принимаем это (евхаристию), не так, как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье: но как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел (εσχεν) плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение чрез молитву слова Его, есть (ειναι⁹) - как мы научены – плоть и кровь Того же воплотившегося Иисуса» (св. Иустин Философ, I апология, п. 66). Вновь евангельское ειναι свидетельствует о реальной, бытийной перемене в предложенных на святой трапезе дарах. Этот инфинитив от глагола ειμι (быть, существовать) напоминает нам о прологе в Евангелии от Иоанна («В начале было Слово…»), а также о свидетельстве Спасителя: «Εγω ειμι» («Аз есмь»).

Но и сам контекст речи св. Иустина и атмосфера гонений и клеветы от язычников придает свидетельству знаменитого апологета особое значение и вес. Клеветнические обвинения первых христиан в каннибализме можно было бы легко отвергнуть через символическое толкование Евхаристии. Сам факт того, что св. Иустин не использовал такую возможность, является неоспоримым свидетельством верования древней Церкви в действительное присутствие Тела и Крови Христа в Евхаристии.

У св. Иустина мы впервые встречаемся с термином μεταβολην (преложение). Наша плоть и кровь питаются κατα μεταβολην от евхаристических даров. Здесь этот термин отнесен по всей видимости к тому как через преложение плоть и кровь Христа переходят в наши плоть и кровь. Термин еще не отнесен так ясно, как у более поздних отцов, к самому таинству Евхаристии как таковому (преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя). «Эта пища, которая есть плоть и кровь воплотившегося Иисуса», говорит Апологет, - «питает наши плоть и кровь» κατα μεταβολην «через преложение».

Кроме всего сказанного в учении св. Иустина также как и у св. Игнатия мы вновь находим четкую параллель Таинства Евхаристии с Таинством Воплощения. «Каким образом (τροπον) через слово Божие воплотился (дословно «оплототворился» - «σαρκοποιηθεις») Иисус Христос … таким же образом через молитву слова Его» евхаристическая пища есть «плоть и кровь Того же воплотившегося Иисуса»¹⁰.

Та же мысль звучит и в творениях свт. Иринея Лионского. Главным подвигом жизни священномученика была борьба с гностиками, учившими о том, что материя есть носитель зла и понимавшими спасение как избавление от уз мрачной плоти. Именно поэтому святитель подчеркивает реальность воплощения Христова, а так же реальность евхаристических Тела и Крови Господних. Священномученик говорит: «Когда же чаша растворенная и приготовленный хлеб принимают Слово Божие и делаются Евхаристиею тела и крови Христа, от которых укрепляется и поддерживается существо нашей плоти; то как они (еретики) говорят, что плоть не причастна дара Божия, т.е. жизни вечной,—плоть, которая питается Телом и Кровью Господа и есть член Его? И св. Павел в послании к Ефессям говорит: “потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его” (Еф. 5.30),—говоря это не о каком-либо духовном и невидимом человеке,—ибо “дух ни костей, ни плоти не имеет” (Лк. 24.39),—но об устроении истинного человека, состоящем из плоти, нерв и костей, и эта плоть питается от чаши Его, которая есть Кровь Его, и растет от хлеба, который есть Тело Его»¹¹.

Авторы из лагеря протестантов в свое время обращали особое внимание на следующую цитату из IV книги святителя «Против Ересей»: «как хлеб от земли, после призывания Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей - из земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду воскресения»¹². Этой мысли пытались они дать толкование о соприсутствии в Евхаристии земного (хлеба и вина) с небесным – тела и крови Спасителя¹³. Но такое толкование оказывается явно натянутым и возможно только при вырывании цитаты из всего контекста творений Св. Иринея. Контекст самого приведенного отрывка о Евхаристии в данном случае есть возражение тем еретикам, которые говорили, что «плоть подвергается истлению и не участвует в жизни… Наше же учение согласно с Евхаристиею, и Евхаристия в свою очередь подтверждает учение. Ибо мы приносим Ему то, что Его, последовательно возвещая общение и единство плоти и духа»¹⁴. В связи же с упомянутой борьбой святителя с гностиками, данное место, наоборот, имеет смысл, подтверждающий реальность воплощения Слова Божия, и тогда «земное» в евхаристии – это человеческая плоть Христа, а «небесное» – Его Божество. Такое значение указанной цитаты подтверждается и анализом словоупотребления у святого. Так в другом месте св. Ириней говорит о вещах «телесных, земных, сложных»¹⁵ в противовес духовным, бестелесным, опровергая гностическое мнение, что твари суть подобия эонов из плиромы. А в толковании слов апостола Павла о том, что «плоть и кровь не наследуют Царства Божия»(1 Кор. 15.50), святитель прямо говорит: «Что же земное? Созданное (плоть). А что небесное? Дух»¹⁶. В виду такого употребления термин «земное» можно в данном месте смело заменить у св. Иринея на «телесное». Это понятие у него противостоит спиритуалистическо-гностическому отрицанию спасения плоти.

Еще один библейский глагол появляющийся у св. Иринея, по сравнению с предыдущими отцами, это – γιγνομαι (становиться, делаться, происходить). На подобие того, как в книге Бытия мы читаем, что по слову Божию все приходило в бытие из ничего (там использована прошед. форма εγενετο), в Евхаристии «чаша растворения и приготовленный хлеб принимают слово Божие» и «γινεται η Ευχαριστια σωμα Χριστου»¹⁷ (PM SG, t. 7. col.1125) («бывает, делается Евхаристия Телом Христовым»).

У Оригена и Климента Александрийского мы находим новый термин по отношении к таинству Евхаристии. Это греческий глагол ποιεω (творить, делать). Но по оценке исследователей у этих представителей александрийской школы стал доминировать символизм. Ориген «не признавал в Евхаристии существенного изменения евхаристических элементов», хотя и не отрицал «присутствия животворящей силы прославленной плоти Христовой с соединенным с нею Божеством»¹⁸. Довольно двусмысленно выражался и Тертуллиан¹⁹. Не останавливаясь на этих учителях Церкви, представления которых и по другим важным догматическим вопросам не были приняты церковным сознанием, прейдем к евхаристической терминологии признанных отцов периода расцвета православного богословия.

Свт. Кирилл Иерусалимский в своих поучениях свидетельствует: «Он (Христос) в Кане Галилейской некогда воду претворил (μεταβεβληκεν) в вино сходное с кровью: и не достоин ли веры, когда вино претворяет (μεταβαλων, PM SG t.33, col.1097) в кровь»²⁰. Параллель с чудом претворения воды в вино говорит сама за себя, причем, для описания чуда в Кане Галилейской и в Евхаристии использован один и тот же глагол, что четко свидетельствует о смысловой нагрузке вложенной в него св. Кириллом. Реальность изменения природы даров видна также в указании святителя на то, что хлеб и вино после освящения – лишь образы, под которыми подаются верным тело и кровь Спасителя (IV Тайнов. Поучение, п.3). При этом он ясно учит, что: «по совершении призывания хлеб соделывается ( γινεται, PM SG t.33, col.1072) телом Христовым, а вино кровию Христовою»²¹. Так христиане становятся сотелесными и сокровными Христу (συσσωμος και συσαιμος²²).

Святитель Григорий Нисский посвятил в своем «Огласительном слове» таинству Евхаристии отдельную 37 главу. Здесь святитель очень ясно и четко выражает учение о реальном изменении естества евхаристических хлеба и вина на Божественной Литургии в истинные Тело и Кровь Господа Иисуса Христа. Самое слово свое о сем предмете Свт. Григорий начинает замечанием, что человек «есть нечто двойное, срастворенное из души и тела». Душа вступает в общение с Богом верой, а тело тоже должно участвовать в деле спасения, но вступает в «приобщение и единение (εν μετουσια και ανακρασει) со Спасающим «иным способом»»²³. Этот «иной способ», по мысли святителя, есть именно телесное принятие в себя христианином «противоядия» греховной смерти, царствующей в человеческом теле, противоядия, которое есть ни что иное как «безсмертное Тело», оказавшееся сильнейшим смерти. Это, конечно же, Тело воскресшего тридневно от гроба Христа Жизнодавца. То, что святитель понимает причастие Божественным Телу и Крови Христа совершенно реальным актом видно в его следующих словах: «невозможно чему-либо стать внутри тела иначе, как вошедши во внутренности ядением и питием»²⁴.

Для описания таинства евхаристии свт. Григорий использует по преимуществу греческий глагол «μεταποιεισθαι». Для правильного понимания смысла, вложенного святым в этот термин, особенно важна та аналогия, которую он приводит, когда для пояснения таинства сравнивает чудо претворения хлеба в «Тело Слова» в Евхаристии, с тем, как во время земной жизни воплощенного Слова Божия хлеб, вкушаемый Им, естественным образом входил в состав Его Божественного Тела²⁵. Как хлеб, будучи пищей «богоприемного Тела» в естество тела прелагался («προς την του σωματος φυσιν μεθισταμενης»), так и ныне хлеб, освящаемый Словом Божиим, претворяется («μεταποιηθη») в Тело Бога Слова²⁶. В одном месте своих рассуждений святитель, как первое, так и второе преложение выражает одним и тем же термином «μεταποιειν» (PM. t.45, col.96). «Равное сему (изменению естества хлеба в плоть Богочеловека) бывает и ныне», подчеркивает святитель Григорий указывая, что в таинстве Евхаристии «Бог Слово… посредством плоти сообщает Себя всем уверовавшим,…,чтобы единением с Бессмертным и человек соделался причастником нетления»²⁷.

Причастие нетления (μετουσια της αφθαρσιας, PM. t.45, col.93.) подаётся верным «силою благословения», когда естество (την φυσιν) видимого хлеба и вина преобразуется (μεταστοιχειωσας, PM. t.45, col.97.) в Тело и Кровь Христа. Употребление последнего греческого глагола по отношению к термину «естество» (хлеба и вина), еще раз, с новой силой свидетельствует о вере святого. В основе глагола στοιχειοω (полагать в качестве основания, первоначала) лежит существительное το στοιχειον, философское значение которого у древнегреческих мыслителей означало – материальное первоначало, элемент, стихия²⁸. Всякая видимая вещь предполагалась состоящей из нескольких стихий-первооснов видимого мира. Μεταστοιχειωσας тогда – перемена первоэлементов. Не случайно в латинском переводе оно появляется как transelementata.

В конце своей 37-ой главы Святитель еще раз подчеркивает ту же мысль, что в таинстве: «естество видимого преобразуется в тело и кровь»²⁹ (μεταστοιχειωσας των φαινομενων την φυσιν, греч; transelementata eorum quae apparent natura, лат.)³⁰.

Реальность веры святителя в настоящее изменение природы хлеба в Тело Христово видна также в его рассуждениях о том чуде, когда «оное Тело, в целой вселенной всегда разделяемое стольким тысячам верных, в каждом из части делается целым, и само в себе также пребывает целым». Оно оживотворяет весь человеческий род, «всем будучи разделяемо и само не умаляясь»³¹.

У святого Григория Нисского затрагивается ещё один важный вопрос: почему в Евхаристии мы видим хлеб, а не плоть? Святой отец объясняет это снисхождением Бога к немощи человеческой, так как вид плоти мог вызвать чувство страха и ужаса. Такое объяснение является важным и сильным аргументом, «говорящим в пользу веры святителя Григория Нисского в пресуществление»³².

У св. Иоанна Златоуста мы находим подробные комментарии на места Нового завета, где говорится о Евхаристии. При обилии материала у вселенского учителя можно найти достаточное количество свидетельств в пользу учения о реальном изменении святых Даров. Вот некоторые из этих мест. В 82 беседе на Евангелие от Матфея: «вот ты видишь Его,- говорит святой отец,- прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его, а Он тебе даёт не только видеть Себя, но и касаться и вкушать и принимать внутрь (αψασθαι και φαγειν και λαβειν ενδον)(PM, SG, t.58, col. 743)»³³. Златоуст говорит, что в таинстве Евхаристии верующий может видеть Христа и прикасаться к Нему подобно тому, как он прикасался бы, если бы жил во время земной жизни Спасителя. Всё это святитель мог произнести, только признавая в евхаристическом хлебе и вине истинное Тело и Кровь Христа. С символической точки зрения, глядя на Евхаристию, нельзя сказать, что верующий касается Христа – он может видеть Его верою, но ни в коем случае не касаться.

В той же беседе св. Иоанн Златоуст, объясняя установительные слова Христа Спасителя, говорит: «дабы услыша сие … не сказали: что такое? Кровь мы пьём и Плоть едим? И от сего не смутились. Он Сам первый совершил сие, побуждая их приступить к общению Таин без смущения. Для сего и Сам пил собственную Кровь»³⁴. Златоуст говорит, ученики Христа поняли слова Христа в буквальном смысле, в смысле реального вкушения и реального пития Крови. Они могли смутиться и поступить подобно иудеям в VI главе евангелия от Иоанна. По мысли святителя, зная что такое может случиться Иисус Христос тем не менее не стал разубеждать апостолов, а Сам подал пример ядения и пития Его собственной Плоти и Крови.

По мнению Златоуста, что было с Апостолами, то же бывает с каждым из нас, каждый верующий пьёт истинную Кровь спасителя и ест истинное Тело Его. «Помысли, какой чести удостоен ты, какою наслаждаешься трапезою! На что с трепетом взирают ангелы и не смеют воззреть без страха, по причине исходящего отсюда сияния, тем мы питаемся, с тем сообщаемся и делаемся одним Телом и одною Кровию со Христом… Какой пастырь питает овец собственными членами? Но, что я говорю – пастырь? Часто бывает, матери новорожденных своих младенцев отдают кормилицам. Но Христос не терпел сего. Он питает нас Своею Кровию и через сие соединяет нас с Собою»³⁵. А в беседе 46 на Евангелие от Иоанна святитель говорит даже, что Христос «дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и касаться зубами плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание»³⁶.

В «Беседе о предательстве Иуды, и о Пасхе, и о приобщении тайн, и о непамятозлобии в св. Великий Четверток» Златоуст говорит: «Кто учредил ту трапезу, Тот же и теперь устрояет и эту. Ибо не человек претворяет предложенное в Тело и Кровь Христову, но Сам Распятый за нас Христос. Священник стоит, нося Его образ, и произносит слова, а действует сила и благодать Божия»³⁷.

Свт. Иоанн Златоуст с замечательной последовательностью развивает идею тождества евхаристического и исторического Тела Христова и объясняет ее принципиальное сотериологическое значение. Она красной нитью проходит через все творения святителя. Тело и Кровь Христовы, которым мы причащаемся в Таинстве, утверждает он, есть то же самое Тело и та же самая Кровь, которые Христос имел в Своей земной жизни. Христос ради нас «приобщился плоти и крови; и эту Плоть и Кровь» опять преподает нам.³⁸ Евхаристическое Тело – это «то самое Тело, которое было окровавлено, прободено копием, источило всей Вселенной спасительные источники – кровь и воду»³⁹. «Находящееся в Чаше есть то самое, что потекло из ребра Господа; того мы и приобщаемся»⁴⁰. Воскресший Христос вознесся на небо со Своей человеческой Плотью, и ее же оставил нам, «не отрекся пролить за всех нас кровь Свою, и дал нам плоть и туже самую кровь Свою».⁴¹ Одним словом, по учению святителя, евхаристическое Тело - это рожденное от Пресвятой Богородицы, пострадавшее, воскресшее и прославленное Тело Христово.

Тождество евхаристических Тела и Крови Христовых историческим имеет принципиальное сотериологическое значение - мы причащаемся тому Телу, которое воспринял и в Самом Себе исцелил и обожил Воплощенный Сын Божий. «Когда ты приступаешь к страшной Чаше, приступай так, как бы ты пил от самого ребра» Христова.⁴² В 24 беседе свт. Иоанна на Первое послание к Коринфянам мы находим замечательное, до предела стяженное, изложение христианского вероучения о спасении: «Он не просто дал Свое Тело, но вместо прежней плоти, которая по естеству своему, происходя из земли, была умерщвлена грехом и лишена жизни, Он привнес, (…) другой состав и другую закваску - Свою Плоть, которая, хотя по естеству такая же, но чужда греха и исполнена жизни, и всем преподал ее, чтобы питаясь ею и отложив прежнюю мертвенную плоть, мы уготовились посредством этой трапезы в жизнь бессмертную»⁴³. Другими словами, во Христе исцелена человеческая природа, но чтобы и в нас она получила исцеление, мы должны воспринять ее таковой. Это и происходит в Таинстве Евхаристии. Через нее мы становимся носителями обоженного Тела Христова.

Термины для обозначения евхаристического преложения у Златоустого следующие: μετασχευαζεσθαι, μεταρρυθμιζεσθαι (пересооружать, переделывать, переменять). Глагол σκευαζω может означать - изготовлять, делать, украшать, обладать. А ρυθμιζω - упорядочивать, строить, устраивать. Спектр значений у этих глаголов достаточно широкий, что еще раз подчеркивает необходимость контекстуального анализа употребления того или иного термина. Рассмотренные нами цитаты говорят о том, что, не углубляясь в детали умозрения о том, как же происходит само таинство, св. Златоуст прямо учил о реальном изменении Даров, не чуждаясь подчас «грубого» как бы выразились некоторые натурализма.

Единственная цитата, на которую любили ссылаться протестантские авторы, пытаясь доказать свое учение об Евхаристии, это письмо Златоустого к Кесарию монаху. В этом письме он, между прочим, говорит, что хлеб по освящении «уже не называется хлебом, но достойно называется телом Господним, хотя естество хлеба в нём остается, - и не двумя телами, но одним телом Сына мы называем его»⁴⁴. Письмо это дошло до нас в полном виде только в средневековом латинском переводе и многими учеными оно ныне не признаётся за подлинное. Но, даже принимая его, можно объяснить спорное место в православном смысле. Греческое слово «естество» - «φυσις» обозначает не только естественное качество, природу, сущность, но и свойство, положение, вид и может употребляться не только в приложении к субстанции, но и к внешнему виду, почему и всё место может получить такой смысл: хлеб, по освящении Божиею благодатию, делается Телом Христа, хотя наружный вид его и внешние свойства удерживаются. Такое толкование в тоже время не входит в противоречие с другими местами из творений Святителя. Замечателен также и дальнейший текст письма: «не два тела, но одно тело Сына мы проповедуем». В догматических рассуждениях против монофизитов автор воспользовался аналогией с Евхаристией, но пример этот нельзя абсолютизировать и обобщать, иначе можно подпасть под осуждение автора этого же письма против тех, которые «не хотят Тела Господня признать Телом истинным» ⁴⁵.

Святой Кирилл Александрийский в толковании на явление Господа Фоме говорит что в Евхаристии мы можем повторить осязание Апостола: «Христос приходит и является всем нам, как невидимо, так и видимо: невидимо как Бог, а видимо опять в теле. Дозволяет же и дает прикасаться Святой Своей Плоти, когда мы по благодати Божией приступаем к приобщению таинственной Евхаристии, принимая Христа в руки, дабы и мы крепко уверовали, что истинно воскресил Он Свой собственный храм». Святитель подчеркивает, что «приобщение Евхаристии есть некое исповедание воскресения Христова»⁴⁶.

Особенно ценной для рассматриваемой проблематики является также следующее место из толкования св. Кирилла на слово Спасителя «Аз есмь лоза истинная»(Ин.15:1): «Здесь надо особенно обратить внимание на то, что не по одному только настроению, состоящему в душевном расположении, будет пребывать в нас Христос, как говорит Он, но и по причастию, конечно природному (φυσικην)⁴⁷». И затем святитель сравнивает причастие св. Тайн с соединением двух кусков воска (человеческой природы причастника и человеческой природы Господа Иисуса Христа), когда они, расплавленные, делаются одним целым. Речь здесь идет именно о причастии телесной природе Христа. «Так через приобщение Тела Христова и Честной Крови Он Сам в нас и мы … в Нем соединяемся»⁴⁸.

Перечисляя разные евангельские чудеса сотворенные Спасителем, святитель замечает: «и если чрез одно только прикосновение святой Плоти оживотворяется подвергшееся тлению, то не в том ли большем изобилии приобретем мы животворное благословение, когда станем и вкушать ее? Ведь она преобразит без сомнения в свое качество, то есть в бессмертие, тех, кои делаются причастниками ея»⁴⁹.

Из западных отцов очень ясно о Евхаристии высказывался свт. Амвросий Медиоланский. Св. Амвросий для обозначения превращения хлеба и вина в Тело и Кровь впервые ввел на Западе термины conversio (превращение), mutare (изменение), transfiguratio (преобразование)⁵⁰. «Мы всякий раз, когда принимаем тайны, которые через таинство священной молитвы преобразуются (transfigurantur) в плоть и кровь, возвещаем смерть Господню»⁵¹. Рассуждая о таинстве Евхаристии, святитель отмечает, что «сие не то, что природа образовала, но то, что благословение освятило, и что сила благословения более, нежели сила природы: ибо благословением и сама природа (natura) изменяется (mutatur)»⁵². Использование таких ясных терминов усиливается также тезисом о тождестве Тела Евхаристии и Воплощения: «и это Тело которое мы совершаем есть от Девы, …. Воистину это тоже самое Тело Христа, распятое и погребенное, воистину сие есть таинство той самой плоти»⁵³.

Папа Григорий Великий (+604) отвечал на неверие причастницы в изменение хлеба и вина в Тело и Кровь Христа, что «как некогда Создатель действием Св. Духа образовал тело от плоти Приснодевы, так и теперь при общей молитве о нашем спасении Он претворяет хлеб и вино, смешанное с водою, в Свое Тело и Кровь… освящением Св. Духа»⁵⁴.

Признанный систематизатор православного богословия преп. Иоанн Дамаскин в специальной 13-ой главе 4-ой книги «Точного изложения православной веры» озаглавленной «О святых и пречистых таинствах Господних» тоже подчеркивает вышеупомянутую параллель: «сие совершается Св. Духом так же, как Господь и от святыя Богородицы составил Себе и в Себе плоть Духом Святым. И мы ничего не знаем более: знаем только, что слово Божие истинно, действенно и всесильно, но образ (претворения) неизследим. Как хлеб через ядение, а вино и вода через питие естественным образом прелагаются (μεταβαλλονται) в тело и кровь ядущаго и пиющаго, и делаются не другим телом, отличным от прежнего его тела: так и хлеб предложения, вино и вода, через призывание и наитие Св. Духа, преестественно претворяются (υπερφυως μεταποιουνται) в тело и кровь Христову, и составляют не два тела, но одно и тоже» (PM, SG, t.94, col. 1145)⁵⁵. Υπερφυως здесь означает «выше естества», нарушая обычный для него образ существования.

Святой отец проводит параллель между тем как словом Божиим был сотворен видимый мир и тем как Бог Слово из непорочных кровей Святой Приснодевы безсеменно составил Себе плоть и, наконец, тем как Он же делает, творит (ποιησαι⁵⁶) хлеб Своим Телом, а вино и воду Своей Кровию. Преп. Иоанн особенно ярко подчеркивает аналогию Евхаристии с творческим актом Бога при сотворении видимого мира.

Многие из мыслей Преподобного мы уже встречали у ранних отцов, но есть у Дамаскина и новые акценты. Как тогда слово Бога было «живо и действенно» так и сейчас «вследствие всесильного Его повеления … Дух Святый приходит и делает то, что превосходит разум и мысль»⁵⁷. Повторяет Дамаскин и мысль о трудности для человека вкушать плоть и кровь, но особенно утверждает, что после освящения Евхаристическое Тело «не одно естество, но одно, конечно принадлежит телу, другое же – соединенному с ним Божеству. Поэтому, то и другое вместе – не одно естество, но два»⁵⁸. Таким образом св. Иоанн признает в Евхаристическом теле только две природы - телесную и Божественную природу вочеловечившегося Бога Слова.

Святой особо подчеркивает, что евхаристические Дары не испытывают судьбу обыкновенной пищи. Они не покидают тело причастника недостойным для святыни образом, а полностью переходят в наши плоть и кровь. Завершает же свое изложение Преподобный исповеданием, что в Евхаристические Дары суть поистине Тело и Кровь Христа, через которые мы делаемся участниками Его Божества⁵⁹.

Преподобный Симеон Новый Богослов учил, что в св. Причащении христианин делается «причастником плоти Его и костей Его – каковые показал Он Апостолам, когда по воскресении явился им»⁶⁰. Сын Божий в Причащении преподает нам «ту самую пренепорочную плоть, которую Он принял от Пренепорочной Богородицы Марии и в коей от Нея родился»⁶¹. Подчеркивая тождество плоти в воплощении и Евхаристии Преподобный также отмечал, что истинные причастники «не чувственный только хлеб вкушают и не чувственное только вино пиют, чувственно, но в тоже самое время вкушают и пиют мысленно Бога, двоякими чувствами - души и тела: вкушают плоть чувственно, Бога же мысленно и соединяются таким образом и телесно и духовно со Христом, Который двойствен по естествам, яко Бог и человек, и бывают сотелесники с Ним и сообщники славы Его и Божества»⁶².

Указание Преп. Симеона на то что неразумные причастники «бывают пусты от благодати Св. Духа, и питают только тело свое, а не души свои», нельзя понимать так, что они причащаются простого хлеба. Мысль святого только подчеркивает недостойность причастия многих, но Божественные тайны остаются таковыми независимо от принимающего. Иначе бы и не осуждались бы с такой силой недостойно приступающие.

Приведенные свидетельства думаем уже достаточны для того чтоб подвести итоги, но добавим еще свидетельство VII Вселенского собора.

Диакон Епифаний выступая в обличение еретиков-иконоборцев отметил: «никто из труб Духа, т. е. св. Апостолов и достославных отцев наших, безкровную жертву нашу… не называл образом Тела Его…, но самим Телом и самой Кровью. И, хотя прежде, нежели совершится освящение, некоторым из святых отцов казалось благочестивым называть сии вместообразными (αντιτυπα); но по освящении они суть Тело и Кровь Христовы, как это и есть и веруется». И далее диакон Епифаний говорит на соборе против тех, которые «будучи объяты нечестием и коварством, защищают себя софизмами и святые Дары называют телом Христовым не в смысле пресуществления, а по положению, в смысле усвоения»⁶³. Этот перевод Казанской Духовной Академии сделан был не совсем дословно. В оригинальном тексте нет термина пресуществление, но смысл приведенного отрывка, передан вполне точно. Мысль о том, что православная вера признает изменение природы предложенного в Таинстве вещества, высказана в оригинальном тексте очень четко.

Диакон Епифаний утверждает, что в Евхаристии мы имеем истинное Божественное Тело «αυτο το Θειον σωμα». А иконоборцами оно признается таковым только, на словах. Да и то они играют словами и называют Евхаристию попеременно то телом Христовым, то иконой Тела. Особенно важно место из соборных деяний, уже процитированное в переводе Казанской Духовной Академии, которое в оригинале выглядит следующим образом: «σοφισματι κιβδηλω εαυτους παρακπουομενοι, θεσει ωνομασαν γινεσθαι ταυτην την Θειαν προσενεξιν»⁶⁴. «Обольщая самих себя ложной (поддельной) мудростью, (они) заявили (назвали), (что) сие Божественное приношение (восприятие) бывает по соглашению (по установлению)». Применение к святым Дарам по освящении термина θεσει со стороны иконоборцев подчеркивает их неверие в природное изменение в Таинстве. Еще у Платона мы находим противопоставление: φυσει, ου θεσει⁶⁵ («по природе, а не только по соглашению»). Философское значение слова η θεσις – (человеческое) «условие», «установление», «соглашение». А связанный с ним глагол τιθημι означает в частности – «приписывать», «вменять». Именно это учение о «условности», «усвоении», «вменяемости» Божественного Тела, без природного изменения евхаристического хлеба и отвергает от лица Вселенского собора диакон Епифаний.

Употребление терминов η μετουσιωσις, μετουσιοω – (пресуществление, пресуществлять) впервые замечено в трудах преп. Леонтия Византийского в его сочинениях против монофизитов. В одном из мест термин пресуществление употреблен автором на примере превращения воды в кровь при наказании Богом фараона и египтян⁶⁶. Этот факт говорит против теории, согласно которой якобы греческое η μετουσιωσις было искусственно введено в язык как калька с латинского transsubstantio.

Первым писателем восточной церкви, который ясно и определённо раскрывает учение о пресуществлении, при чём употребляет и самый этот термин по отношению к Евхаристии, нужно считать свт. Геннадия или Георгия Схолария, патриарха Константинопольского(1453-1459г.). Это был человек, который вместе с свт. Марком Ефесским на соборе Флорентийском отверг учение латинян и после не вступил с ними ни в какие компромиссы. Нам известно его сочинение против латинян и его спор с латинянами о времени пресуществления Св. Даров. Трудно, следовательно, заподозрить св. Геннадия в заимствовании учения о пресуществлении у латинян. И даже сами протестанты, сильно склонные к тому, чтобы всякое свидетельство греческих писателей о пресуществлении объяснять влиянием латинян и латинства, для Геннадия делают исключение. Свт. Геннадий был одним из учёнейших людей своего времени, прекрасно знавший богословские науки. Его трактат об Евхаристии обнаруживает в нём широкое знакомство с святоотеческой литературой и богословской наукой востока и запада. Следовательно, святитель может быть совершенно свободен от упрёка в ошибочности, неточности терминологии, недостатке богословского образования и т.п. Наконец, излагая учение о Евхаристии, св.Геннадий преподает его не только как своё личное богословское мнение, а как общепризнанное учение Церкви. « Так учит наша матерь – Церковь Христова»⁶⁷, говорит он в одном месте своего трактата об Евхаристии и именно в том месте, где раскрывает мысль об Евхаристическом хлебе, как истинном теле Христа.

Учение свт. Геннадия об Евхаристии изложено отдельном трактате⁶⁸. Терминология автора носит на себе следы всех эпох, начиная от св. Кирилла Иерусалимского. Он употребляет термины μεταβολη, μεταβαλλεσθαι. Изредка также встречается у него μεταποιειν. Несколько раз встречаются описательные выражения типа μεταβολη ουσιας которые, были господствующими в переходный период от древней терминологии к μετουσιωσις; наконец три раза встречается у святого и самое слово μετουσιωσις⁶⁹. Само пресуществление свт. Геннадий понимает, как переход одной субстанции в другую, переход совершающийся моментально, причём внешние качества остаются неизменными ( т.е. евхаристический хлеб для телесного глаза имеет вид простого хлеба). Как и древние отцы святитель отмечал, что евхаристический хлеб является тождественным с тем Телом Спасителя, которое было во чреве Пресв. Девы Марии, которое страдало на кресте и теперь сидит одесную Бога Отца⁷⁰.

У св. Геннадия встречаются термины и даже целые выражения, выработанные схоластическим богословием. Таковы, например, описательные выражения понятия пресуществления, в обилии встречающиеся у схоластиков. Святитель, как всесторонне образованный человек, был знаком со схоластическим богословием и нет ничего невероятного, что из него он заимствовал форму для выражения учения своей Церкви. Отсюда, однако, далеко ещё не следует, что он заимствовал и все схоластическое учение. Нет сомнения также, что введение нового учения и притом такого, которое изменяло бы смысл всего таинства, вызвало бы, как и всегда бывает, споры, разногласия, волнения в Церкви: ничего подобного мы не видим ни во время жизни святого патриарха Геннадия, ни в последующие века.

Нот вот в наше время в трудах и высказывания православных современных богословов приходится порой встречать резкое неприятие теории пресуществления. Хочется отметить, что многие аргументы в защиту своей резкой антипатии эти авторы неосознанно повторяют или заимствуют у протестантских богословов. При этом на лицо попытки привлечь в свой «лагерь» православных философов и богословов, без четкого освящения их истинной позиции. Так пришлось встретить несколько ссылок на Хомякова А.С., хотя последний, все таки признавал: «о таинстве Евхаристии учит святая Церковь, что в нём совершается воистину преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Не отвергает она и слова «пресуществление» но не приписывает ему того вещественного смысла, который приписан ему учителями отпадших церквей»⁷¹. Отвергая чрезмерный натурализм и рационализм богословской и молитвенной практики римо-католицизма, призывая не использовать в молитве и богомыслии силу поврежденного грехом воображения, святая Церковь не должна бояться признать свое подлинное Предание за истинное, даже если оно получило искажение в схоластике и нездоровом мистицизме иной конфессии.

На гребне борьбы с такими мнимыми, привнесенными извне болезнями в Православии, которые, судя по пастырской практике, вовсе и не являются актуальными настоящее время, в среде православных богословов появилась теория, которая вовсе не имеет основания в церковном Предании. Согласно ее сторонникам евхаристические хлеб и вино не меняют после освящения своей природы, а только «усваиваются» Господом в свою Ипостась. Для подтверждения своего мнения авторы этой точки зрения делают пару ссылок на вырванные из контекста или сомнительные цитаты из св. Отцов, а затем забрасывают слушателя списком имен современных православных богословов, которые не принимают термин «пресуществление» и связанные с ним схоластические ассоциации. Но при этом, во-первых, не делается почти никаких указаний на источники, а во-вторых, умалчивается, что большинство из упомянутых авторов, отвергая схоластику в богословии, никогда не высказывались в пользу новоявленной теории (свщмч. Илларион (Троицкий), преп. Иустин (Попович), прот. Георгий Флоровский, В. Н. Лосский, митр. Антоний Сурожский и др.). Так, например, следующие слова преп. Иустина (Поповича) прямо свидетельствует об его обратной позиции: «Святое Причастие! Органическая общность, роднее которой, реальнее, вечнее нельзя и представить… . Есть ли что ближе кровного родства?»⁷².

Принимали и использовали термин «пресуществление» святитель Феофан Затворник⁷³, свят. Филарет (Дроздов)⁷⁴, святой прав. Иоанн Кронштадтский⁷⁵, свт. Лука Войно-Ясенецкий⁷⁶ и другие святые. Не используя этот термин, тем не менее, прямо учит в том же духе архиеп. Филарет (Гумилевский)⁷⁷. Этот список можно было бы продолжить и далее. Однако приведенные в нашей статье материалы уже достаточно свидетельствуют о том, что упомянутое выше учение о «усвоении» или «воипостазировании» Евхаристии не имеет ни малейшего основания в трудах святых отцов и соборных решениях. Наоборот, эта мысль давно уже высказывалась богословами из лагеря протестантов. А еще ранее в лагере иконоборцев. Свидетельство VII вселенского собора приведенное в нашем докладе приобретает в наши дни, таким образом, особенно большое значение. Отцы Церкви неоднократно и ясно свидетельствуют о реальном изменении природы вещества в Таинстве, можно говорить о существовании «консенсус патрум» по этому богословскому вопросу. Но свидетельство Вселенского собора имеет для нас наивысший авторитет.

Простота церковного исповедания никогда не подразумевала чего-либо иного кроме ясной евангельской веры в истинность Слова Божия: «сие есть Тело Мое», «сия есть Кровь Моя». Поборники вышеупомянутой теории «усвоения», к сожалению, не заметили, как в энтузиазме борьбы со схоластическим влиянием западного богословия на восточное, сами перешли границы позволенного «мудрования» и ударились в схоластические же построения чуждые духу отцов.

В заключении приведем свидетельство святого праведного отца Иоанна Кронштадского. Незадолго до свой кончины, в дневниковой записи от 24 мая 1908 года великий праведник и молитвенник написал: «может ли тварь претворять существо вещей в совершенно другую природу, например, пшеничный хлеб в самое Пречистое Тело Божие и красное виноградное вино в самую Пречистую Животворящую Кровь Божию? Не Творец ли только Всемогущий может это творить и претворять»⁷⁸.