О грехе сребролюбия

На вопрос, в чем заключается счастье для человека, выдающиеся мыслители всех времен, философы и поэты в своих произведениях отмечали, что самое большое счастье – уметь любить и быть любимым, а затем, иметь личную свободу, не быть никому рабом. Христиане уточнили бы: надо любить Господа, чтобы правильно любить человека; а чтобы быть свободным и уметь правильно пользоваться ей, нужно освободиться от своих страстей. Без этого свобода окажется не только великим, но и опасным даром. Любовь то благо, которое переходит в вечную жизнь и становится ее главным содержанием; а свобода углубляется и расширяется в богообщении, в осознании царственного достоинства человека.

В земной жизни свобода – это возможность нравственного выбора. В вечном бытии свобода – избавление человеческой души от всех негативов; это вхождение человека из состояния борьбы с демоническими силами и грехом в бесконечный покой Божества, где нет противоречий и противостояний, где человеческая воля соединена и слита с божественной волей. Итак, счастье человека – любовь и свобода.

У любви есть два антипода. Первый антипод ненависть – состояние падших духов; второй – сребролюбие, которое, как и ненависть, изгоняет из сердца любовь. Сребролюбие в своей глубокой сущности – это вражда к человеку, как к своему потенциальному противнику и захватчику. Апостол Павел называет сребролюбие идолопоклонством, то есть вхождением человека в темный мир зла – в область падших духов, и заменой Бога земной пылью, какие бы образы и формы не принимала эта пыль. 

Любовь и сребролюбие не совместимы. В восхождении души к Богу можно отметить три ступени: веру, надежду и любовь. Сребролюбие – это потеря надежды на Бога и упование на деньги; от этого тускнеет вера и исчезает любовь. Сребролюбцу кажется, что промысл Божий оставит его и он, обеднев, будет умирать покинутым всеми в этом мире, как одинокий путник в пустыне. Ему кажется, что промысл Божий, который питает даже малых птенцов, оставит его больным и нищим, что задремлет и уснет Хранящий Израиля. Поэтому сребролюбец хватается за деньги, как за спасительный круг в водоворотах жизни, как за панацею от всех болезней и несчастий. Он верит, что с деньгами за пазухой будет безопасен во всех обстоятельствах, как человек, укрывшийся от врагов за крепостной стеной. Он считает, что богатство – единственный друг, на которого можно положиться, а остальные, на самом деле, – только посягатели на его имущество. Он рассчитывает, что если заболеет, то деньги будут необходимы для его лечения; если настанет голод, то он выживет благодаря им, а когда он будет умирать, то оставит завещание, чтобы деньги раздали бы на поминовение его души, так что они и по смерти пригодятся ему. Оставленное расти сребролюбие, переходит в страсть: человек собирает деньги ради денег; из-за них он готов пожертвовать не только чужой, но и своей жизнью.

Сребролюбец забыл о промысле и помощи Божией, которые хранили его до сих пор. Ему кажется, что Бог «умрет» и он должен заранее позаботиться, чтобы обеспечить себя и свою старость. Он собирает деньги на «черный день», не понимая того, что делает каждый день своей жизни черным днем. Блуд, пьянство, гнев – это явные грехи; а сребролюбие – коварный, скрытый грех, это змееныш, который спрятался в человеческом сердце, как в своей норе, и растет, превращаясь в дракона.

Сребролюбец не может любить Бога, хотя бы исполнял продолжительные молитвенные правила, посещал храмы, путешествовал по святым местам и даже делал бы какие-то пожертвования. У кого нет надежды на Бога, у того нет доверия к Богу, а любовь требует доверия – она сама по природе своей доверчива.

Сребролюбец никого не любит и его никто не любит. Он играет в любовь и с ним играют в любовь. Неизвестно место могилы Иуды – и могила сребролюбца вскоре будет забыта: от нее будет веять таким же холодом, как от его сердца при жизни. Лишив себя любви, сребролюбец лишил себя тепла и света, сама душа его стала трупоподобной.

Александр Македонский, умирая, велел положить его тело в хрустальный саркофаг, с обращенной вверх пустой ладонью, в знак того, что тот, кто завоевал пол мира, ничего не унес с собой в вечность. Если бы мы могли увидеть в духовном плане сребролюбца, лежащего в гробу с раскрытой рукой, то нам бы представилась бы его ладонь наполненной грязью, в которую обратились деньги – его кумир.

У зародыша вначале образуется сердце – это центр его существа; у трупа последним в теле разлагается сердце. А сребролюбец уже при жизни убил свое сердце – оно изъедено червями, и он переходит в загробный мир с душой, наполненной метафизической тьмой. В аду есть два особо страшных места: геенна огненная и тартар. В геенне огненной нет прохлады, в тартаре нет тепла, – там вечный холод, который пронизывает души. Участь сребролюбца – тартар. Кто при жизни погасил в себе любовь и милосердие, тот по смерти окажется в царстве непроницаемого холода, который так же страшен как огонь; этот холод пронзает его насквозь, как лед своими иглами. 

Сребролюбец не может любить ни своих детей, ни родителей. Хоть в нем говорит голос плоти и крови, но главное – свое сердце – он уже отдал деньгам и богатству. Его дети лишены того, что имеют дети бедняков – любви. У одного писателя есть рассказ о том, как известный профессор математики был настолько скуп, что не давал своему сыну-гимназисту даже мелочь на дорогу. Впоследствии обнаружилось, что сын крал у своего отца редкие книги и продавал их букинистам, не только чтобы получить деньги, но мстя своему родителю за скупость.

У Пушкина имеется небольшое произведение «Скупой рыцарь», где хорошо показана психология и деградация человека, для которого целью жизни стало стяжание богатства. Скупой барон жалеет деньги для собственного сына, чтобы тот приобрел необходимые для рыцаря оружие и одежду, и доходит до того, что обвиняет перед герцогом сына в попытке отцеубийства. Эта драма кончается тем, что отец вызывает на дуэль сына и тот принимает вызов, потому что уже с детства убил в своем сердце любовь и уважение к отцу.

Сребролюбцев презирают собственные дети. И здесь мы видим некий парадокс: или дети вырастают такими же жадными и мелочными, как их родители, которые трясутся над каждой монетой, или же наоборот, расточительными, как бы из мести тем, кто при жизни не согревал их своим теплом, а оставил наследство только потому, что не смог взять его в могилу. Если у родителей вырастают скупые дети, то повторяется та же картина, только перевернутая вверх ногами. Дети смотрят на престарелых родителей как на нахлебников, как на налог, который они должны несправедливо платить, как на дыру в домашнем бюджете, куда уходят их средства, которые могли бы быть употреблены на более нужное дело. Родители чувствуют, вернее им показывают, что они в тягость детям, что чем скорее они умрут – тем лучше и день их смерти станет подарком для детей; родители в собственном доме становятся похожими на странников, которых приютили из милости на ночлег, а те задержались в гостях дольше, чем полагается.

Не лучше картина жизни у таких супругов. Скупой муж вмешивается во все дела жены; он проверяет до мелочи расходы, допрашивая, сколько что стоит, и печально покачивает головой, будто жена виновата, что такие цены в магазине и на базаре. Обычно жены не любят и презирают скупых мужей. Скорей они простят безалаберность и расточительность, чем скупость и мелочность, недостойную мужчины. Ведь женщина в глубине души до старости лелеет романтическую мечту о супруге-рыцаре, который ничего не жалел бы ради нее. Если же она видит в нем холодного дельца или торгаша, то только терпит его, презирая в душе.

Так же не лучше положение, если жена одержима страстью скупости. Муж у нее находится в постоянном психическом стрессе. Он боится провести время с друзьями, пригласить своих знакомых в гости, так как знает, что после этого начнутся попреки, похожие на шипение змеи. Такая супруга тщательно следит за доходами мужа. Она устраивает целую разведку, расспрашивая его сослуживцев, ловит мужа на случайном слове, а когда тот засыпает, то осматривает его карманы и подкладку одежды: не спрятаны ли там деньги или письмо от какой-нибудь знакомой – своей потенциальной соперницы, куда, по ее мнению, может деваться часть жалования супруга.

В доме у скупой женщины беспорядок и грязь. Она не хочет расстаться со старыми и ненужными вещами, и забивает ими углы квартиры. Более того, если она увидит на дороге гвоздь или гайку, то подымет и принесет в дом: зачем – она не знает сама, может быть, когда-нибудь и пригодится. Даже выносить мусор сопряжено у нее с тревогой, как бы в мусор не попала какая-нибудь вещь: ведь мятая газета или кусок картона может понадобиться в хозяйстве! У такой женщины квартира напоминает лавку старьевщика, где много ненужных вещей, брошенных в кучу. Если у нее малые дети, то она покупает им не по росту большую одежду, как бы на несколько лет вперед, чтобы не покупать новой, когда они вырастут. У скупых людей обычно мало детей – один или два ребенка, а иногда они вовсе не хотят их иметь, как лишний рот, который требовал бы дополнительных затрат. Часто в такой семье происходят отравления, так как хозяйке жалко выбросить испорченную пищу, и она предпочитает рискнуть своим и чужим здоровьем.

Скупой человек нередко отказывается от брака и семьи не ради воздержания и духовной жизни, а из-за того, что семья сопряжена с расходами. Ему представляется страшной картиной, что в его квартире как в детском саду будут бегать и шуметь дети, каждого из которых надо одеть, накормить, обуть и выучить. Значительная часть детоубийств происходит из-за сребролюбия и скупости. Родители, прикинув расходы на каждого рожденного ребенка, приходят к выводу, что таких затрат не стоит человеческая жизнь.

Грех сребролюбия один из тех грехов, в котором человеку трудно покаяться, потому что он сам презирает в других этот грех. В какие-то минуты он осознает его низость, отвратительность и позор. Ему легче признаться на исповеди в чревоугодии, блуде и гордыни, в том, что солгал друзьям, изменил супруге и даже убил человека, чем в том, что не мог заснуть, переживая до слез потерю вещи или денег, которые он одолжил, и ему медлят с отдачей. Еще позорнее признаться, что он мучается и горько сожалеет, что под горячую руку подарил дорогую вещь, и теперь без этой вещи жизнь кажется ему пустой, как после потери самого любимого человека. Он редко говорит на исповеди об этом грехе, обходя его стороной, так как боится, что священник даст ему епитимию, чтобы он боролся со сребролюбием, например, уделял бы какую-то часть от своего дохода нищим. Он может заболеть от такой исповеди или возненавидеть священника, как посягателя на его имущество. Поэтому сребролюбец обычно предпочитает, чтобы его страсть, укоренившаяся в сердце, скрывалась бы там до Страшного суда, чем вырвать с мучением и болью это ядовитое растение. 

Человек сам от себя прячет и скрывает страсть сребролюбия. Свою скупость он старается оправдать справедливостью и принципиальностью: «Лучше отдам деньги бедным и нищим, чем пьяницам и бездельникам». Но обычно до нищих эти деньги не доходят. Для скупого нищие – враги, от которых надо скрываться или самому притворяться бедняком.

Некоторые скупцы считают, что им не надо покупать свечи и просфоры, давать милостыню нищим, делать пожертвования на храм, так как они заняты более высоким деланием – молитвой за мир. Однако это самообман. Даже апостолы давали милостыню от немногого, что имели. Верующий скупец находится в состоянии беспрерывного внутреннего противоречия: он читает поучения о милостыни, как бы ослепшими глазами и слушает проповедь как глухой. Он не помогает нуждающимся материально, считая достаточным, если помолится за них. Если же решается дать милостыню, то дарит ненужную вещь или то, что надо выбросить, и считает, что исполнил евангельскую заповедь.

Еще один парадокс: некоторые верующие скупцы ищут своей страсти в самой духовной аскетической литературе. Прочитав у преподобного Исаака Сирского и других подвижников, что высшей милостью является не телесная, а духовная, которая наиболее проявляется в молитве за человечество, скупец хватается за эту мысль и решает, что ему незачем ставить в храме свечи, подавать на проскомидию просфоры, помогать нуждающимся, а достаточно одной молитвы за человечество. Проходя мимо нищих, он мысленно молится за них и не останавливается для раздачи милостыни, чтобы, по его мнению, ум не отклонился бы от Бога. Он не хочет понять, что для молитвы за мир требуется самоотречение и жертвенность, что для высшего подвига необходимо пройти низшие ступени, что постоянная молитва за мир – это жертва всесожжения, для которой требуется продолжительная и тяжелая борьба со страстями, в том числе со сребролюбием. 

Демон посмеивается над таким молитвенником, сидящем в луже и мечтающем о славе древних пустынников, как над малым ребенком, который считает себя полководцем, размахивая деревянным мечом. Такие скупцы читают духовную литературу с увлечением как романы, но не понимают, что, кто больше знает, с того спросится строже. Чтение, без исполнения на деле, только надмевает ум человека. Но большей частью скупой не читает и не размышляет о таких предметах, а, видя нищего, делает вид, что не замечает его и быстро проходит мимо.

Для неверующего человека и этой проблемы нет: он уверен, что никому ничего не должен. Если верующий-сребролюбец, обманывая себя, теряет богообщение, то неверующий лишает себя даже того немного, что украшает земную жизнь: он перестает любоваться природой, его не радует свет солнца, его сердцу ничего не говорит блеск бесчисленных звезд, которые как россыпи алмазов сверкают в черной бездне неба. Он может скорее задаться вопросом: за сколько продались бы солнце и звезды, если их выставили бы на аукцион.

Господь учит нас видеть в каждом человеке своего ближнего. Сребролюбие превращает близкого в далекого, потом в чужого, а затем во врага. Любовь расширяет сердце, а сребролюбец сузил свое сердце до размеров кошелька. Хоть он скрывает свою страсть, но она видна людям; она не может не проявиться, как не может быть скрыт огонь в стоге сена или смрад от мертвой крысы, гниющей где-то под полом. 

Сребролюбие может сочетаться с внешними добродетелями, но это самообман. Цель добродетели – стяжание Духа Святого, а сердце сребролюбца находится в состоянии паралича и не может воспринять благодать Божию – незримый свет. Его внутренняя жизнь протекает на душевной, а не на духовной плоскости. Он может радоваться поездкам по святым местам, эмоционально переживать храмовую молитву, даже плакать от умиления, но дверь его сердца заперта для Христа.

В Евангелии повествуется, как богатый юноша спросил у Христа как спастись. Господь ответил: «Продай свое имение, раздай нищим и следуй за мной». Он призывал юношу к высшему апостольскому служению, но тот принял это как жестокий приговор: желание вечной жизни померкло, небесное сокровище было отвергнуто ради земного. Юноша думал, что он исполнил заповеди Священного Писания, но демон сребролюбия сделал его своим пленником. Перед ним стоял Тот, Кто воплощал в Себе истину, спасение и вечную жизнь, а сребролюбец выбрал идола, слепленного из праха земли. Господь некогда взывал к Адаму: «Где ты?», но Адам спрятался в кустах, желая укрыться от лица Божьего; Христос сказал юноше: «Следуй за Мной», но сребролюбец отвернулся от Него и, опустив голову, пошел прочь. Адам послушал змея и потерял Бога; а сребролюбец послушал демона и потерял вечную жизнь.

Сребролюбец может отличаться такими добродетелями, как пост, продолжительная молитва, чтение Священного Писания, паломничество по святым местам, кротость в обращении с людьми, ласковость и т.д. Для него легче перечитать всю Псалтирь, чем совершить дело милосердия, которое потребовало бы от него затрат. Он прочитает Псалтирь, но поймет ли, что сказано там? Привьется ли к его душе благодать, когда в сердце стоит идол сребролюбия, как в языческом капище изображения Молоха и Ваала?

В житии святого Андрея Царьградского юродивого повествуется о монахе, отличавшимся подвижнической жизнью, к которому приходило множество народа как к великому старцу для поучения. Но преподобный Андрей духовными очами увидел, что тело монаха обвито змеем, на котором написано «сребролюбие». Он обличил этого мнимого подвижника в его тайной страсти, ради которой тот совершал подвиги, принимая обильную милостыню от людей. Монах ужаснулся и раскаялся. Но чаще всего сребролюбцы ненавидят того, кто говорит им о гибельности их состояния: так голодная собака кусает руку того, кто пытается отнять у нее отравленный кусок мяса.

Любовь расширяет человеческое сердце; она делает его способным отзываться как камертон на человеческую боль, сопереживать страданиям других, радоваться их радостью. Любовь углубляет жизнь человека. Она раскрывает неведомые раньше емкости и пространства души. Кто любит Бога, у того душа становится бездной наполненной светом; кто любит человека, у того сердце источает тепло. В этом отношении сребролюбец самоубийца: он сжал и окаменил свое сердце, лишил себя духовного света и реального богообщения. Он может испытывать во время молитвы и богослужения эмоциональный подъем, вроде вдохновения и посчитать это даже благодатным состоянием, но там нет благодати, а утонченное душевное переживание, чувство, связанное со страстями, которое не имеет общего с духовным просветлением. Это душевно-эмоциональные состояния, соединенные с кровью и плотью, и сребролюбец источает из глаз мутные слезы, растворенные с тщеславием. 

Сребролюбец лишен свободы, он раб и узник своей страсти. Сребролюбец всегда встревожен: как добыть деньги, как сохранить и не лишиться их. Он прикован к ним невидимой цепью и не может расстаться мысленно со своим неверным другом и жестоким господином. Деньги срослись с ним, вошли в его существо, слиплись с его телом, как язвы прокаженного; он не может освободить себя от этой болезни, вернее, не хочет этого: расстаться с деньгами для него так же тяжело и больно, как своей рукой вырезать кусок собственного тела.

Был один случай во время гонений на христиан в Персии. На суд привели священника Павла и нескольких монахинь – его учениц. Они скрывались в пустыне, но там нашли их язычники. Павел был богатым человеком и во время гонений больше всего волновался, что случится с его имением. Начался суд. Девы исповедовали Христа, отказались отречься от веры и были приговорены к смертной казни. Очередь дошла до Павла. Судья знал, что он богатый человек и радовался, что теперь есть причина для конфискации его имущества. Он предложил Павлу тот же вопрос, что и монахиням: христианин ли он. За грех сребролюбия благодать отошла от бывшего священника, вера его исчезла, и он сказал судье: «Какой Христос, я не знаю никакого Христа, но если ты повелишь, я отрекусь от него». Судья опешил от такой неожиданности, увидел, что добыча ускользает из его рук, и сам стал уговаривать Павла быть мужественным, как его духовные дочери. Но Павел отвечал ему: «Если от царя повеление приносить жертвы богам, то я готов его исполнить».

Судья пришел в гнев от этих слов, ведь после жертвоприношения он должен был отпустить Павла, и тогда он придумал еще одну уловку и сказал: «Чтобы доказать нам, что ты не христианин, возьми меч и сам отруби головы приговоренным к смерти девам». Павел ужаснулся. Но сребролюбие победило. Дрожащей рукой он взял меч и подошел к монахиням, чтобы предать их смерти. «Что ты делаешь отец, – сказали они, – мы не боимся смерти, и так приговорены к ней, но пожалей свою душу, вспомни, сколько времени мы были в пустыни, сколько лишений претерпел ты, сколько мы молились вместе. Не становись нашим палачом». Но тот, как бы обезумев, бросился с мечом на своих жертв и умертвил их. Опять судья увидел, что не может по закону захватить имущество Павла, и сказал ему: «Я должен рассказать о твоем подвиге царю, чтобы он сам наградил тебя» – и велел отправить его в тюрьму, а ночью приказал страже умертвить Павла и таким образом овладел его имением.

Сребролюбец потенциальный отступник от Христа. Мне рассказывали следующий случай. Один юноша прожил послушником несколько лет в монастыре, был благословлен монашеской одеждой, отличался тихим нравом, и игумен ожидал, что он будет примерным монахом. Послушника стали часто навещать богатые родственники и рассказывать о своих делах. Вскоре он затосковал и сказал игумену, что для монашеской жизни он не пригоден, а хочет создать христианскую семью и иметь детей. Никого не послушав, он вернулся в мир и стал заниматься бизнесом. Скоро он перестал ходить в храм, а затем с ним случилась страшная беда: при разделе дохода между ним и его компаньоном произошла ссора, которая перешла в драку, и бывший послушник нанес смертельную рану прежнему сотоварищу, от которой тот скончался на месте. Чтобы избежать наказания он успел выехать заграницу, и больше вестей о нем не было. Сребролюбие вывело этого человека из монастыря, заставило заниматься каким-то сомнительным бизнесом, а затем довело до такого состояния, что он сделался убийцей.

Нередко сребролюбие соединено с противоположной ему страстью – тщеславием. Тогда на душу с двух сторон нападают два демона, каждый тащит к себе: но какой бы демон не победил – выигрыш все равно за сатаной.

Сребролюбие, соединенное с тщеславием, делает человека постоянным артистом и лжецом; он дает щедрые обещания, которые не исполняет, говорит о милосердии, которое в душе ненавидит, делает показное добро, но в расчете, что получит вдвойне.

Один человек обладал значительным доходом. Он ходил в храмы, посещал монастыри, спрашивал о нуждах, обещал помочь, а затем куда-то исчезал. Через некоторое время он приходил с таким видом, будто забыл обо всем, что говорил и обещал. А если ему напоминали, то ссылался на занятость и уверял, что все исполнит при малейшей возможности.

Однажды начали восстанавливать полуразрушенный храм. Люди принимали участие в работах, кто как мог, и этот человек за трапезой сказал настоятелю, что он берет на себя строительство ограды и оплатит материал. Кто не знал этого человека, чуть не захлопали ему в ладоши, а те, кто знал – промолчали, сомневаясь в его словах. Настоятель оказался доверчивым человеком, отложил строительство ограды и стал ждать обещанного, как возвращения корабля из дальнего плавания. Проходило время. Работа приостановилась. Люди, узнав в чем дело, потребовали от этого человека исполнение его обещания. Кончилось тем, что он купил где-то негодные, испорченные блоки и привез их к храму. Когда их сгружали, то оказалось, что они обломаны, потресканы и не пригодны для строительства. В общем, дело окончилось тем, что настоятелю пришлось потратить средства, чтобы эти блоки вывезти и выбросить на свалку.

Однажды некий человек с приезжими гостями посетил храм и попросил, чтобы был отслужен молебен. После окончания молебна он вынул крупную купюру, показал священнику и гостям, спросил, где денежная кружка, и подошел к ней, держа в руках деньги, а затем вернулся с довольным выражением лица. К священнику подошла уборщица и тихо сказала: «Батюшка, я видела, как этот человек быстро подменил деньги и один рубль положил в кружку, а остальные спрятал». Священник ответил: «Ничего не говори, не позорь его перед приезжими людьми. Я знаю этих ханжей, он устроил представление, а может быть вначале и хотел положить, но в последнюю минуту у него защемило сердце».

Есть еще вид сребролюбия, который называется делячеством. Человек всегда нацелен на то, чтобы из всего получать выгоду; он друзей выбирает по выгоде, рассчитывая, сколько кто стоит и какую пользу можно из него извлечь. Такой человек умеет погреть руки даже около благотворительных дел. Обычно подобные сребролюбцы бывают внешне обходительны, приветливы и ласковы, но все это маска: они похожи на птицу, с голубиными глазами и с ястребиными когтями. 

В Библии сказано: «Милостыня очищает всякий грех», но тогда, когда она сопряжена с правдой и покаянием. Сын Сирахов пишет: «Лучше малое с правдой, чем великое с неправдой». Если ты дал милостыню, то приобрел друга, а если тебе отплатили неблагодарностью, то цена ее удвоится и утроится, и неблагодарность людей послужит тебе во спасение. Если ты дал долг, а тебе не могут или не хотят отдать, то соверши еще одну духовную милость: прими это спокойно и равнодушно, так как будто бы ты переложил камень с одного места на другое.

Сребролюбие всегда сопряжено с недоверием, волнением, осуждением, страхом потерять и желанием приобрести еще. Живот чревоугодника и сердце сребролюбца никогда не скажут – довольно. 

Есть еще особый вид скупости, когда человек относится не только к другим, но к самому себе как к врагу. Такой человек лишает себя самого необходимого: одевается в старую, уже изношенную одежду, старается купить дешевую провизию, нередко испорченную и гнилую, чтобы не истратить лишней копейки из казны своего идола и господина – демона сребролюбия. Это какой-то особый аскетизм – урезывать и лишать себя во всем, в чем и где это можно; только аскетизм не ради Бога, а ради демона, не чтобы бороться со страстями, а чтобы служить одной из этих змей.

Некоторые сребролюбцы хранят деньги на груди, боясь расстаться с ними, на месте, где бьется сердце порабощенное страстью, а ночью кладут деньги под подушку, чтобы домашние не добрались до них. Любимое занятие такого сребролюбца – закрывшись в комнате, пересчитывать деньги, сортировать и складывать их в пачки, при этом он впадает в какой-то экстаз.

Существуют позорные профессии: одна из них – палач, другая – ростовщик. Ростовщичество – самый омерзительный вид сребролюбия. Если палач одним ударом или выстрелом отнимает у человека жизнь, то ростовщик медленно пьет кровь своей жертвы. Ростовщик – это человек с потерянным сердцем. И в христианстве и в исламе ростовщичество запрещено, и все-таки оно существует, потому что страсть сребролюбия заставляет человека забыть о загробном воздаянии и собственной душе. Сребролюбие, больше, чем нужда, побуждает несчастных людей торговать своим телом, как товаром на рынке. Из-за сребролюбия открывают игорные дома, как волчьи ямы, в которые попадает неосторожный путник. Сколько проклятий лежит на этих притонах и казино, сколько разорившихся людей кончают жизнь самоубийством. Из-за сребролюбия появился новый вид обогащения – торговля наркотиками. Этот белый ядом уничтожает таланты и силы человека, разбивает семьи, делает людей неспособными к труду, убивает в них чувство жалости и любви даже к родным, превращает человека в зверя, который готов идти на все, лишь бы добыть наркотик, без которого он не мыслит жизни.

Сребролюбцем не рождаются, им делаются. Вначале Иуда был апостолом; он разделял трудности и опасности, следуя за своим Божественным Учителем. Его падение началось не сразу: у него хранилась кружка для пожертвований, из которой ученики Христа покупали провизию, а также давали милостыню бедным. Оттуда он начал воровать деньги. Демон сребролюбия лишил Иуду веры в Христа как Спасителя мира, а затем полностью овладел им так, что он предал на смерть своего Учителя за 30 сребреников – цену раба.

Сребролюбие – это грех Иуды, который из ученика Христа превратился в предателя и окончил жизнь самоубийством. По преданию, дерево, на котором он повесился, дрожало от ужаса и омерзения к трупу предателя. Всякий сребролюбец в какой-то степени подражает греху Иуды и сам приговаривает себя к такой же участи в будущей жизни – пребывания в аду вместе с падшим апостолом. Святой Иоанн Златоуст в проповеди о гадаринском бесноватом говорит, что лучше иметь дело с тысячу бесноватыми, чем одним сребролюбцем, так как из бесноватых никто и никогда не дерзнул на то, что сделал Иуда. 

Сребролюбие – это червь, который, проникнув в человеческое сердце, быстро превращается в змею. Святые отцы пишут, что страсть сребролюбия чужда человеческой природе, она приносится извне, и поэтому вначале ее легче победить, чем другие страсти, но если она укоренится в душе, то станет могущественнее всех страстей, взятых вместе. Как лиана, обвиваясь вокруг ствола, питается соком дерева и иссушает его, так страсть сребролюбия порабощает волю, пьет силы души и опустошает человеческое сердце.

Со сребролюбием надо бороться с самого же начала, при первых его проявлениях. Какие средства борьбы с этим грехом? Прежде всего, память о смерти. Праведный Иов, услышав весть о том, что все его имущество и дети погибли, сказал: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!».

Человек, осознавший грех сребролюбия, должен заставить себя силой воли давать сначала то, что ему мало нужно, а когда он испытает радость от этого даже небольшого благодеяния и убедится, что лучше давать, чем брать, то впоследствии может сам охотно делиться с нуждающимися даже необходимым. Некоторые люди, сделав благодеяние, потом ропщут и жалуются, что не получили в ответ никакой благодарности или взаимных услуг. Но дать ради Господа – значит дать безвозмездно, не ожидая отдачи. Кто дает, чтобы взамен получить от другого, тот похож на менялу, который заботится о собственной выгоде и не получив барыша, на который рассчитывал от сделки, начинает возмущаться и роптать.

В благодеянии нет проигрыша. Через человека милостыню берет Христос, Который обещал стократно воздать дающему. Давая бедному, особенно от своей скудности, можно дерзновенно сказать, что ты делаешь должником Самого Христа, а за Ним не пропадает долг. Если же тебе люди отплатили неблагодарностью или даже злом за добро, то в очах Божиих дар твой многократно увеличился. Замечено, что многие сребролюбцы умирают внезапно, не успев покаяться. Часто богатство, скопленное ими, быстро и попусту растрачивается их наследниками. Знаменательно также, что о сребролюбцах после их смерти почти никто не молится, их имена быстро забывается, а могилы зарастают травой.

Особенно отвратителен этот грех у христиан. Надо сказать, что Господь часто попускает скупцам-христианам разоряться, чтобы показать, как опасно надеяться на деньги, что богатство это изменчивый друг, который в любое время может покинуть человека. Такие христиане-скупцы, не понимая промысла Божьего, удивляются, почему они много молятся, а дела у них идут хуже, чем у неверующих.

Жадность и скупость соединены друг с другом. Жадность хочет захватить чужое, скупость боится отдать свое. Можно сказать, что жадность – это активная скупость, а скупость – пассивная жадность.

Есть еще разновидность сребролюбия – это мелочность, когда сребролюбцу потерпеть малый урон также больно, как и большой. Даже бывают парадоксальные случаи, когда значительные потери такой человек переживает более спокойно, чем малые, как кровоточащие раны легче – чем уколы. 

Что нужно делать сребролюбцам, чтобы побороть эту страсть? Прежде всего, помнить о смерти, которая все отнимет у человека, и о Страшном суде, на котором обнажится перед всем миром эта пагубная страсть.

В Евангелии Господь строже всех обличал фарисеев – этих артистов добра и лицедеев религии, которые писали изречения из закона Моисея на широких рукавах одежды, чтобы иметь их перед глазами, но в сердце у них были написаны слова: сребролюбие и тщеславие. Надо принуждать себя силой воли давать милостыню, особенно тайную и никому не говорить об этом ни прямо, ни намеком. Сначала это будет трудно, как делать операцию на собственном теле или прижигать себя раскаленным железом. Но затем человек начинает чувствовать радость от того, что он исполняет заповедь Божию: ощущает прикосновение благодати к своему сердцу, которая дает светлую радость, а не темное наслаждение, как при мысли о накопленных деньгах. Он начинает понимать слова Спасителя, что блаженнее давать, чем брать. Он ощущает, как змей выползает из его сердца и благодарит Бога, как умирающий – за возвращение к жизни.